Старушка сразу забыла о том, что она одна в маленькой пещере с человеком, который разбойничает на дороге, нападает на автомобили и убивает людей.

— Дай бог тебе здоровья, доченька! — сказала она, присаживаясь в изголовье. Ей казалось, что она не в горах, не в пещере разбойника, а в деревенском домике, куда пришла проведать свою больную соседку.

— Спасибо, — пробормотала Шехназ и взглянула на Адема.

Тот стоял неподвижно, скрестив руки на груди. Ему ничего не стоило прикончить старуху, но он прогнал от себя эту мысль. Что его ждет, если он и на самом деле будет оставлять по своим следам трупы? Рано или поздно его, конечно, поймают. Надолго засадят в тюрьму, но по крайней мере он спасется от веревки.

Адем встретился взглядом с Шехназ и покачал головой.

Старуха взяла ее руки в свои.

— Что у тебя болит, доченька?

— Сама не пойму: грудь, спина, бока — все болит. Дышать не могу, колет, как иголками.

Подумав немного, старуха сказала:

— Грудь застудила!

— Мне тоже так кажется. Плохо, плохо!

— Ничего, пройдет.

— Нет, бабушка. Мне кажется, что я так и умру здесь.

— Не приведи аллах, доченька! Что ты говоришь? Ты такая молодая, красивая, еще поживешь! Разве все больные умирают?

«Пусть это будут даже те, кого ищут жандармы!» — подумала старуха и сказала:

— От этой болезни есть только одно лекарство, доченька!

— Какое, тетушка?

— Вепрь. Слышала о вепре?

— Ты хочешь сказать, дикая свинья, — вмешался в разговор Адем.

— Да будет оно проклято, это слово![58] Убейте вепря. Сдерите кожу. Разденься догола и завернись в нее — сразу вылечишься. Вытянет из тебя всю простуду, и болезнь как рукой снимет. Когда мой Эсад грудь застудил, как и ты, отец его так лечил. Хвала аллаху, вырос огромный детина. Обзавелся семьей. Скоро дедом станет!

— Да сохранит его аллах!

— Спасибо на добром слове, дочка! Я, правда, ничего от этого не выгадаю, но дай бог, чтобы и у тебя было все хорошо. Вепря убить трудно. Для этого нужны пули «дум-дум». У вас есть такие пули?

Старуха обвела взглядом пещеру.

— Нет у нас таких пуль, бабуся, — ответил Адем. — Не только «дум-дум», у меня в пистолете даже простых пуль нет. Вот и дрожим от страха. Что, если среди ночи сюда медведь забредет, волк или еще какой-нибудь зверь?..

Старуха сначала не поверила. Конечно, он должен так говорить!

Неожиданно она спросила:

— Не обессудьте меня, старую, за любопытство. Но что вы делаете в горах? Разве у вас нет дома, своего угла?

Адем вздохнул.

— Да не допустит аллах, чтобы человек сбился со своего пути, бабушка! Был у нас и свой дом и свой угол. Был, но… И у меня есть мать с такими же добрыми морщинками на лице, как у тебя. Сидит с утра до вечера, перебирает четки, ждет не дождется сынка. Ждать-то ждет… Не надо, бабуся, не растравляй больные раны!

Тут на Шехназ нашел приступ кашля, и старуха не расслышала последних слов Адема. Она приподняла голову Шехназ, положила к себе на руки. Ей казалось, так кашель скорее уляжется.

— Вай, дочка моя, вай, милая! Сделайте, как я говорю, убейте вепря. Постойте, но ведь у вас даже пуль нет!

Она опять подумала об Изверге. Так, значит, то, что она слышала в течение последних недель, — все это брехня? Разве могут такие люди разбойничать на дорогах, грабить машины и убивать? Конечно, это не их рук дело. Как можно творить такое, не имея ни ружья, ни патронов. И потом эта больная женщина… Она не может даже подняться. Разве способна она в таком состоянии грабить и убивать вместе с мужчиной?

— Даже если ты тот самый разбойник, о котором говорят, сынок, то все равно… Да простит аллах твои грехи! После того как я увидела твою красавицу, я уже не верю людской молве. Я не знаю, кто ты, но эта бедняжка…

— Нет, мать, ей-богу, мы тут ни при чем! — не дал ей договорить Адем. — Клянусь аллахом!

