— Вы чего тут шляетесь? — сердито проворчал он, увидев ребят.

— Мы не шляемся, — ответил Олег. — У нас поход. Мы самоцветы ищем.

— В ювелирном твои самоцветы, — осклабился дядька. — Туда топайте. — Он встал, прихватил сеть и зашагал к дороге.

Недельные поиски ни к чему не привели. Если и есть у Севкиной компании штаб, то запрятан он действительно здорово.

Витька ходил недовольный.

— Не с того конца ищем, — ворчал он. — Живут-то они не в штабе. Пить-есть домой ходят.

Решено было установить наблюдение. Сереге достался Левка Степаненко, Олегу — Тузик, Витька выбрал себе Севку.

…Солнышко грело совсем по-летнему. Пускало веселых зайчиков, плескалось в озере. От высохших дорог поднималась пыль. С утра все ребята, оставшиеся в городе, спешили к озеру. Кто на рыбалку — те и вовсе вставали чуть свет.

Севка любил поспать. А чего не поваляться? Каникулы! Витька просто взмок от жары, дожидаясь, когда Севка выйдет на улицу. В тень бы залезть! Вот туда, к большому валуну. Нельзя… Оттуда не видно Севкиной парадной. А отсюда, хоть и далеко, зато все как на ладони. Даже окна Севкиной квартиры видно. Витька на эти окна все глаза проглядел. На что еще смотреть-то? Во дворе пусто — хоть шаром покати. Старушка какая-то протопала к булочной. Высокая худая женщина натянула во дворе веревку, развесила белье и тоже ушла. Дядька во двор забрел. Постоял. Огляделся. Как будто где-то встречал его Витька… Точно! У озера. Сеть латал. И кепка синяя так же сваливается, на самые глаза наехала. «Наверное, здесь живет», — подумал Витька. Но дядька не заходил ни в какую парадную. Он постоял еще, поглазел на старушку, возвращавшуюся из булочной, потом подошел к нижнему окошку и постучал в стекло.

Витька приподнялся с места… Это же Севкино окно!

Дядька постучал еще раз. В окне появилась Севкина голова, покивала и скрылась.

Дядька не спеша пошел со двора.

Минуты через три выскочил и Севка. Подперев ногой дверь парадной, он выкатил велосипед и, придерживая его за руль, бегом помчался на улицу.

Витька не торопился. Прошел соседним двором и оказался на улице как раз за спиной у Севки.

Дядька шел впереди. Он вроде и не собирался поджидать Севку. Да и Севка перестал торопиться. Просто идут по улице три человека. Идут себе и идут. Один взрослый. Другой — мальчишка с велосипедом. А третий даже по другой стороне улицы идет. У кинотеатра повернули на дорогу в Новый город и дальше идут. С асфальта дядька влево свернул. Влево так влево. И мальчишка с велосипедом свернул. Уже и не дома пошли, а какие-то сарайчики. Это даже лучше. Сарайчики, заборчики — для Витьки сплошное удобство.

Наконец дядька остановился. Подождал Севку, что-то ему сказал. Севка сел на траву, а дядька скрипнул калиткой и скрылся за высоким забором. Вышел он оттуда со свертком в руках. Севка вскочил, принялся привязывать сверток к багажнику. Дядька что-то говорил ему. Севка кивал. Потом развернул свой полугоночный, сел и поехал.

Витька между сараями выбрался на дорогу. Далеко впереди мелькала Севкина спина в синей рубашке. Потом спина стала точкой. Точка становилась все меньше и меньше, повернула к озеру и пропала совсем.

Обратно Витька не спешил. Сел на траву у обочины и занялся разглядыванием одуванчика. Севку, конечно, не догнать, зато дядька никуда не денется.

Ждать пришлось недолго. Дядька шагал по дороге, держа на плече объемистый деревянный чемодан. Подошел к автобусной остановке, снял чемодан с плеча и стал ждать.

Витька тоже решил не возвращаться пешком. Охота была по жаре топать! Он добрел до остановки, пошарил рукой в кармане, позвенел медяками и опустился на траву рядом с чемоданом.

Дядька стоял, курил и смотрел на дорогу.

Витька лежал и разглядывал одуванчики.

Чемодан пах рыбой.

Серега и Олег встретили Витьку у памятника Кирову.

— Зря купаться не пошли, — ворчал Серега. — Весь день пропал. Левка этот, балда, в кино ходил — и все.

