– Я редко бываю в Майами, но всегда прихожу сюда, – сказал мне Грант.

Мы сидели за столиком снаружи, веранда была между магазинами. Воздух был теплым, еда была из свежих и простых ингредиентов, но приготовлена с выдумкой. Я заказала яичницу с двойным желтком, к которой подали сыр Грюйер, жареные помидоры и зеленым луком. Я с помощью кростини лопала желтки, и вкус был невероятным.

– Вот такого бы побольше, – сказала я, закрыла глаза и наслаждалась вкусом.

Грант поглощал мидии, приготовленные на пару. Он вытер рот белой салфеткой.

– Я рад, что ты увидела сестру.

– Я тоже. Спасибо, что позаботился о них.

– Конечно.

Я взяла еще один кусочек теплой сырной вкусноты и сделала глоток вина, желая, чтобы горшочек был больше. Я доела, откинулась на спинку стула и потягивала вино.

– Думаю, нам нужно поговорить, – сказала я, Грант вскинул бровь. – Самые страшные слова, да?

– Не от тебя.

Я прижала ладони к краю стола.

– Не нравится спрашивать, но ты принял решение насчет планов после похорон Квинна?

Грант опустил ложку рядом с миской мидий и обмакнул кусочек хлеба в бульон. Я смотрела, как он жует, а потом он отклонился на спинку стула.

– Мой главный приоритет – вернуть тебя невредимой в Пхукет, если ты этого хочешь, а потом попробую вернуть «Представь». Знаю, корабль под опекой, и они хотят, чтобы я забрал его.

– Думаешь, ты сможешь плавать на нем дальше после всего случившегося?

Он опустил взгляд на миг, а потом посмотрел мне в глаза.

– Да.

Я кивнула.

– Понимаю, для тебя это странно, – сказал я, – но я много раз думал об этом, и я не хочу, чтобы те забрали мое. И я даже не о корабле. Я о путешествии, воспоминаниях и времени с племянниками и Квинном. Корабль – моя жизнь. У меня есть только он. Он был моей целью, моим домом, и я хочу вернуть его и сделать «Представь» снова счастливым местом. Я хочу так сделать.

Я смотрела на землю. Он не перечислил меня среди того, что в его мире.

– Ты расстроена? – спросил он.

Я посмотрела на него и попыталась прочесть взгляд. Могла ли я соревноваться с его мечтами? Никто не мог соревноваться с моими, но мои теперь включали и его. Я не знала, будут ли его включать меня.

– Я не расстроена, – сказала я. – И для меня не странно, что ты хочешь жить со своими целями, – я вдохнула. – Я не знаю, смогу ли снова ступить на борт, но рада, что ты хочешь поступить с кораблем правильно. Вы это заслужили.

Грант склонился, скользнул пальцами между моих и нежно сжал мою ладонь.

– Думаю, нам нужно сейчас поговорить о нас.

Я улыбнулась, сжимая губы.

Он продолжал:

– Я закончу путешествие. Это обещание я дал себе и исполню его. Я бы хотел, чтобы ты была со мной, если хочешь, – он опустил голову, чтобы увидеть мой ответ, но его не было. – Но у тебя жизнь в Пхукете, ты сама много раз говорила мне, и я не хочу мешать тебе, если не хочешь. Я был одиночкой годами, не отчитывался ни перед кем, ни о ком не заботился, – он замолчал и тряхнул головой. – Посмотри, что случилось с теми, о ком я заботился, – он выдохнул. – Встреча с тобой изменила меня изнутри, и я не забуду то, что ты для меня сделала. Ты убрала туман, напомнила моему сердцу о хорошей боли. Но я не знаю, могу ли забрать тебя из твоей жизни.

Я кивнула.

– Что думаешь об этом, Джесс?

Я издала тихий смешок.

– Когда мы были на корабле посреди кошмара, я думала лишь о тебе. Я не помню, чтобы для меня было что–то важнее. Мои друзья, семья, работы – не важны. Я молилась за нас, за нашу безопасность, за будущее вместе. Ты – все для меня.

Он снова сжал мою руку.

– Официантке лучше сейчас не показываться, – сказала я, закатив глаза.

Грант улыбнулся.

– Мне жаль, что я нарушаю все правила в книге недотроги, но я без ума от тебя, и я думаю, что ты это знаешь. Думаю, я обезумела от любви, раз говорю, что ты тоже переживаешь за меня, – я посмотрела, и он кивнул, слава Богу. – Но ты прав. Я хочу вернуться в Пхукет. Моя жизнь там, таким был изначальный план.

