Кое-где у соек проявляется склонность к картошке. Осенью, когда на полях и огородах начинают копать картофель, из леса появляются сойки и таскают клубни. Бывает, что и к домам прилетают, из готовой кучи воруют. Один лесник в Челябинской области рассыпал выкопанную картошку под самыми окнами избы для просушки. Об этом проведали сойки и стали летать сюда целыми десятками за добычей. Вначале вороватая птица прохаживается с невинным видом около картофеля, присматривается, а потом хватает в клюв картофелину и летит в лес. Спрятав добычу, сойки вновь возвращались к избе. Попытки лесника прогнать нахальных воровок не увенчались успехом. Пришлось ему поторопиться убрать картофель в подготовленную яму.

Осенью и зимой сойки появляются около лесных поселков. Иногда они залетают в лесопарковые зоны городов. Не раз их видели в Ленинграде, в парке лесотехнической академии.

Собственная песня соек не столь сложна — это скорее крик, лишенный всякой приятности. Зато они способны воспроизводить голоса других птиц. Так, они свободно подражают крику канюка, иволги и некоторых других птиц. Сойка, жившая в квартире ленинградского зоолога профессора А. С. Мальчевского, подражала в своей песне звукам, которые слышала раньше на воле: кудахтанью курицы, лаю собачки, скрипу старого дерева или колодца. У одного любителя птиц была сойка, подражавшая мяуканью котенка.

Способность к звукоподражанию присуща не только нашим сойкам, но и видам, живущим в других районах Земли. В 1954 году английский натуралист Джеральд Даррелл совершил шестимесячное путешествие по Южной Америке с целью собрать коллекцию редких зверей и птиц для зоопарков Англии.

Работа шла в лесах Аргентины и Парагвая, где участники экспедиции устраивали специальные лагеря для отловленных и купленных животных. Среди приобретенных птиц самыми шумными оказались две чубатые сойки, отличавшиеся исключительной «разговорчивостью». Они могли часами сидеть на жердочках, глядя друг на друга с высоко поднятыми бровями и ведя оживленную «беседу» при помощи разнообразных сочетаний пронзительных криков, хриплых звуков, трелей, кудахтанья, тявканья. Сойки были превосходными подражателями и в течение нескольких дней включили в свой репертуар лай собак, торжествующее кудахтанье снесшихся кур, пение петухов, пронзительные крики енота и далее металлический стук молотка рабочего. Покончив с завтраком, сойки принимались сплетничать, и из их клетки неслось такое обилие разнообразных звуков, словно там находились не две сойки, а два или три десятка самых различных птиц. За короткое время они научились подражать голосам всех обитателей лесного лагеря.

Сойки сравнительно легко приручаются, особенно взятые в дом совсем молодыми, птенцами-слетками. В Краснодарском крае в одну семью принесли выпавшего из гнезда птенца сойки. Его выходили, выкормили и он превратился в красивую птицу. Сойка очень привязалась к своему хозяину. Где бы она не летала, а завидев его сразу же спешила к нему. Часто она провожала его по улице поселка. Если ее воспитатель садился отдохнуть, сойка клювом расшнуровывала ему шнурки на ботинках, а затем карабкалась вверх по ноге. Пищу сойка брала прямо из рук или из протянутой ложки.

Если сойки содержатся в клетках, то они не становятся столь ручными и людям доверяют меньше. Кстати, содержать их нужно в отдельных клетках, так как в неволе они убивают своих соседей — представителей других видов птиц, особенно мелких.

Воспитанные людьми в условиях полной свободы, сойки становятся доверчивыми, очень забавными и по настоящему привязываются к своим кормильцам. При терпеливой и настойчивой дрессировке, сойки выучиваются произносить отдельные слова и насвистывать коротенькие песенки. Правда, научить сойку произносить слова удается гораздо труднее, чем других говорящих птиц. Но все же иногда удается. О трех таких сойках мне сообщили харьковские зоологи.

