— Почему через пять? — я уже успела подсчитать, что он отработает на скорой до третьего января.

— Потому что я тоже человек и мне периодически надо спать! — вспылил химик.

— Никогда бы не поверила, — пробурчала под нос я. — А потом вы меня будете с собой брать? Или начнете динамить?

— У нас сделка, ты сама говорила, — серьезно заметил химик. — Я все сказал, если ты информацию уяснила, то проваливай, давай, из машины.

Привыкшая к не самой вежливой манере общения Лебедева, я открываю дверцу и понимаю, что он привез меня к дому моего брата. Откуда он узнал адрес, интересно? Хотя, он ведь знаком с Машей. Наверно, у нее и спросил.

— Дмитриева, стой, — Дмитрий Николаевич вальяжно поманил меня к себе, опустив стекло со своей стороны. Я, облокотившись ладонью о крышу машины, подалась вперед.

— Что? Забыли пару оскорблений в компенсацию за будущие дежурства?

— Ага, конечно! — ничуть не обидевшись, ответил химик. — Откуда про гипоксию плода знаешь? И про дыхание перед потугами? Присутствовала на родах? — Лебедев чуть склонил голову набок, пытаясь угадать, откуда простой школьнице известно столько о родовом процессе. Наклонившись так, чтобы наши лица оказались на одном уровне, с удовольствием замечаю, как расширились его зрачки, а рот приоткрылся от неожиданности.

— Телевизора много смотрю! — почти прошептала я, нахально подмигнув. И, резко развернувшись, заторопилась к подъезду, под громогласный аккомпанемент моего разбушевавшегося сердца. Дмитрий Николаевич из тех людей, которых можно с легкостью назвать злопамятными, и я уверена, что эта выходка просто так мне с рук не сойдет, но, черт возьми, какое бы наказание меня не ждало за эту фамильярность, оно того стоит! Перед глазами так и застыла его удивленная полуулыбка.

***

В глубине души я понимала, химик был прав. Отпроситься на несколько ночей подряд означало бы для меня навсегда погрязнуть в родительских подозрениях. Так что, последовав его совету, я с успехом играла в примерную дочь все пять праздничных дней. Я улыбалась на семейных трапезах, решала олимпиадные задания по утрам, изредка спрашивая у мамы или у папы помощи, чтобы лишний раз показать, что мне действительно все еще нужны дополнительные занятия. А по вечерам мы с мамой проводили пару часов вместе на кухне, готовя к ужину какое-нибудь изысканное блюдо. Жаль только, что отец не всегда являлся к ужину. Но мама с пониманием относилась к издержкам профессии главного врача. И даже призналась мне, что папу скоро могут повысить, и тогда на его место будет претендовать, скорее всего, мама. Меня эта мысль немного удивила, но не более. Мне давно стало понятно, что именно в нашей семье по настоящему ценится…

В какой-то момент, занимаясь очередным кулинарным шедевром на кухне, мама, решив, видимо, что достигла уровня наивысшего сближения с дочкой и пика доверительных отношений, вздумала вдруг со мной перейти на откровения.

— Знаешь, тебе мальчик звонил в Новый Год… — нарочито небрежно произнесла она.

Поднимаю на нее осторожный взгляд, не переставая взбивать белки миксером. И, увидев мамины горящие глаза, увеличиваю скорость на кухонном агрегате, чтобы постараться заглушить ожидающий меня разговор.

— Паша Наумов, твой одноклассник, — продолжает мама громче. — МАРИНА!

Услышав имя «мальчика», я резко вынула миксер из миски, не остановив его, так что мы с мамой оказались обе забрызганными взбитыми белками. Торопливо извиняюсь и начинаю вытирать столешницу и себя заодно.

— Твоя реакция говорит сама за себя, так что думаю, нам надо серьезно поговорить, — голос мамы приобретает «стальные» оттенки, значит от разговора мне вряд ли удастся отвертеться. Даже если сейчас разверзнется земля под нашими ногами и вся элитная многоэтажка, в которой мы живем, полетит прямиком в ад, мама успеет во время полета основательно «подъесть» мой мозг. — Папу утвердят на новом посту, но нам с ним по-прежнему придется много времени проводить в командировках. Ты девочка не маленькая. И мы не раз отпускали тебя на ночевки. В твою пользу могу сказать, что ты никогда не подводила нас и всегда вела себя прилично. Значит, мы можем с легкостью тебе доверять.