– Планы могут меняться, – вмешался он.

– Могут, но я должна пробыть в школе до конца июня, и я хочу это сделать. Они были добры со мной, как и Ниран. Не в моем характере все бросать.

– Это мне в тебе нравится.

Официанта подошла к столику и, к счастью, Грант заказал еще вина.

– Я могу кое–что спросить? – сказала я.

– Давай.

– Что Мэри тебе сказала?

– О чем?

– О нас. Она говорила что–то о нас?

Он покачал головой.

– А что?

Я пожала плечами.

– Просто мне неловко держаться за руки перед ней. Не знаю, почему.

– Она и все в моей семье хотят, чтобы я был счастлив, – он вздохнул. – Я не могу описать, как ощущал себя физически и эмоционально, когда Джейн умерла. Может, стоило ходить к психиатру, может, я когда–то напишу книгу, может, буду плавать по миру, достигну цели и буду жить дальше. Но видеть Мэри и говорить с семьей и друзьями все еще слишком сложно. Даже после стольких лет. Вспоминается худшее, потому что они были со мной в самые темные дни. Если назвать это личным адом, это даже верхушки кошмара не заденет. Они видели меня слабым, и я все еще вижу отражение этого в их глазах, – он склонился. – Когда кто–то спрашивает меня о Джейн, не сложно говорить о ней и вспоминать ее. Настоящую Джейн, а не с раком. Но когда я вижу свою семью, я вспоминаю ее больной, и мне это не нравится.

Я смотрела ему в глаза и все понимала. Он хотел держаться за хорошее. Разве все мы не хотели? В худшие моменты жизни я вспоминала удобные и простые радости. Грант не отличался. Время лечило многие раны, но не стирало воспоминания. Может, он хотел, чтобы Мэри знала, что он снова счастлив.

– Надеюсь, я смогла сделать тебя счастливым.

– Смогла.

Глава 31

Неделю спустя мы сели на рейс из Майами в Нью–Йорк, пересели и полетели в Дубаи в Объединенных Арабских Эмиратах.

– Это не считается как поездка в Нью–Йорк, – выдохнула я, пока бежала с рюкзаком на плечах.

Мы прибыли в Дубаи, там тоже толком ничего не увидели, поспали на полу аэропорта четыре часа и полетели в Мускат, Оман, где Грант должен был встретиться с кораблем. Перед пристанью мы проспали десять часов в отеле Гранд Хьятт. Это место станет для Гранта домом на следующий месяц.

Следующим утром мы позавтракали в лобби и поехали на такси к пристани. Как только наши документы проверили, мы отправились к причалу 15.

И корабль был там.

Вокруг кипела активность. Люди спешили, говорили по телефону или между собой. Корабль рядом с «Представь» чинили, из радио на пристани играла местная музыка. Местные занимались делами, а корабль стоял среди них гордо, но закрыто. Если бы они только знали, сколько он вытерпел, как не сдавался без боя. Несколько боевых травм было видно, шрамы и царапины остались от лодок, врезавшихся в него: сломанные перила опасно свисали с края, вмятины усеивали покрытие. Грант взял меня за руку, двое мужчин начали убирать брезент. Я сглотнула, дыры от пуль и хаос от ночи спасения тут же стало видно. Грант отпустил меня и поспешил на палубу, а потом повернулся и протянул руку. Я смотрела на него, замерев от страха.

Грант опустил руку.

– Ты не обязана туда идти, Джесс. Серьезно.

– Я хочу.

– Уверена? – спросил он.

Я кивнула, взяла его за руку и прошла на место преступления. Подушки были перевернуты и в грязи. Бумага валялась по всему кубрику, а еще пластиковые стаканы и окурки.

«Эммы» не было.

Я замерла на вершине лестницы, что вела в каюту, опустила голову. Под палубой все было разрушено, я прикрыла рот и нос, чтобы заглянуть. Ковер убрали, но следы крови, еды и мочи остались. Стол склонился, диван был разрезан на четыре части.

А потом я увидела это.

В углу между столом и стеной блестел мой золотой Будда.

Я ушла на палубу и глубоко вдохнула. Грант говорил с двумя на палубе, указывая на мачты. Я скрестила руки и закрыла глаза.