В живом уголке Харьковского Дворца пионеров одно время жила ручная сойка. Она хорошо подражала звуку циркулярной пилы и могла произносить два слова: «Даня» и «Таня». Свое имя — Таня — она произносила во время кормления или когда возле вольеры собирались ребята. Слово Даня от нее впервые услышали при появлении вблизи вольеры сторожа, Даниила Васильевича, — Дани. А потом так и пошло — как увидит сторожа, так и кричит: «Даня!» Иногда эти два слова сойка вплетала и в свою песню.

В доме председателя харьковской секции певчих птиц Ю. Г. Калнина уже более трех лет живет ручная сойка. К людям она попала взрослой — ее подобрали в лесу с подстреленным крылом. Саша, так называют сойку, отличается большими способностями к звукоподражанию. В свои песни она включает многие услышанные прежде на воле и у людей звуки. В их числе — песня дроздовидной камышевки и камышевки-барсучка, нежные вариации белой трясогузки, флейтовая запевка славки-черноголовки, крик перепела, галки и ворона в полете, позывки селезня, когда он собирает уток к найденному корму, пение лягушек в различных тональностях, постукивание синицы, раздалбливающей корм, клохтанье наседки, пение петуха, мяуканье, лай молодой собачки. Музыкальная одаренность сойки постоянно удивляет и восхищает ее хозяина. Постепенно, в течение года, сойка научилась произносить и свое имя. Правда, выговаривает она его как бы с трудом — «Сссашша».

В музее природы Харьковского университета в течение 18 лет жила ручная сойка, попавшая туда еще беспризорным птенцом. Воспитанием птицы больше всего занимался директор музея В. Н. Грубант, к которому сойка была очень привязана. В свою песню сойка вплетала звуки, услышанные в музее и доносившиеся со двора: стук молотка при забивании гвоздей (в музее был ремонт), звук работающей циркулярной пилы, гудок клаксона автомашины (во дворе был гараж) и т. д. Благодаря сойке Виталий Николаевич узнавал, что кто-то из сотрудников в его отсутствие брал из ящика стола какие-нибудь инструменты. Ящик открывался с визгом и скрипом и этими звуками сойка встречала входившего в комнату директора.

Сойку назвали Соня. И хотя оказалось, что это самец, данная ей кличка так и сохранилась за птицей. Сойка знала свое имя и любую песню заканчивала повторявшимися словами «Оня, Оня!» — букву С она не выговаривала. Сойка хорошо высвистывала слова «Куда идешь?». Причем, употребляла их довольно удачно, к месту — увидев, если кто-то из сотрудников музея одевал пальто и собирался уходить из комнаты.

Чика и посетители

У ленинградца А. М. Батуева, о говорящих попугаях которого мы рассказывали, жила майна Чика. Она прославилась тем, что четко выговаривала более двадцати слов и коротких фраз.

Майна, да еще говорящая — настоящая редкость. И не только в Ленинграде, а и вообще во всех северных областях и республиках нашей страны. Не удивительно, что Чика привлекала в дом Батуева много людей, желающих посмотреть и послушать говорящих птиц. Однажды из-за этого произошел довольно забавный случай. Пришли два незнакомых человека и постучали в квартиру. В ответ услышали:

— Кто пришел?

— Разрешите посмотреть ваших птиц! — попросили пришедшие.

— Идите к черту! — последовало из-за двери после некоторой паузы. Решив, что это их так нелюбезно приняла хозяйка дома, гости ретировались. К счастью, они тут же встретили возвращавшегося домой А. М. Батуева. Он пригласил их войти, но они смутились и проявили желание уйти:

— Мы лучше в другой раз придем. Ваша хозяйка, кажется, не в духе.

Эти слова заинтересовали уже самого Батуева. Какая хозяйка? Никакой хозяйки у него нет. Гости переглянулись и как-то нехотя вошли в комнату следом за хозяином. Птицы — воспитанники Батуева — шумно приветствовали своего хозяина и его гостей. Чика вскочила на жердочку и громко спросила?

— Кто пришел?

А так как все майны обычно говорят не раскрывая рта, то гости вновь смутились и стали оглядываться. Батуев взял Чику на руки и она отчетливо произнесла:

— Алло, алло, кто здесь шумит?

Только после этого посетители поняли секрет этой птицы и смущение их прошло. Смеясь, они рассказали, что произошло с ними у дверей квартиры в отсутствие хозяина.