— Ах! — кричала она. — Какие холодные! Как здорово! Они тают во рту!

Гурри попрыгала еще немножко и поймала несколько снежинок. Это занятие прибавило ей бодрости Вскоре, однако, снежинки тесно прижались друг к другу и заплясали так быстро и живо, что Гурри перестала забавляться.

Весь день и всю ночь без передышки продолжалась метель. Снега навалило почти на метр. Ударил сильный мороз. Каждый шаг давался ланям с трудом. Им приходилось поднимать ноги выше, чем обычно, и тратить много сил, чтобы их вытащить. Они шли медленно или, предварительно поразмыслив, прыгали. Маленькие лани утопали в снегу почти с головой. Гено ужасался, Гурри веселилась. Когда они ложились спать в снег и тесно прижимались друг к другу, им становилось тепло как никогда.

Начались трудности с пищей. Фалина рылась там, где слой снега был тоньше, и все трое радовались, если она находила что-нибудь съедобное. Они жадно набрасывались на еду, им было все равно, какая она: холодная, горькая или кислая. Часто приходилось голодать целый день. Егерь раскладывал в кормушки для диких зверей пахучее сено из клевера, рассыпал каштаны. Но лани редко отваживались подойти к кормушкам, потому что короли и королевы обступали их плотным кольцом. Гурри тоже не осмеливалась. Но она выследила, в какое время у кормушек никого не бывает. Обычно там было пусто в светлое время, когда крупная дичь отдыхала или бродила вокруг и сдирала с деревьев кору. Тогда Фалина с детьми спешили позавтракать как можно быстрее.

Только фазаны ни о чем не беспокоились: для них под косыми навесами было насыпано вдоволь проса.

Теперь Его боялись не так, как раньше. Звери, конечно, разбегались, когда Он приходили лес, но они быстро поняли, что это Он приносит им еду и тем самым выручает их из очень большой беды.

Однажды белочка скатилась вниз о высокого дерева, где она жила, мигом вскарабкалась на соседнее дерево, успев по дороге пискнуть:

— Никогда не знаешь, что тебя ждет!

Прежде чем Гено и Гурри поняли, что происходит, мимо них стрелой промелькнул зверек, которого они еще ни разу в жизни не видели.

Им показалось, что он не такой большой, как лис, серый, дикий и кровожадный, полосатый, как тигр, что было видно по его зеленым сверкающим глазам.

Фалина и Гено ужаснулись.

Даже Гурри испугалась дикой кошки, которая собралась влезть на дерево за убежавшей от нее белочкой. Но белочка оказалась проворнее; она ловко прыгала по тонким веткам с одной верхушки дерева на другую и удрала.

Кошка примостилась между ветками и, по-видимому, решала, что делать дальше.

Белочка вернулась на свою ветку и боязливо выглядывала оттуда, наблюдая за новым незнакомым врагом, таким же бездушным, как лис или куница.

— Где это слыхано! — закричала она. — Где это слыхано! Этот разбойник напал на меня сзади! Будь я не такой быстрой, он разодрал бы меня. Я еще вся дрожу. Я вам точно говорю, что зимой наша жизнь в большей опасности, чем летом.

— Вы так думаете? — усомнилась Гурри.

— Знаете ли Вы, кто это, — спросил Гено.

— Понятия не имею.

Белочка молитвенно сложила на груди короткие передние лапки.

— Сегодня я увидела его впервые. Может быть, Вы знает, кто он?

— Нет, — сказала Гурри, — мы не знаем, откуда взялся этот тип. Мы согласны с Вами: он ужасный.

— Я точно не знаю, — откликнулась белочка. — Но во всяком случае он очень страшный.

— Вы считаете? — испугался Гено, — он на нас нападет?

— Если Вы будете одни, это вполне вероятно.

— С этой минуты я никогда не оставлю детей одних, — сказала Фалина.

— Будем надеяться, он больше не придет, — проговорил Гено.

— Всегда надо быть начеку, — напомнила мать.

— Конечно, — согласилась Гурри, — но всегда надо надеяться на лучшее!

День и ночь прошли спокойно. Но поутру ланей поднял на ноги предсмертный крик птицы. Короткий, хриплый, полный смертной муки крик, внезапно оборвавшийся. Резко захлопали крылья, и все стихло.

Белочка не справилась со своим любопытством; она вскочила и умчалась, прыгая с ветки на ветку, по верхушкам деревьев.

