Еще я был в одном цехе. Здесь печи. Назначение их — химические процессы, требующие высокой температуры. Это единственные аппараты, где можно увидеть огонь, настоящий огонь, сквозь полуприкрытые небольшие заслонки. Это как в обыкновенной печи. Но в отличие от последней в химической печи бушует огонь белый, температура его от 600 до 1200°. Равнодушный манометр показывает эту зверскую цифру для одной из этих «печей огненных». Он не соображает, что на поверхности солнца всего 6000°, не соображает и не гордится. Но я горжусь, что был в нескольких метрах от земного солнца и не сгорел. Но все же в их соседстве жарко. Однако рабочему, наблюдающему за ними, достаточно только время от времени проверить манометры, затем он отходит в прохладное помещение.

На этом закончился осмотр химического завода. Мы уехали, поблагодарив любезных хозяев.

Мне очень хотелось осмотреть Тракторный завод. По имени этого завода называется целая часть города. Завод пущен в ход в 1946 году.

Когда-то Ленин мечтал о ста тысячах тракторов для всей России. Этот завод, Владимирский тракторный, в течение 14 лет своего существования выпустил их 200 тысяч. Он получил Золотую медаль на выставке в Бельгии, и эту именно модель он выпускает сейчас. Она предназначена преимущественно для свеклосахарных плантаций. Но инженеры находят эту модель устарелой и трудятся над новой. Новый трактор будет иметь вместо водяного воздушное охлаждение. Есть страны такие, где воды мало. Она — ценность. Есть страны другие, где вода замерзает. Поэтому преимущество машин с воздушным охлаждением очевидно.

Мы вошли в огромный одноэтажный корпус. Здесь бесконечный ряд автоматов и полуавтоматов. Они обрабатывают разные детали к трактору, в особенности я обратил внимание на шестерни. Их подает сюда кузнечный цех в грубом виде. Введенные в машину шестерни через несколько мгновений выходят преображенными по внешности, а по существу доведенными до необходимой точности. Труд рабочего здесь сводится к тому, чтобы подать машине деталь и принять ее обратно. Это, конечно, утомительно, когда делается часами, но затрата мускульной энергии человеческой мала. Глядя на это, я понял, почему современному рабочему так же необходим спорт, как инженеру и вообще людям умственного труда. Что губит здоровье интеллигента? То, что его тело, его мускулы не работают. Чтобы быть здоровым, надо дать работу телу. На современных заводах рабочий начинает приближаться, работая на автоматах, к людям умственной профессии, он не упражняет своего тела. С другой стороны, для работы на автоматах требуется повышенное развитие. Поэтому инженер и рабочий сближаются и в этом смысле. Обеим категориям нужен спорт. Вот почему правильно, когда молодые люди увлекаются футболом и другими видами спорта, а люди постарше не оставляют и в зрелом возрасте спортивных навыков, и так до преклонных лет.

Этой же цели содействует, когда люди заводов и фабрик увлекаются землей, т. е. садоводством, цветоводством и прочим. Все эти занятия происходят на свежем воздухе и требуют известных физических усилий, не говоря уже о том, что плоды и овощи являются необходимым противовесом мясной пище, таящей в себе подводные камни.

Но вернемся к шестерням и другим деталям. Закалка их производится с помощью электричества. По деталям пробегает ток, мгновенно накаливающий металл до нужного градуса, и так же деталь мгновенно охлаждается. Автоматы трудятся без устали под наблюдением малого числа людей. Это общая тенденция современной советской техники.

Детали обработаны, трактор начинает собираться. Это происходит на конвейере. В конце конвейера рождается новый трактор. Водитель садится на свое место и запускает мотор. Огромные зубчато-резиновые колеса приходят в движение, и «новорожденный» делает свои первые шаги. На свет появилось новое существо. В сталь еще раз облеклась основная мысль конструктора, когда-то создавшего трактор, и добавочные мысли улучшателей и новаторов.

Я спросил:

— Когда умрет этот «новорожденный младенец»?

— Он проживет несколько лет. Но можно продолжить его жизнь. Колхоз, где он будет работать, потребует от нас возобновить сносившиеся части. Мы пошлем их, и он будет продолжать жить.

