Рано утром в понедельник Холден уехал от нее в Балтимор на встречу с лейтенантом Джонсом, и позже в этот же день послал ей короткое сообщение:

«Я набрал 105 баллов по ASVAB[12], это значит, что я могу пойти в артиллерию. В августе медкомиссия и присяга. (Это называется MEPS[13]). Нам тоже нужна какая-нибудь аббревиатура. Как насчет БПТСЛТН?

Гризельда знала, что Холден очень волновался на счёт теста ASVAB, который проверяет способности потенциального морского пехотинца к определенным видам работы и является существенным фактором при назначении на должность. Поэтому, узнав, что он отлично справился, она испытала огромное облегчение и улыбнулась, лежа на больничной койке и глядя в телефон.

«Я так горжусь тобой, но ты уже и сам это знаешь. Что такое БПТСБЛТВ?»

Минутой позже на телефон пришло следующее сообщение:

«Безумно по тебе скучаю. Буду любить тебя вечно»

Прочитав это, она чуть не расплакалась и быстро набрала ответ.

«БПТСБЛТВ»

Это было почти неделю назад, и с тех пор она ничего о нем не слышала, поскольку они договорились прервать общение на следующие пару месяцев, пока Холден живет с Джеммой, а Гризельда обживается у Маклелланов. Это было её решение, которое он бесконечно уважал.

— Гриз, — произнёс он, лежа с ней на больничной койке в ночь перед своим отъездом. — Я хочу поговорить о ближайших месяцах.

— Нет, — ответила она. При мысли о долгой разлуке, что ждет их впереди, внутри у нее всё сжалось.

— Ангел, я не смогу видеться с тобой почти пять месяцев. Мы должны об этом поговорить.

— Прекрати, — проговорила она, зажмурив глаза и почувствовав, как бешено забилось ее сердце.

— Мы были в передрягах и похуже, но пережили это, — не сдавался он, обняв ее за плечи. — У нас всё будет хорошо.

— Меня это бесит, — сказала она. — Я только тебя нашла, а теперь снова теряю.

— Ты меня не потеряешь. Я твой.

«Вот только надолго ли?» — задумалась она. Два месяца он проведет дома в Западной Вирджинии, вместе с Джеммой. Потом присяга. Потом лагерь новобранцев. За это время так много всего может произойти.

— Можешь кое-что для меня сделать?

— Всё, что угодно, — ответил он.

Больше всего Гризельду беспокоила мысль о том, что он будет с Джеммой. Она была матерью его ребенка и жила у него в квартире. В непосредственной близости. А что, если через пару недель Холден решит дать ей еще один шанс? Гризельда была не в праве лишать его ребенка возможности обрести любящую, полноценную семью, но она бы не вынесла, почувствовав, как он отдаляется от нее, как тон его писем становится извиняющимся, а сообщения приходят все реже и реже. Всё это затянуло бы ее в глубокую депрессию, в то время как сейчас ей необходимо возвращаться к нормальной жизни, обживаться на новом месте, поступать в колледж, работать. Она чувствовала непреодолимое желание немного обособиться, защититься.

Она сделала глубокий вдох.

— Не пиши мне до своего отъезда в лагерь новобранцев.

— Ч-что?

Она проглотила вставший в горле комок.

— Поезжай домой и будь добр к Джемме. Сделай всё, чтобы она и ребенок были здоровы. Готовься к службе в морской пехоте. И когда этот день наступит, и если я все еще буду частью твоего плана, дай мне знать.

— Гризельда, ты и есть мой план.

— Я… Я знаю, — проговорила она, отстранившись назад, чтобы заглянуть в любимые серые глаза. — Но, пожалуйста. Пока ты будешь с ней, не пиши мне.

— Черт возьми, Гриз, у меня нет никакого ж-желания быть с н-ней.

Она ничего не ответила, только смотрела на него своими глазами, умоляя понять.

— Хорошо, — наконец уступил он, по лицу скользнула тень обиды. — Прекрасно. Своё первое письмо я напишу в автобусе, следующем в лагерь новобранцев.

