Неудача эта нисколько не остановила движения.

Русские селения вскоре появились в горах по реке Кабе и близ озера Марк-Куля. Хлебопашество, пчеловодство, рыболовство, охота — все давало там отличные результаты, и крестьяне, несмотря на протесты киргизов, основывали здесь свои селения.

Русскому правительству при заключении трактата с китайцами в 1881 году пришлось выговаривать себе всю полосу земли между Нарымом и Кильджиром, как уже фактически захваченную русскими.

Первые колонисты Кабинских долин однако вскоре вновь поднялись с места и пошли в новые края. Образованные ими деревни запустели, а потом снова пополнились пришлым населением. Оно в свою очередь, проникаясь желанием дойти до Беловодья, само пополняло ряды искателей, усиливая таким образом вольную колонизацию. В 1896 году в Кабинских долинах существовали три официальных деревни: Тюсь-Каин, Чана-гаты и Балык-Булак. Может быть, не одна сотня человек, кроме того, временно проживала в горах на пути в Беловодье.

Никто не отдавал себе отчета в том, где находится загадочная страна. Вначале Беловодье искали в северо-западном Алтае. Первые пионеры, вероятно, и находили здесь его, но когда русская граница передвинулась сюда, то Беловодье в свою очередь отодвинулось дальше, в таинственные Бухтарминские горы. С появлением здесь русских властей и более многочисленного населения Беловодье начали искать в южных, неприступных хребтах Алтая, стали уходить на юг, в Китай[24].

Стремление во что бы то ни стало найти не дававшуюся в руки сказочную страну владело странствователями долгие годы. Оно помогало им преодолевать всяческие препятствия, проникать в самые глухие местности.

Известно, что Пржевальский, замечательный наш путешественник и исследователь Центральной Азии, открыл колонию русских крестьян-староверов в Центральном Китае у Лоб-Нора. Они целиком сохранили свой язык, нравы, обычаи, точно оказались перенесенными сюда каким-то чудом из уральской станицы или иргизских скитов.

Староверы всегда оказывались самыми рьяными искателями Беловодья.

В январе месяце 1898 года на Урале была выбрана делегация из трех казаков: Онисима Барышникова от Мустаевской станицы, Вонифатия Максимычева от Рубежанской и Григория Хохлова от Зимовья. Делегатам этим было поручено отыскать страну, именуемую Беловодьем, вызнать, как там живут люди, и узнать, принимают ли туда поселенцев, и если принимают, то на каких условиях.

Было вручено делегатам две тысячи пятьсот рублей, собранных по казацким станицам на путешествие. Дополнительно пожертвовали еще горожане Уральска сто рублей.

После молитв, слез и проводов делегация пустилась в путь-дорогу.

Делегаты имели очень неясное представление о земном шаре. За справками о Беловодьи они прежде всего направились в Иерусалим через Одессу. Посетив Иерусалим, походив по Палестине и ничего не узнав о Беловодьи, казаки пробрались в Египет, поехали в Сингапур, а оттуда на французском пароходе в Индо-Китай, затем в Китай и Японию. Никаких следов таинственной страны им отыскать не удалось, хотя все окружающие относились чрезвычайно внимательно к расспросам длиннобородых путешественников, упрямо отыскивавших никому не известную страну.

В 1900 году В. Г. Короленко встретился на Урале случайно с одним из делегатов, ходивших в Беловодье[25].

Удивительный рассказ старика поразил писателя. Он потребовал от старика, чтобы тот во что бы то ни стало как мог записал его. Старик исполнил эту просьбу и через некоторое время выслал Короленко рукопись. Готовясь отвечать перед посылавшими его соотечественниками, грамотный старовер, оказывается, вел путевой дневник, по которому впоследствии ему и удалось восстановить главнейшие события в пути.

Вообще обеспеченные достаточными средствами, казаки совершали путь довольно благополучно. На пути в Сингапур они потерпели жестокую качку. В Сингапуре сошли на берег, бродили по городу, разыскивая какого-нибудь русского, чтобы переговорить с ним о Беловодьи.