— А как часто происходят «роды»?

— Примерно через каждые 20 минут. А теперь позвольте оторвать вас от стали и резины.

Мы поехали. Территория завода велика. Дороги хорошо обсажены деревьями. 15-летние тополя дают уже ощутимую тень и прохладу. Но мы покинули их и выехали в поля, тоже принадлежащие Тракторному. Здесь тянутся фруктовые сады разных возрастов. Мы вошли в 10-летний сад. Вишни хорошо уродили в этом году. Ожидается урожай малины. Клубника отходит.

В основу этих садов положен принцип коллектива, пришедшего на помощь индивидуальным усилиям. Руководство коллективом осуществляется через агрономическое управление. Но каждый рабочий, желающий трудиться лично над землей, получает свой участок. Он его обрабатывает и берет с него плоды. Участок остается за ним даже в том случае, если он перейдет на другой завод здесь, во Владимире, или поблизости. На участках видны маленькие летние домики среди деревьев, где можно проводить часы и дни отдыха.

Наблюдая это, я подумал, что мысль, родившаяся у меня, когда я смотрел на безмускульную работу рабочих у станков, уже осуществилась. Здесь явственна тенденция в какой-то мере вернуть тружеников станка к земле и природе для их пользы и здоровья. Меня это обрадовало. «Лакированный каблук цивилизации», пугавшей меня 50 лет тому назад, будет побежден.

Тракторный окружен жилищами рабочих. Государство строит многоэтажные дома, но в индивидуальном порядке вырастают поселки. Это одноэтажные домики в зелени. Обе категории жилищ имеют свои достоинства и недостатки. Главное же в том, что строительство идет быстро и тесноту заменит вольная жизнь в смысле жилищ.

— 15 лет тому назад здесь были пустыри, поля, а теперь…

Это произнес наш любезный хозяин, сопровождавший нас и на тракторные сады.

Разве не правы эти созидатели, что они гордятся трудами рук своих. Надо их понимать. Надо понимать и то, что они чувствительны и даже раздражаются, когда им указывают недочеты. Недочеты кажутся им мелочью в сравнении с тем, что сделано, делается и будет сделано.

По-разному воспринимают жизнь эти строители и те, кто страдает от недочетов. Пусть это мелочи, но обыденная жизнь складывается из мелочей. Советская жизнь настоящих дней необычно пестра. Рядом с величайшими достижениями может быть нехватка в предметах пустячных, но необходимых. Это происходит потому, что жизнь стремительно летит вперед. Те, кто работает на великое, не могут оглядываться на мелочи. Позже, позже! Эту страну подхватил смерч созидания, быть может, они и сами не знают, в чьей они власти. Но нельзя не ценить того, что они в своем творческом вдохновении совершают. Вот что я думал, возвращаясь домой.

Однако мне было суждено еще раз соприкоснуться с Тракторным заводом. На вечер того же дня мы были приглашены посетить клуб этого завода, чтобы увидеть не только, как Тракторный работает, но и как он проводит часы досуга.

Приглашение пришлось на будний день, когда в клубе не было никакого особенного вечера, танцев или концерта. Мы охотно приняли это приглашение и подъехали к клубу к 8 часам вечера. Он помещается в большом импозантном здании с белыми колоннами в новом районе города, каковой так и называется — Тракторный. До последнего времени здесь были пригородные пустыри, они-то теперь превратились в новый город, хорошо распланированный на привладимирских холмах. Улицы озеленены, тротуары и мостовые асфальтированы. Дома многоэтажные, с соблюдением всех требований современного комфорта, т. е. электричество, газ, ванные и прочее.

Здание клуба выстроено и оборудовано «на большую ногу». Вестибюль, лестницы, коридоры, залы, отдельные комнаты для занятий. Тем не менее есть пожелание, и оно принадлежит самому директору этого клуба, который мечтает расширить помещение и достроить, увеличить его ввиду большого развития клубной жизни. Я убедился, что пожелание это правильно, так как был свидетелем того, как одни и те же помещения служат местом занятий то одной, то другой группы художественной самодеятельности рабочих Тракторного завода.