«И если я получу это письмо, — подумала она. — То пойму, что наше путешествие в вечность действительно началось»

Сидя на роскошной мягкой кровати в своей новой спальне, она взяла телефон и открыла СМС-ку, полученную от него неделю назад, и попыталась представить, где он сейчас и чем занимается. Ей стало интересно, а думает ли он о ней так же часто, как она о нем, и отчаянно захотелось, чтоб скорей наступил тот день, когда ей на телефон придет сообщение о том, что он едет в лагерь новобранцев и она по-прежнему живёт в его сердце.

Коснувшись кончиками пальцев слов, которые она прочла уже сто раз, Гризельда услышала его голос:

«Безумно по тебе скучаю. Буду любить тебя вечно»

«О, Боже, пожалуйста, — подумала она и откинулась на кровать, почувствовав на своем теле фантомные прикосновения его пальцев и вспомнив, как его теплое дыхание ласкало кожу ее шеи. — Пожалуйста, пусть так и будет».

Холден до сих пор не сказал Джемме о своем зачислении в армию.

«Ну, — заключил он. — Сложно сказать что-то тому, кого практически не видишь».

Он старался как можно меньше времени проводить в своей квартире, уходил на работу ни свет ни заря и после возвращения из Балтимора, отказался от выпивки в пользу тренировок. Каждый вечер он посещал маленький обшарпанный боксерский зал рядом с Норберт Роуд и, отказываясь выходить на ринг и драться, неустанно работал над своим телом. Он делал это отчасти, потому что сразу из MEPS, куда должен был поехать в августе на присягу и медкомиссию, хотел отправиться в лагерь новобранцев, и знал, что его просьбу удовлетворят только в том случае, если он будет в превосходной физической форме. А ещё потому, что желание связаться с Гризельдой было таким сильным и непреодолимым, что лучше всего, если к концу дня он будет падать с ног от усталости и проваливаться в сон еще до того, как голова коснётся подушки, не в состоянии ни о чем думать.

Прошло уже четыре недели с тех пор, как он долго и нежно поцеловал ее, прежде чем покинуть ее больничную палату и отправиться в Балтимор на встречу с лейтенантом Джонсом. Пока они прощались, она старалась не плакать, но не сдержала слёз, и он тоже был чертовски близок к этому.

— Меня злит, что мы всё еще не можем быть вместе, — прошептала она сквозь слезы, обхватив его руками за шею.

— М-мы уже так долго этого ждали, — сказал он ей на ухо, хриплым, взволнованным голосом. Расставаться с ней всегда будет чертовски тяжело.

— Кажется, мы за всё заплатили сполна. Кажется, мы заслужили право быть вместе.

— Мы будем. Скоро, Гриз. Мы выберемся.

Он старался быть с ней нежным и осторожным, чтобы, обнимая, не задеть еще не зажившие ребра. Он знал, что это невозможно, но как же ему хотелось в последний раз почувствовать её, обнажённую, податливую и изнывающую от желания, под его крепким, требовательным телом. Он никогда не переставал ее желать. Только не сейчас. Не сейчас, когда его накрыло волной воспоминаний, которые, казались ему настолько реальными, что он завелся и вспотел.

— У тебя последняя возможность, ангел. Не хочешь передумать на счет того, чтобы не писать друг другу до августа? — шепнул он ей в шею.

Ему стало плохо от мысли не общаться с ней целых семь или восемь недель. Он понимал, почему она не хотела слышать от него никаких вестей. А хотелось бы ему получать от нее новости, если бы она была беременна от другого и жила вместе с ним в тесной квартире с одной спальней? Он понимал, почему это ее задевало, и злился от того, что что-то в его жизни ранит женщину, которую он любит. Его единственной целью было сделать ее счастливой. Сделав над собой усилие и сосредоточившись на своем грандиозном плане, включающем в себя вечное счастье с Гризельдой, он почувствовал, как она отрицательно качает головой.

— Нет, Холден. Я буду безумно по тебе скучать, но думаю, что так лучше.

«Лучше? Лучше всего было бы оставаться на связи в течение этих томительных ближайших двух месяцев. Проклятие. Она что, этого не видит?»

— Ты мне не доверяешь? Н-не знаешь, как сильно я тебя люблю? Неважно, что Джемма спит в моей кровати — я все равно буду на диване. Я и пальцем не притронусь ни к кому, кроме тебя.