Гено не удержался и неодобрительно проговорил:

— Как это можно так необдуманно бежать навстречу опасности!

Гурри заступилась за белочку:

— Иногда так хочется посмотреть, что случилось! Я бы и сама с удовольствием…

— Только посмей! — оказала Фалина. — Вряд ли это маленькое существо успеет удивиться, если на него нападут.

— Это маленькое существо, — заступилась за белочку Гурри, — такое проворное, что его ни один разбойник не догонит!

Вскоре белочка вернулась назад, спустилась вниз, села на свой пушистый хвостик, с трудом отдышалась и сообщила:

— Отвратительно! Этот чужак, убийца творит такое… Отвратительно! Он убил фазана, красивого, нежного фазана! Там, куда они всегда ходили всей стаей обедать, там, где Он оставляет им под навесом пищу, где они всегда чувствовали себя в безопасности, там чужак убил фазана, перегрыз ему горло!

— Что еще? — допытывался Гено.

— Что еще? Повсюду кровь, перья…

— Еще?.. — Гено хотелось узнать побольше.

— Убийца разодрал фазана, вырвал куски мяса из груди, копался во внутренностях… запросто грыз кости. Ох! Это просто ужас, что он сделал с несчастным фазаном.

— Ты все это видела своими глазами? — ужаснулась Гурри.

— Все! Все! — ответила белочка беззлобно. — Я все видела совершенно отчетливо. Чужак от жадности ни на кого и ни на что не обращал внимания. Я могла бы спокойно сидеть напротив него.

— Так, так! — подала голос Фалина.

— Но я, конечно, и не подумаю подходить к нему ближе! Поостерегусь! Я еще никогда не видела такого свирепого убийцу.

На следующую ночь одичавший кот убил зайца. Его короткий, тоскливый, предсмертный вопль разнесся по лесу.

— Надеюсь, — сказала Фалина, — что его жертвой стал не наш дружище заяц.

Между тем дружище заяц уже прибежал к ним. От слабости у него обвисли уши. Казалось, он полон отчаяния.

— Мой брат! — плакал он навзрыд, — мой большой, любимый брат… рядом со мной — убит!

— Почему он не убежал? — Гено был вне себя.

— Убежал? — Дружище заяц остолбенел, — а вы смогли бы убежать по такому снегу? Мы и подавно не можем. Вязнем по самую шею.

Гено очень испугался, в эту минуту он впервые до конца понял, что о бегстве и думать нечего.

— Мой бедный брат, — продолжал дружище заяц, — он даже не успел сдвинуться с места и был тут же убит. Я сам на одну секунду остолбенел и поэтому видел, как он умер. — Дружище заяц содрогнулся.

— Этот страшный укус! Хруст затылка, брызнувшая кровь! Нет! Я никогда этого не забуду!

— Разве вы не рады, что уцелели? — спросил Гено простодушно и не слишком вежливо.

Дружище заяц о презрением посмотрел на него:

— Ну и пусть! Что это за жизнь? Все тебе постоянно грозят! Все время ждешь мучительной смерти! Я устал так жить! А теперь еще выясняется, что даже не знаю всех своих врагов. Убийцу моего брата я ни разу до этого не видел. Он не больше меня! И не подумаешь, что он такой свирепый и сильный!

Понятно, почему обитатели леса ополчились на кота. Они никогда не покидали лес, а коты держались подальше от лесничества, потому что егерь их терпеть не мог, о чем им было доподлинно известно. Кот, который своими убийствами навел такой ужас, был редким исключением. Он прибежал из деревни, где голодал, познал полную свободу и сладость убийства; его разбойничья натура, не сдерживаемая ничем, проявилась в полной мере, он зверствовал наглее лисы, куницы и даже хорька и ласки.

Спустя некоторое время Гурри прокралась туда, где умер заяц. Осторожно, посматривая по сторонам, втягивая ноздрями воздух, приблизилась к месту, где произошло убийство. Она увидела большую лужу полузамерзшей крови, клочья шерсти и куски заячьего меха. В стороне валялись откушенные, ободранные лапы. С состраданием смотрела она на искаженную от боли мордочку убитого, на которой сохранились следы предсмертных мук. Ужаснувшись, она поспешила назад. Не отходила ни на шаг от матери, от Гено и ничего не рассказала об увиденном.