В кофейне в Едикуле было много цыган. Девушки в зеленых, синих, розовых шальварах, размалеванные как куклы, танцевали. Старики музыканты играли; молодые парни в широких брюках с карманами спереди, в надвинутых на глаза кепках хлопали в такт музыке в ладоши, показывали на девушек, смеялись, говорили непристойности.
Джевдет подтолкнул Кости:
— Видишь старуху?
— Какую? Ту, что на скрипке играет?
— Да… Это бабка Джеврие!
— Ну и страшна! А где Джеврие?
— Не знаю, ее здесь нет.
— Тогда где же она?
— Наверное, дома осталась. Сказала, что, если убежит от бабки, будет меня искать. Поехали?
— Поедем.
Мальчики, перескакивая с трамвая на трамвай, тем же путем вернулись в Сиркеджи.
На остановке автобуса «Эдирне — Кеша» Джевдета окликнул шофер Адем.
— Ну-ка, покажи, чем торгуешь? — подмигнул он. — Вай! А почему такой плохой выбор?
— Что поделаешь? — ответил Джевдет. — Денег мало, вот и товара нет.
— Скажи отцу, пусть добавит.
Джевдет отвернулся.
— Ты чего? — спросил Адем.
— Да так, ничего.
— Что ничего? Сегодня утром говорил с твоим отцом. Он все о тебе беспокоится. Вот не кончил пяти классов, а то поступил бы в морскую школу. А ведь можно и так подготовиться. Сдать экзамены. Как ты думаешь?..
— Не знаю, — ответил Джевдет. — Пойдем, Кости.
Они пошли дальше.
Адем стоял со своими приятелями — Тайяре Османом и Демпсеем Неджибом.
— Чей это малец? — спросил Неджиб.
— Пасынок той самой… — подмигнул Адем.
— Скажи уж лучше — твой пасынок…
— Пусть так, но если деньжат не добудет, только меня и видела!
— Ну, а как она собой? Все на месте? — усмехнулся Тайяре.
— Хороша, ничего не скажешь, первый сорт… Если и деньжата есть, заживу на все сто! Куплю машину, и тогда…
— А что тогда?
— Как что? Баранья ты голова! Молиться на меня будешь.
— Э, зачем заливаешь? Будь ты самим пророком, я и то не стал бы целовать край твоей одежды.
— Вай-вай-вай! А я бы тогда от веры отрекся!
— Посмотрим!..
— А правда, у нее водятся деньжата? — уже спокойно спросил Тайяре.
— Мать говорит, найдет. Самое лучшее — встретиться и откровенно поговорить. Тогда увидим, что почем. Как, по-вашему, прав я?
— Так и надо.
— Дай руку!
— А как с бараньей головой?
— Ладно уж!..
— Адем-аби? — К ним подошла Джеврие. — Не видели Джевдета-аби?
— Зачем тебе Джевдет?
— Надо.
Адем наклонился и что-то прошептал Неджибу. Тот удивленно взглянул на него.
— Аллах, аллах!
— О чем вы? — заинтересовался Тайяре.
Джеврие рассердилась. Чего они глазеют?
Теперь она уже ни к кому не сядет на колени и не будет красить губы. Пусть даже бабка бьет ее!..
— Эй, подожди! — крикнул Адем.
Джеврие бежала, пока не споткнулась о камень. Присела на тротуар, принялась тереть ушибленное место.
Мимо проезжали трамваи, грузовики, легковые машины, повозки. Джеврие ничего не замечала. Из-под ногтя текла кровь. Нужен табак. Тогда заживет.
Она заковыляла в Сиркеджи, потом к вокзалу. Нашла несколько окурков. Растерла их, посыпала ранку табаком, потом землей.
Боль не проходила. Ну и пусть! Подумаешь! Было и похуже. Когда порезала руку. А когда пробили камнем голову? И то она не плакала.
Неподалеку сидели картежники.
Она прошла мимо них, заложив руки за спину. Остановилась. Парень с усиками привычным движением раскладывал и снова собирал карты. Взглянув на Джеврие, он подмигнул своему светловолосому приятелю. Джеврие видела это. Чего ей бояться? Ведь она не Шерифе. Шерифе ездит со взрослыми в Кяатхане, ей все нипочем! Есть у нее картежник знакомый — Юсюйюн-аби. Он купил Шерифе шарф, платье, водит ее в кино… Она тоже могла бы ходить в кино. Ее все время зовут. Но пусть ходят одни. Она поедет в Америку, там у нее будет все-все!.. Стоит только пожелать! Джевдет-аби знает, что говорит! Никто не прочитал столько книг, как он. Джевдет-аби станет Храбрым Томсоном, его друг Кости — Великим Певцом, а она Прекрасной Нелли! А почему Кости хочет стать певцом?
