Гено оставался спокойным. Он овладел собой.

— Дело не в том, кому больше досталось, тебе или мне.

Бозо разгорячился:

— Именно в этом! Только в этом! Я, можно оказать, смотрел в глаза смерти.

Гено спокойно сказал:

— И я тоже.

Бозо все больше сердился:

— Но меня спас Он, понимаешь ли ты это? Он! А тебя только твой отец! Кто Он и кто по сравнению с Ним твой отец? Никто!

Гено не успел ответить, как в разговор вмешалась Фалина:

— Ты дерзкий мальчишка! Я запрещаю тебе так говорить о Бэмби!

Теперь заговорила Ролла:

— Ты должна понять, что даже если Бозо так непочтительно выразился, он прав!

— Конечно, я прав! — со злостью крикнул Бозо. — Не мы, а вы просите прощения. Это лучшее доказательство!

— Я еще никогда ничего не просил.

Гено все еще оставался спокойным, но голос его дрожал от возбуждения.

— Ты меня не понял, Бозо, — Гурри по-прежнему разговаривала дружелюбно, — совсем не понял. У меня были самые лучшие намерения.

— Зачем ты вообще связалась с этим мальчишкой?

Раздражение Фалины заметно возрастало.

— Ты ведь знаешь, какой он высокомерный, дерзкий!

— Успокойся, Фалина! — пригрозила Ролла.

Но Фалина уже не могла сдержаться:

— Это я должна успокоиться? Да как ты смеешь мне такое говорить! Ты? Ты последняя, кто может себе это позволить! Я достаточно долго сдерживалась! Да, да, сдерживалась насчет тебя! Я тебя ни разу ни в чем не упрекнула. Но теперь скажу тебе все. Это ты виновата в том, что Гено грозила смерть! Только ты! Ты натравила неизвестного убийцу на Гено, а сама спряталась в безопасное место! Ты оказалась неблагодарной, вела себя не по-матерински, трусливо! Все! Теперь ты знаешь, что я о тебе думаю, знаешь мое мнение!

Молча стояла Ролла, молча стояли дети. Ролла хотела собраться с мыслями, чтобы ответить; это ей не удалось.

У Фалины отлегло от сердца, она позвала детей!

— Гено! Гурри! Пойдемте! Не будем портить себе такой прекрасный день!

Она стремительно двинулась вперед, дети пошли за ней.

— Теперь мы избавились от них! — сказал с удовлетворением Бозо.

— Мне очень стыдно за тебя, — призналась Лана.

— Непонятно, — размышляла Ролла, — почему Фалина подозревает меня в дурных намерениях. Я этого совсем не могу понять.

— Не огорчайся, — утешил ее Бозо, — они так гордятся Бэмби, всю их семейку невозможно терпеть.

— Замолчи! — приказала Ролла, — ты невоспитанный и дерзкий мальчишка! Твои дурацкие слова о Бэмби могут нам всем очень навредить и тебе больше всех!

Фалина с детьми не спеша прогуливалась по лесу. Дети не решались заговорить с матерью, пока она не начала сама:

— Наконец-то я высказала Ролле свое мнение!

Гено добавил:

— Во всяком случае, Бозо услышал то, что заслужил. Он такой надменный.

— И Ролла услышала то, что она заслужила! — Фалина старалась держаться уверенно. — Или вы сомневаетесь в этом?

— Да, мама, — сознался Гено, — я сомневаюсь, что тетя Ролла заслужила такие суровые олова Она на самом деле была всегда добра…

— А ты, Гурри, что думаешь?

— Нет, я даже не сомневаюсь. Я уверена, что ты поступила с тетей Роллой несправедливо. Ты очень обидела ее! Она была ранена, не могла бежать дальше, конечно, у нее не было никакого злого умысла, когда она, устав от погони, случайно упала без сил рядом с нами.

— Ну, девочка, я смотрю на это иначе.

— И если мне можно высказать свое мнение, — продолжала Гурри, — то и с Бозо вы обошлись слишком строго.

— Слишком строго? — упорствовал Гено, — только за то, что он сказал об отце…

— Конечно! Конечно, это никуда не годится, — согласилась Гурри, — Бозо дерзкий и самонадеянный. Но то, что ему пришлось пережить, было нешуточным делом.

— И это говоришь ты? — перебила ее мать, — ты. Которая пережила больше всех, больше всех настрадалась?

— Ах, это такая старая история! — горячо возразила Гурри. — Я уже давно и думать о ней забыла.