— Хорошо, но кто же тогда занимается этими делами?..

— Не знаю. Я-то уж, во всяком случае, не могу оставлять здесь больную женщину одну. Если бы она могла идти, мы бы сразу ушли.

— Куда?

— В касабу, к доктору!

Старуха обрадовалась:

— В касабе живет мой внук, сын моей дочери, учитель!

— Вот как? Да поможет ему аллах!

— Если бы вы слышали, как быстро он умеет читать газету!..

— Молодец!

— И о ваших грехах прочел мне он. Будто бы ты увез бедняжку из-под родительского крова. Отец-то у нее богатый… И нрава крутого, несговорчивый! Вот ты ее и украл!

Адем и Шехназ с изумлением слушали старуху. Их удивление окончательно успокоило старую женщину. Теперь ей было ясно: это не те люди, о которых она слышала.

— Хорошо, если вы не злодеи, почему прячетесь? — спросила старуха.

— От кого? — испуганно произнес Адем.

— От жандармов.

— Кто прячется?..

— Разве не прячетесь? Если не так, то… когда придут жандармы и спросят у меня, не видала ли я кого, показать им вашу пещеру?

Адем и Шехназ молчали. Старуха поймала их на слове и не отступала.

— Ну как? Сказать, если спросят?

— Лучше не говори… — выдавил из себя Адем. — Мы, может быть, сами пойдем и сдадимся им в руки…

— Видали! Так, значит, ты злодей!

Адем стал врать, другого выхода не было.

— Я же сказал, бабуся: не собьет аллах человека с пути истинного! Да, это та женщина, о которой ты знаешь. Как и говорят, она была дочерью богатого помещика. Я посватался, но отец отказал, с позором прогнал меня. Хотел даже подослать убийц. А девушка однажды ночью сбежала ко мне. А я… Если бы ты была на моем месте. Или, скажем, твой сын Эсад похитил бы девушку… Да нет, что я говорю, если бы девушка сама прибежала к нему! Как бы он поступил? Когда дело касается женщины, то задевается честь мужчины! В чем мужская храбрость? В том, что мужчина защищает свою честь, правда?

Он понял, что старуху трогало больше всего, когда речь заходила о ее сыне Эсаде.

— К-к-конечно, сынок, конечно!

— Ее отец послал за нами в погоню людей. Нас окружили. И я…

— Так, значит, это ты убил? — заволновалась старушка. — Значит, это ты, сынок? Если бы ты не разбойничал, не убивал…

Широко раскрыв глаза, Шехназ растерянно глядела на Адема. Адем так изворачивался, так лгал, пытаясь убедить старуху в своей невиновности, что та, наконец, поверила. Действительно, зачем ему разбойничать на большой дороге, нападать на машины и убивать людей?

Когда вечером старуха, оставив им хлеб и брынзу, возвращалась в деревню со своей козой, глаза ее были заплаканы, словно она и правда только что рассталась с девушкой, убежавшей с ее сыном Эсадом.

А деревня кипела как котел. В эту и в следующую ночь в ее окрестностях опять были ограблены и убиты люди. Слухи ходили один фантастичнее другого. Но старуха уже не верила им. Те двое не могли быть злодеями. Она своими глазами видела: у них не было ни ружья, ни пуль.

Взяв с собой хлеб, брынзу, несколько головок лука и небольшую миску с йогуртом[59], она снова направилась к пещере. Встречавшиеся по дороге крестьяне с изумлением смотрели на ее большой узел. Ведь обычно, когда она шла пасти своих коз, в руках у нее почти ничего не было. И как только она не боится идти в горы, где, по слухам, скрывался Изверг после своих дерзких грабежей и убийств.

— А что мне сделает ваш злодей? — бросала она на ходу и шла дальше.

Крестьяне удивленно смотрели ей вслед. Все это казалось им подозрительным. Если бы они знали, куда она идет!

И так день за днем. От пытливого взгляда соседей не могло укрыться, что когда старушка уходила пасти коз, она брала с собой много еды, сигареты. Невзрачная хижина старухи привлекала любопытство всей деревни. Раньше она, бывало, заходила к соседям: поможет по дому, поболтает о том о сем, вспомнит сына Эсада, внука Махмуда, пожалуется на невестку. А теперь ни к кому не заглядывает. Даже вроде бы сторонится всех.