Он отпер ее и открыл водительскую дверь.

– Не могу же я выдать все свои секреты за два дня.

– Вождение машины – не секрет. – Я поставил проигрыватель на заднее сиденье и уселся на переднем в его безукоризненно чистой машине.

– Ты никогда не спрашивал про вождение, – сказал он, перемещая рычаг передач в обратном направлении. – Что если Эли спросил бы тебя о моей машине? Ты облажался бы.

– Я бы ответил, что был слишком занят, пока ты трахал меня на заднем сиденье, чтоб обращать внимание на машину.

Он включил передачу и разинул рот.

Я рассмеялся.

– Шучу. Мы ни за что бы там не поместились. Однако могло бы что–то выйти из «перевернутого ковбоя»…На слэнге так называется поза, при которой один лежит на спине, а второй находится сверху спиной к партнеру.

Он прищурился, выставил первую передачу и развернул машину.

– Тебе всегда нужно шокировать?

– Иногда. А иногда это просто весело. Как сейчас.

Он покачал головой и вырулил на улицу.

– Было смешно?

– Ага. А еще кое–что поведало без необходимости спрашивать.

– И что же?

– Ты не поправил меня, когда я предположил, что ты был бы сверху, – сказал я, стараясь казаться легкомысленным, хотя мой член отреагировал совсем не легкомысленно.

– Э–э, вето. – Он откашлялся и разрумянился целой палитрой красного оттенка. – Вето, вето, вето.

Я хохотнул.

– Справедливо. Но могу сказать: сейчас ты это представляешь.

Он зыркнул на меня.

Я указал на дорогу.

– Следи за движением. Господи!

Чем он, к счастью, и занялся.

– Хочешь прокатиться?

Я фыркнул.

– Ни за что. Не та сторона машины, не та сторона дороги.

Он проворчал что–то очень похожее на «долбаные австралийцы», подстраиваясь под движение. Пришлось признать: водителем он был отличным. А машина довольно неплохой.

– Я не сидел за рулем с момента переезда сюда, – признался я.

– Вообще?

– Ага. Либо автобус, либо ногами. Я живу рядом со всеми нужными мне местами. Хотя, если честно, мне этого не хватает.

На какое–то время задумался.

– Я до этого пошутил, но могу притормозить, если ты на самом деле хочешь за руль.

– Нет, – сказал я, улыбаясь. – По мне так лучше не долбать твою тачку на втором свидании.

– Свидании?

– Ну, ты меня понял. Во всех смыслах и мотивах. А если Эли спросит – да. Свидание. – Казалось, он пребывал в шоке, так что я добавил: – Не паникуй, я не жду, что ты отдашься мне на втором свидании.

Он покачал головой.

– Ты невыносим.

Я довольно промурлыкал:

– Спасибо. Между прочим, ты отлично справился, когда я обнял тебя. Круто сыграно.

– Я… не ожидал.

– А я не ожидал твоего заявления дамочкам насчет моей гомосексуальности.

Он проверил зеркало заднего вида и перестроился в другую полосу.

– Да, меня бесят замечания типа «ужасно, что ты гей». – Он нахмурился. – Это неуважение.

– Да, – согласился я.

– Надеюсь, Эмилио не был против, что я высказал его клиентам.

– Абсолютно нет. Эмилио без всяких угрызений совести ставит на место грубиянов.

– Он очень хорошо рисует от руки, – сказал он. – Меня это поразило. Наверно, я никогда не считал татуировщиков художниками.

– Разумеется. За исключением того, что его борд – человеческое тело.

Он улыбнулся.

– Зачем мы едем ко мне? – спросил он. – Разве мы не собираемся сегодня на выход?

– Собираемся. Нам нужно настроить твой проигрыватель, потому что ты еще не слышал Нину Симоне в исполнении Джеффа Бакли.

Он припарковал машину недалеко от дома и секунду не шевелился, словно хотел что–то сказать, но не был уверен, стоит ли. В конце концов, произнес:

– Звучит здорово.

После этого он немного замкнулся. Словно мы вернулись в день знакомства в кафе. Господи, это реально было всего два дня назад? Казалось, он выстроил оборонительную стену, из–за которой его улыбка стала совсем не той, а манера говорения немного неестественной. Он опустил проигрыватель на обеденный стол.