Все это время я усиленно оттираю и без того чистую поверхность черной столешницы. Хочется уцепиться взглядом хоть за что-нибудь. Сейчас бы эту чертову полосатую кружку сюда!

— Нас не будет довольно долго, поэтому я хочу, чтобы ты понимала, какую ответственность тебе придется взять на себя, — чуть более взволнованно продолжает мама. — Тот мальчик был предельно вежлив и очень расстроился, что не смог лично поздравить тебя. Марина, я хочу, чтобы ты понимала, я современный человек, и я не против твоего общения с мальчиками, просто ты же понимаешь, что безответственный подход к отношениям…

— Мама! — неожиданно для самой себя перебиваю я свою родительницу. — Пожалуйста, я изучала биологию намного подробнее, чем большинство моих сверстников. Я понимаю, к чему приводит безответственность, о которой ты пытаешься мне сказать, но поверь, меня это не интересует! Мне не до отношений! Тем более мне не интересен Наумов!

— Вот и хорошо! — с облегчением выдыхает мама, завязывая поплотнее фартук. — Тогда ты понимаешь, что мы попросили твоего брата переехать на время к нам не потому, что тебе не доверяем, а потому что не хотим, чтобы тебе было одиноко!

Боже! О чем ты говоришь, мама! Конечно же, вы мне не доверяете! Я же вижу это по твоим глазам!

— Это просто здорово! — искренне отвечаю я, совершенно не кривя душой. Братишке я и правда буду рада.

— Он и проследит за твоим обучением, — мама забрала из моей левой руки миску со взбитым белком и начала ложкой аккуратно смешивать его с творожным тестом. — И за финансами, естественно. И, Марина, — неадекватно строгим тоном добавила мама. — Ты взрослая умная девочка. Чтобы никаких гулянок! Надеюсь, твой образ жизни не поменяется после нашего отъезда, и мы сможем вместе гордиться твоей золотой медалью по окончании лицея?

— Да, мама, — тоскливо отвечаю я. — Я приложу все усилия.

Ро-бот.

Робот, у которого произошла маленькая поломка.

С невероятным усилием заставляя себя улыбаться за ужином, я, поцеловав маму и уставшего папу, поднялась в свою комнату и, усевшись у окна, с тоской уставилась на ночную улицу, заметенную снегом, и положила подбородок на учебник химии. Где-то вдалеке послышался вой сирены…

Подумав о скорой, беру в руки телефон и, немного поколебавшись, набираю текст сообщения:

«Тихого вечера. Как прошли смены? Надеюсь, не разбудила?»

Следующие минут десять бездумно тыкаю в экран смартфона, на подсознательном уровне понимая, что просто жду ответа от химика. После тех дежурств моя «привычная» жизнь начала казаться мне какой-то размытой и нереальной. Будто все эти годы, проведенные в полном подчинении своих родителей, учителей, общественного мнения, были какой-то затяжной комой. Глупая ментальная клиническая смерть, продлившаяся семнадцать с лишним лет, пока в моей жизни не появился Лебедев с реанимационной бригадой. И откачали меня ото всей этой фальши, ткнув носом в реальную жизнь. Я знаю, он мне ни чем не обязан. И я ему тоже. Холодный расчет. Ничего больше.

В памяти всплыли его разъяренные глаза, когда он забрал меня от Наумова. «Пожалуйста, только не уезжайте без меня…»

Ему нужны деньги, мне нужна практика. Настоящая практика. Нас объединяет только наша сделка.

«Я тебе кто, папочка?» — его ожесточенный голос шипит в голове.

У него своя жизнь. И я в ней просто дочка богатеньких родителей, озабоченных ее успеваемостью, которые с удовольствием за нее будут отстегивать нужную сумму, лишь бы она приносила домой свои «пятерки».

И с чего я взяла, что он будет мне отвечать? Одной из его тупоголовых учениц, которые сидят у себя дома, словно в мягком коконе…

Зажав телефон в руке, я стянула с кровати одеяло и, забравшись с ногами в кресло, закрыла глаза как раз в тот момент, когда мой смартфон требовательно завибрировал, рассеивая все мои умозаключения.