Никого не найдя, казаки поплыли дальше, а через неделю, рано утром вдруг услышали на берегу колокольный звон. Трудно передать, как взволновались делегаты.

— Слышите, слышите, звон-то ведь наш, церковный! — сказал Барышников. — Не Беловодье ли тут, православные?

— Надо идти, — решили все вместе. — Идти прямо на звон — и все тут.

На вопрос, что это за место, им отвечали: «Сайгон».

Пароход вошел в устье большой реки, и делегаты могли сойти на! берег. Местные кули, возившие гостей в город в одноколках, куда сами же и впрягались, с великой охотой посажали странных путешественников в свои коляски и побежали в город. Казаки старались объяснить «бегункам», как они их называли, чтобы они мчались прямо на колокольный звон, и те, точно понимая, в самом деле сначала бежали на звон. Но, довезя седоков до какой-то большой площади, остановились и потребовали расчета за труды.

Напрасно седоки, не выходя из колясок, лопотали:

— Дон, дон, дон! Вези на дон-дон!

Бегунки смеялись и требовали своего. Казакам не оставалось более ничего, как расплатиться и пешком продолжать дорогу. Так они и сделали. Через полчаса они добрались до большой и богатой церкви с крестом, но не похожей на православную. На паперти стояли трое мужчин. Максимычев стал их опрашивать, указывая на церковь:

— Католическая или православная?

Те посовещались и, понявши вопрос, отвечали:

— Католик, католик!

Разочарованные путешественники пошли обратно через весь город пешком. Среди нагих обитателей Сайгона, прикрывающихся лишь широкими зонтами от солнца, седобородые люди в длиннополых кафтанах служили предметом самого усиленного внимания. Дети и подростки бежали за ними толпами. Парень лет двадцати, посмелее других, ощупал бороды невиданных людей и под бородами оглядел их шеи.

— Должно быть, думает, что у нас второй рот на месте горла. — проворчал Барышников.

При таком внимании оставаться в городе дольше было мало привлекательным.

В августе прибыли казаки в Гонг-Конг. Здесь ни в консульствах, ни у случайных людей не удалось им получить ничего по интересовавшему их вопросу. Не унывая и не отчаиваясь, но прямодушно веря, что рано или поздно, а следы найдутся, отправились они в Китай.

Приближаясь к Шанхаю, заметили они, что цвет морской воды изменился: из темного, но прозрачного стал белым и мутным.

Делегаты встревожились. Белая вода, разумеется, наводила на верные следы.

— Не тут ли Беловодье, православные?

Казаки бросились к капитану и стали у него допытываться:

— Почему здесь морская вода белая? Тысячи верст прошли по морям-океанам — нигде в море белой воды не бывает!

Капитан кое-как понял вопрос и с большим трудом объяснил, что цвет воды здесь зависит от того, что в этом месте вливаются воды великой китайской реки Ян-Тзе-Кианга.

Тем не менее и по прибытии в Шанхай казаки продолжали расспрашивать о праведной беловодской земле. Они отыскали здесь русских, но и те не могли ничего сказать им по поводу Беловодья.

Делегация направилась в Японию, откуда намеревалась ехать дальше на восток океаном. Но в Нагасаках они решились побывать у русского консула. Консул, выслушав рассказ их, решительно отсоветовал им продолжать поиски. У старика Хохлова записано в дневнике об этом разговоре так:

«Консул нам сказал: «Какие сказки. Можно ли верить таким баснословиям? Здесь на островах не только церкви староверческой, но даже одной семьи староверцев не слыхать. Если бы были даже на дне моря, и то было бы известно. Европейцы не оставили ни одного пятна на земле, на океан-море, чтобы было неизвестно. Даже дно морское теперь измеряется и знают, что есть подводные мели». Затем сказал нам, чтобы мы ехали домой, выдал дам пароходные билеты до Владивостока. Поблагодарили мы его и поехали на пароходе во Владивосток…»

Делегаты благополучно вернулись в родные станицы. Казалось бы, что после подобного основательного обследования, произведенного казаками на востоке, можно было спать спокойно в уверенности, что в самим деле Беловодье существует лишь в мечтах русского человека!