— Мама, может быть Гурри судит обо всем не так строго потому, что она настрадалась много больше, чем Бозо и я вместе взятые? — проговорил Гено.

— Помолчи, — попросила его Гурри, — ради меня, не надо говорить об этом.

— Хорошо, — согласилась Фалина, — но мне жаль, что мы не сказали этого Бозо и Ролле!

— А я рада! — улыбнулась Гурри, — я сожалею только о размолвке.

— Почему? — сказала Фалина, — это расставание, я надеюсь, мы перенесем.

— Перенести можно не только это, а самые разные вещи, — серьезно сказала Гурри, — но когда друзья ссорятся и теряют друг друга, такая ссора представляется мне чем-то вроде несчастья.

— Замена, конечно, найдется! — сказала Фалина.

— Можно было бы найти новых друзей, — возразила Гурри, — новых, не теряя старых. Потеря остается потерей. Понимай это как тебе угодно.

— Спорить с тобой — последнее дело, — Фалина с обожанием смотрела на дочку.

Гено молчал, но думал примерно то же.

Замена Бозо и Лане нашлась быстро. Это Фалина, во всяком случае, напророчила правильно.

Они по-прежнему ходили на луг. Гурри все время утверждала, что это ее луг, против чего ни мать, ни брат не возражали. Несколько раз они встретили Роллу с детьми; эти встречи их не слишком радовали. Обе семьи вели себя так, словно другой не существовало. Но и тем и другим было трудно не замечать друг друга, хотя все делали вид, что это как бы само собой разумеющееся, естественное состояние. Но такое состояние не было ни само собой разумеющимся, ни естественным. Все это понимали, чувствовали, хотя старались не подавать вида.

Особенно нелегко приходилось Гурри. Ей очень хотелось заговорить с Роллой и Ланой; она часто ощущала у Роллы и Ланы и даже у Бозо такую же потребность. Но примирения не произошло. Борьба продолжалась молча, двойная борьба за луг и продолжение отчужденности Враждой это вряд ли можно было назвать. Фалина с детьми отстаивала свое право на луг. Победу своей настойчивостью в сущности, одержала Гурри.

— Мне бы хотелось знать, где они? — сказала Гурри через несколько дней.

— Разве тебе не о чем больше думать? — спокойно возразила Фалина. — Мне это безразлично!

— Надеюсь, с ними ничего не случилось, — встревожилась Гурри.

— Сейчас никому из нас ничего не грозит, — успокоила ее Фалина.

Гено молчал. Его волновало безотчетное чувство, будто бы он был причиной раздора. Он отгонял от себя это чувство, но иногда с ним случались приступы легкого раскаяния. Однажды утром на лугу появились две незнакомые лани, двое таких же юных детей, как Гено и Гурри. На лбу у каждого из них были заметны первые признаки будущих рогов. Они нерешительно подошли поближе, боязливо вздрагивая и на каждом шагу грациозно и робко поднимая тонкие ноги; видно было, что они считают попытку рискованной, но им ужасно хочется с кем-нибудь подружиться. Гурри прыгнула им навстречу и дружески поздоровалась. Следом за ней подошли Гено и Фалина.

— Как тебя зовут? — спросила у одного из них Гурри.

— Нелло, — прошептал он в ответ.

— А тебя? — спросила Гурри у второго.

— М-Мембо, — с усилием произнес он.

— Мембо, — повторила Гурри. — Правильно?

— П-п-правильно! — подтвердил Мембо.

Гурри засмеялась. Теперь засмеялись все. Но когда Фалина спросила: «Вы одни?», незнакомцы стали сразу очень серьезными.

— Мы одни, — оказал Нелло.

— Фалина допытывалась:

— Где же ваша мама?

Мембо стал заикаться сильнее:

— У, у нас н-нет б-больше м-мамы.

— Нашу маму, — печально сообщил Нелло, — во время большого Страха убила огненная рука.

— Бедные дети! — воскликнула Фалина. — Вы так давно осиротели! Хотите остаться со мной?

— О, очень! — быстро ответил Нелло.

Мембо мялся:

— Э, это…

От волнения он не мог говорить.

— Вы братья, — ласково спросила Фалина.

— Б-братья, — кивнул Мембо.

— Итак, милые дети, — продолжала Фалина, — вы возьмете меня в мамы?

— Спасибо, огромное спасибо! — воскликнул потрясенный Нелло.