– Хочешь включить? – спросил я.

Он вытер ладони о брюки.

– Может, позже. Воды?

– Конечно. – Я улыбнулся ему. Не знаю, почему меня так это парило, и почему больше всего я желал исправить то, что сделал неправильно. Он предложил мне попить, но выглядел расстроенным. Мне хотелось спросить его, все ли нормально, но не хотелось, чтоб он заявил: «Сделка окончена». Я не хотел прекращать проводить с ним время. Поэтому притворился, что ничего плохого не происходило, и направил настроение в безопасное русло.

– Есть фильмы?

Какого хрена я творил? Мозг приказывал уйти. Глупое сердце говорило глупым ногам стоять на месте и велело моему глупому рту задавать глупые вопросы.

– Конечно, – крикнул он из кухни. – В тумбочке под телевизором. И есть «Нетфликс».

Я открыл тумбочку, желая осмотреть его коллекцию фильмов, и улыбнулся, увидев первый диск, – «Как приручить дракона». Я вытащил его и поднял, когда он вернулся в комнату.

Он искренне улыбнулся.

– Второй тоже есть, – сказал он. – Ты вроде говорил, что видел только первый.

Я открыл коробку и вставил диск в плеер.

–Этот я видел. Но нам стоит смотреть по порядку.

Он хмыкнул и плюхнулся на диван, выглядя более расслабленным. Что бы его ни беспокоило мгновение назад, позабылось, отчего я стал счастливее, чем, наверно, должен был. Я взял пульты из аккуратного рядка под огромным плоским экраном и вручил их ему, усаживаясь на другой край дивана. Я собирался усесться рядом, но решил повторно его не пугать. Он передал мне бутилированную воду.

– Спасибо.

Он понажимал какие–то кнопки, и начался фильм, но потом что–то сделал на своем краю дивана, который начал медленно опускаться назад, превращаясь в кресло.

– Эй, – сказал я. – Как я это делаю?

Уголки его губ приподнялись как раз в тот момент, когда он отпивал из бутылки.

– Сбоку есть кнопка.

Я нашел кнопку, и медленно начала подниматься опора для ног, а спина автоматически отклонилась назад.

– О, дружище, мне нужно купить себе такой же.

– Сестра заявляла, что это пустая трата денег. Но лучше решений я в жизни не принимал.

– Понимаю почему. – Господи, было так удобно. – Окей, расскажи мне о том, что ты рисовал для фильмов.

Он улыбнулся.

– Хорошо.

– Над чем тебе больше нравится работать? – спросил я. – Люди или драконы?

– Драконы.

– Который именно?

– Беззубик.

– Разумеется.

– Проблема?

Я засмеялся.

– Нет. Было бы ошибкой выбрать кого–то другого. Он самый милый, без сомнений.

Эндрю хохотнул.

– Так и есть. Он очень похож на кота.

Некоторое время мы смотрели фильм в тишине.

– В настоящее время работаешь над чем–то? – задал я вопрос. – Хочу посмотреть твои работы.

Он швырнул мне обложку диска и вздернул бровь, возвращаясь к фильму. Я таращился на обложку, не совсем врубаясь, в чем прикол. А потом меня осенило. О, Господи.

– Ты рисовал обложку?

– Думал, мне придется ударить тебя ею по голове, – со смешком сказал он. – Да, я работал над ней. Но работа не только моя. Требуется громадная команда.

Я изумленно покачал головой.

– Ты работал над гребаной обложкой? Офигеть как круто! Ты должен это провозгласить. Почему ты всем не рассказываешь?

– Потому что я не мудак.

Я фыркнул.

– А я был бы огромным мудаком.

Он захохотал.

– В этом городе и без меня достаточно выпендрежников и звездных подражателей.

– Знаешь что? – спросил я. – Мне нравится это в тебе.

Его губы дрогнули от пытавшейся вырваться улыбки.

– Спасибо. – Он вернулся взглядом к фильму. – Ты тоже не пытаешься вскарабкаться по социальной лестнице. Приятно встретить такого человека в этом городе.

Его слова вынудили мое сердце сбиться с ритма, что застало меня врасплох. Типа как при столкновении с форвардом в матче по регби.

Он смотрел на меня и кусал губу, и я почти мог видеть бегающие мысли в его голове. Потом он улыбнулся.