— Эй, девочка!
Она сердито обернулась: перед ней стоял светловолосый парень.
— Что надо?
— Ты чего дуешься? — спросил он.
— Отстань, нахал!
— Нахал, да зато с деньгами!
— А мне-то что!
Парень подошел ближе.
— Поедем в Гюльхане[38]?
— Что мне там делать?
— Ну, не болтай много! Поедем! — Он схватил ее за руку.
— Пусти руку!
— Дам тебе пятьдесят курушей!
— Пусти меня, тебе говорят!
— Лиру получишь, — сказал другой картежник.
— Ничего я не хочу, отпустите меня, отпустите!
Джеврие заплакала. Светловолосый парень пнул ее. Она едва не упала. Плача, бросилась бежать. Вдруг остановилась. Вытерла слезы. Ушибленный палец все еще ныл, но она не думала о нем. «Да, так и надо сделать!»
Она рассказала о картежниках первому встречному полицейскому, потом со всех ног помчалась в Бахчекапы, словно за ней кто-то гнался. У трамвайной остановки села, подперла руками личико и задумалась. Где найти Джевдета-аби? Скоро полдень. Может быть, вернуться в квартал?
— Возьми, дитя мое, возьми!
Какая-то старуха протягивала ей пять курушей. Джеврие машинально взяла монетку. А почему бы и в самом деле не собрать немного денег? Вечером она поест с Джевдетом-аби пача[39] или суп из требухи.
Она подошла к трамвайной остановке Эминёню и затянула жалобным голоском:
— Подайте во имя аллаха милосердного! Порадуйте сиротку. Нет у меня ни отца, ни матери. Одна я, одна, бедная! В глазах темно от голода! Подайте ради ваших детей и близких…
Сначала никто не обращал на нее внимания. Потом стали подавать: кто положит пять, кто десять курушей. Расфранченные молодые люди и важные господа, не желая ударить лицом в грязь перед своими спутницами, давали больше, чем самые щедрые женщины. Не прошло и часа, как у нее была полная рука монеток.
Останавливался трамвай, забирал почти всех, но вскоре подходили другие пассажиры, и Джеврие просила опять:
— Подайте во имя аллаха милосердного сиротке… Одна я, одна, бедная!..
Значит, у нее целых три лиры! А что с ними делать? Вечером бабка заберет. Самое лучшее — отдать деньги Джевдету-аби. Но он спросит, откуда у нее столько? Сказать правду? Рассердится. Не сказать? Подумает, что она послушалась бабку и деньги ей дали в кофейне. Или подумает, что она украла! Нет, пусть лучше сердится — надо сказать правду.
Она спустилась к причалу «Юскюдар», поискала в толпе ребят. Обошла причалы «Адалар» и «Кадыкёй», заглянула на причал «Золотой Рог». Нигде нет!.. Уже хотела купить билет на катер. И вдруг увидела Джевдета-аби и Кости. С лотками на шее они шли навстречу.
— Джевдет-аби!
Она побежала к ним, забыв об ушибленной ноге.
— Вот Джеврие, Кости! — сказал Джевдет.
Голубоглазый Кости улыбнулся, протянул руку и крепко пожал худенькую длинную ладонь Джеврие.
Так вот он какой, Кости! Точно такой, как говорил Джевдет-аби.
Джевдет расспрашивал. Джеврие весело отвечала:
— Пошла с бабкой в кофейню, губы не накрасила… Да, заставляли, но убежала… А Хасана припугнула полицией.
Потом она взглянула на лоток Джевдета и замерла от удивления:
— Что это? Как у тебя много товара!
— Кости помог, — улыбнулся Джевдет. — Познакомил с одним торговцем, тот дал в долг. Продам — расплачусь.
Джеврие сияла от радости.
— Поедим? — спросила она.
— А не рано?
— Уже двенадцатый час…
— Что купим?
— Котлеты с луком! — Джеврие показала деньги. — Вот!
— Откуда они у тебя?
Она покраснела.
— Или опять…
— Что?
— В кофейне…
Она закрыла ему рот рукой.
— Нет, нет!
— Тогда откуда?
— Ну не спрашивай, Джевдет-аби!
— Говори правду!
Джеврие виновато улыбнулась: