Какой же художественной работой занимается по вечерам рабочая молодежь?

Нам показали зал, в котором попеременно происходят доклады — ученые и литературные. Они сменяются школой танцев. Мы видели комнату, где занимается подготовлением к своим выступлениям духовой оркестр, но духовой оркестр в этот вечер не работал. Поэтому мы посетили комнату струнного оркестра. В этот вечер играли домбры под баян. Медиатором работали исключительно молодые девушки под руководством такого же молодого дирижера, и это зрелище было трогательное. Они очень мило играли, совсем юные работницы.

Как бы в противовес этому мы видели комнату, где в тот вечер собрались пожилые люди, ветераны труда, состоящие теперь на пенсии, но когда-то много работавшие на Тракторном заводе. Они собрались для обсуждения своих дел, и мы не хотели мешать им. В этой же комнате собирается драматическая группа, которая в этот вечер тоже не работала.

Директору клуба много возни, чтобы приютить все кружки и распределить время. Но он не унывает. Редко можно встретить такого энтузиаста своего дела.

Каково же это дело? Можно ли определить его только организацией вечеров и концертной программой? Или же тут есть нечто большее, чем занять рабочую молодежь в свободное время. Это я подумал, прослушав занятие хора в одной из комнат. Тут, несомненно, происходила работа, напряженная и настойчивая, по достижению вершин, которые уже приближаются к настоящему искусству. Они исполняли романс, всем известный «Однозвучно гремит колокольчик». Разумеется, нам приходилось слышать его в первоклассном исполнении знаменитых хоров. И если мы с великим удовольствием слушали исполнение этого романса группой учеников и учениц завода, изготовляющего тракторы, то, значит, исполнение было превосходным. Замечательно тут то, что здесь не было никаких профессионалов, т. е. тех лиц, которые думают посвятить свою жизнь искусству. Это были просто рабочие и работницы, обнаружившие музыкальные способности. Их нашли, и в руках необычайно талантливого и темпераментно настойчивого руководителя они составляют ценный коллектив в мире искусства.

Тут, может быть, можно сказать несколько слов о том, как представляют себе роль искусства в Советской России. Дело в том, что техника будет освобождать много времени у людей. Ведь будет достигнут 6- и 5-часовой рабочий день. Что делать в остальное время? Его можно употребить, да простят мне это выражение, на черт знает что, а можно употребить его на дело полезное и приятное. Признано, что искусство облагораживает людей. Но если так, то идея состоит в том, чтобы вовлечь в это облагораживающее занятие весь народ. Профессионалы останутся только в роли руководителей. Конечно, до этого еще далеко, но тенденция интересна.

Показывали нам еще комнату, где в свободное время происходят занятия рисования. На столе величественно возвышается Аполлон Бельведерский во всей своей античной красоте. Но кроме этих классических занятий молодежь захватывают и современные темы; и некоторые пейзажи, исполненные маслом, показались нам интересными.

После изобразительных искусств мы обратились к той отрасли, которой в древнее время покровительствовала муза Терпсихора, т. е. мы смотрели балет. Балет этот очень занятный, в него вложена мысль. Представлено, как добродетельная кукуруза борется со скверными сорняками. В смысле хореографическом интересно применение топота ног для изображения гнева. Это очень правильно Всем известно, что, когда человек очень рассердится, он топает ногами. Здесь это облечено в форму красивого танца, причем, конечно, побеждает добродетельная кукуруза, за которой стоит колхозница, апофеоз — ее торжество.

Что разуметь под сорняками? Многое. Быть может, даже нечто совершенно неожиданное. По вечерам довольно поздно по этой же улице М. Горького гуляют молодые люди и молодые девушки. Причем есть парни, которых в последнее время стали называть «стилягами». Что такое «стиляга»? Это юноша, который весь смысл своей жизни видит в том, чтобы одеваться по последней моде, т. е. стильно. В этом желании хорошо одеваться еще нет ничего предосудительного. Но все в меру и не до бесчувствия. Когда переходится некоторая грань, то «стиляги» переходят в «сорняки».