— А Тузик с фотоаппаратом носится, — так же невесело доложил Олег. — Купили ему «Смену», снимает всех девчонок. Завтра обещал карточки показать.

— Тебе обещал? — спросил Витька.

— Ну да, мне. Как бы не так! Наташке Метельской, Лариске…

Витька задумался. Мальчишки тоже молчали. Они ждали, что расскажет Витька. Но Витька молчал.

— А Наташка у вас в ЮДМ состоит еще? — неожиданно спросил он.

— Конечно. — Серега насторожился. — А что?

— Дельце одно есть, — улыбнулся чему-то своему Витька. — Фотографическое. Придется тебе, Серега, в гости к Наташке сходить. На пару слов.

Витька был не из тех ребят, которые никогда ни в чем не доверяют девчонкам. Конечно, через скакалку он с ними не прыгал. И в подшефный детский сад не ходил. Считал это не мужским занятием. Но если девчонка не размазня какая-нибудь и не звонок «по секрету всему свету», то и ей кое-что доверить можно.

Девчонки тоже уважали Витьку. И если кому другому ни за что бы не дали списать домашнего задания, то для Витьки всегда делалось исключение. И шефство над ним брали охотно. Правда, Витька от этого шефства всегда незаметно сбегал. Он говорил: «Ну, дальше я сам как-нибудь…» И девчонки не обижались.

Мишка Тузик жил с Наташкой в одном подъезде и боялся ее больше всех пионервожатых и учительниц. Боялся и подлизывался. Потому что от Наташки чего угодно можно было ждать. Захочет — пойдет к родителям и доложит про все твои двойки. Захочет — сама так по шее влепит, что почешешься.

Когда Витька предложил взять в помощь Наташку, Серега и Олег насупились. И зря. Наташка оказалась на высоте.

— Вот! — выложила она перед мальчишками фотокарточку. — У Тузика таких штук десять отпечатано. Он и не заметит.

На карточке был снят Севка. Он стоял возле угла какого-то бревенчатого сарая, сшитого железными скобами. Дальше за Севкой виднелся склон горы: кусты, здоровенный серый валун и на самой вершине склона две сосны — одна маленькая и кудрявая, а другая высоченная, с голым стволом и густой шапкой ветвей наверху.

Витька ткнул пальцем в сосны:

— Видите?

— Ориентир, — отозвался Серега.

— Снято в полдень. Тени-то видите какие короткие. Часов двенадцать было. По солнцу снимал, — затараторил Олег. — Видите, как Севка щурится?

— Значит, за спиной у него — север, — догадалась Наташка. — Значит, и весь берег северный. Ой, мальчишки, как здорово получается!

— И на склоне, — добавил Витька, — Тузик стоял ниже Севки, а то бы эти сосны не вышли. Завтра пойдем.

Большой Вудъявр потому и называется большим, что не вдруг его обойдешь. Даже если идти только вдоль берега. Идешь-идешь под водою, а тут — скала. Выползла из леса, сунулась носом в воду — извольте радоваться. Хоть вплавь огибай, хоть поверх карабкайся.

Можно и в обход. Без всяких тропинок. Сквозь кусты, через упавшие деревья, по валунам.

Вдобавок ко всему — скользко. Особенно на валунах. Будто кто их с мылом мыл, а окатить поленился. Только вторую ногу подтягивать начнешь, первая — раз, соскользнула. Схватишься за деревце — а на тебя холодный душ. Не успел схватиться — летишь в кусты. Они тебя тоже обрызгают, да и трава мокрая…

— Водолазные костюмчики бы нам! — шепчет Серега. Громко разговаривать Витька не велел. Он карабкается первым. Молчит. Только лоб рукавом вытирает: то ли намок, то ли вспотел. Дорожка — будь здоров! Тут попыхтишь.

Мальчишки тревожно поглядывают на Наташку: как бы не скисла. Витька у нее даже рюкзак отобрал, два несет.

— Сидите тут, я на зуб сбегаю, — скидывает он рюкзаки. Зуб — это самый край скалы, выдвинувшийся в озеро. С него хорошо виден берег. Витька задирает голову вверх и медленно поворачивает ее слева направо. Потом справа налево. Ищет. Только не просто эти сосны найти. Снизу все сопки вроде одинаковые. На каждой — гребенка еловых макушек. Издалека они кажутся синими, будто развесил на их ветках свои неприкосновенные запасы туман. К ночи придет — заберет.