Пробыв два часа в клубе Тракторного завода, поблагодарив любезных хозяев, мы уехали, унося интересные впечатления.

Какое явление в Советском Союзе можно поставить вровень с бурно развивающейся промышленностью? Конечно, колхозы. Человек, не видевший колхоза, вообще не должен говорить о Советской России.

Итак, мы поехали в колхоз, название которого «Знамя Октября», это километров десять от Владимира. Я приехал туда в сопровождении моих друзей и провел в нем около пяти часов. Мне предоставили полную возможность все осмотреть, что только поддается осмотру за такое короткое время. Принимая во внимание мой возраст, меня возили на автомобиле по территории колхоза, а давал мне объяснения того, что там делается, сам председатель колхоза, человек не первой молодости, но бодрый, хорошо сохранившийся и очень обходительный.

Сначала я расспросил его о численном составе колхоза. Оказалось, что это «укрупненный» колхоз, т. е. составленный из нескольких небольших, какие часто встречаются во Владимирской области. Центральный орган колхоза находится в деревне в 800 человек, а в общей сложности (со всеми остальными деревушками, входящими в состав этого колхоза) его численность равна 1400 человек.

Мы въехали в деревню по хорошо мощенной дороге и увидели по обеим сторонам широкой улицы, обсаженной рядами молодых лип и тополей, типично великорусские избы, хорошо построенные. Никаких избушек на курьих ножках… Бревенчатые постройки в 3–4 окна на улицу с наличниками возведены на высоких фундаментах и производят солидное впечатление, скажу больше — зажиточное. Ни грязи, ни мусора на улице, ни валяющейся соломы почему-то я не увидел…

Мы доехали до широкой площади, вокруг которой воздвигнуты большие сельскохозяйственные постройки. Когда-то в недавнем прошлом эта площадь была низиной за деревней, заливаемая водой от дождей, и представляла собой непроезжее болото. Эту низину повысили, заровняли, замостили, и она теперь является хозяйственным центром колхоза.

С одной стороны площади стоит большое новое здание свинарни, и его мы осмотрели в первую голову. При здании — огромный загороженный двор, где проводит свои досуги под открытым небом молодое поколение свиней, гуляя и развлекаясь по-своему. В закрытом помещении мы посетили кухню для свиней, где в огромных чанах, обогреваемых газом, приготовляется необходимая для этих животных пища. В другом, еще большем отделении находятся взрослые свиньи — розовые, толстые, чистые, но уже кончающие свои дни на земле. В помещениях чисто, ни гнусного запаха, ни отталкивающего уродства, связанного в представлении людей с жизнью свиней. Происходит это, конечно, потому, что этой фермой заведуют животноводы, которые ее организовали и ведут согласно требованиям современного животноводства, недоступного для единоличника, имеющего в своем распоряжении хлев в конце двора, который испускает в летнюю жару мучительный запах.

Далее мы увидели огромное здание конюшни, в которой содержатся лошади, и не какие-нибудь захудалые, малорослые, как это бывало в крестьянских хозяйствах, а великолепные владимирские тяжеловозы и рысаки. Моя спутница, которая на Владимирской выставке достижений сокрушалась, что не видит там рысаков, увидела их в Сновицах, где расположен колхоз «Знамя Октября». Но не только увидела. Подвигами одного из последних, трехлетнего жеребца, еще необъезженного, мы полюбовались с некоторым страхом: он выбросил наземь с помощью «свечек» и «козла» колхозника, его объезжавшего на небольшом шарабане, но подчинился другому могучему парню, который объявил, что к этому жеребцу «надо иметь подход», и укрощенный опытной рукой молодой «Памир» помчался, как молния, по деревенской улице, уже не пытаясь освободиться от раздражавшей его упряжи и повозки.