Отчёт был краток, и суров, как ледяной душ. «Вести дела с фирмой «Бейбиберг» вы сможете только в рамках строгой законности, господин директор. И никак иначе. Фирма находится под защитой. Под какой? Наших коллег, разумеется». И на многострадальную голову господина Фрезера проливается ледяной душ.

«Но это невозможно, — позорно лепетал он, глядя на рыжую. — Не может быть. Вы же говорили, что система защиты Айсберга больше не существует. Вы уверяли меня, что никто…» И та, обведя его наглыми бабьими глазами, молча пожала плечом.

***

Мари Ив поёрзала на жёсткой скамейке. Автобусная остановка, похожая на аквариум из пластика, продувалась насквозь ледяным ветром, что нёсся с огромной скоростью вдоль проспекта. Мари засунула озябшие ладошки в рукава лёгкого плаща.

Свою машину она оставила в гараже, когда выезжала за город с группой поклонников Живительного Огня. Когда их старенький, запылённый от долгой дороги автобус подъехал к первой попавшейся остановке, Мари попросила высадить её здесь.

Суетливая Майя предложила зайти к ней. «Моя квартира совсем рядом, дорогая. Я отвезу тебя на своём авто.» Мари резко отказала. Кажется, у неё даже вырвалось что-то вроде «глупая курица». Но Майя нисколько не обиделась, а только угодливо хихикнула, отступившись.

Мари шмыгнула носом, огляделась. Остановка была почти пуста. Только на другом конце скамейки сидел тощий мальчишка-подросток в толстом свитере и модных штанишках. Кнопочки наушников плотно ввёрнуты в уши, и лохматая голова дёргается в такт музыке. Если бы не это, можно было бы подумать, что мальчишка спит.

Мари поёжилась. Ванна, полная горячей воды. Ароматная пена. Чистое полотенце и пушистый, тёплый махровый халат. Закрыть глаза, и погрузиться в обжигающе прекрасную воду с головой. Пусть даже без пены.

Она открыла глаза. Задребезжали, захлопнувшись прямо перед ней, двери автобуса номер восемь. Автобус неторопливо отъехал, а Мари с ненавистью проводила взглядом сбежавшую от неё посудину для неудачников. Мальчишка, пригревшийся на скамейке, автобус тоже пропустил. Мари с тоской поглядела вдоль проспекта. Глаза слезились от ветра. До станции метро идти безумно далеко.

Прошуршали шины, и у остановки затормозил старенький автомобиль со значком такси. Из такси вышел пожилой водитель, обошёл машину, достал из кармана тёплой не по-весеннему куртки тряпку, и заботливо протёр стекло. Взглянул на девушку и приветливо мотнул головой в сторону такси.

Мари нашарила в кармашке мелочь. Наличных маловато. Хотя все, даже самые отсталые таксисты принимали карточки, она не слишком доверяла таким вот дешёвым видам услуг. Всякое бывает, и новости полнились страшилками о пропаже заработанных кровью и потом денег с банковских карточек. Пойди потом, поищи. Но очередной порыв ледяного ветра решил дело. Мари содрогнулась, поджимая ноги в лёгких туфельках, плотнее запахнула плащ, и шагнула к машине. Пожилой таксист вытер руки тряпкой, и улыбнулся сизыми губами, открыв перед ней дверцу.

Торопясь скрыться от очередного холодного порыва, обдавшего ноги и забравшегося под плащ, Мари нагнулась, сунув голову в тесноту душного салона. Крепкая рука ухватила её сзади за локоть. Мужской голос произнёс:

— Девушка поедет с нами.

В испуге дёрнув локтем, Мари обернулась. Здоровый детина в тёмном костюме и при галстуке придержал дверцу, положив на неё широкую ладонь. Встретив взгляд девушки, детина неожиданно улыбнулся и сказал:

— Госпожа Иванова? Господин Фрезер просит вас пройти в машину. Вас подвезут.

Мари посмотрела вдоль шоссе. Она увидела припарковавшийся у обочины автомобиль. Новенький автомобиль престижной марки, из тех, что возят солидных людей. Машина шефа.

***

Господин Фрезер смотрел, как госпожа Иванова забирается в салон. Всегда чистенькая и элегантная, Иванова выглядела так, словно провела ночь на сеновале. Её обычно безупречная причёска торчала во все стороны, светлый плащ был покрыт пылью и сзади вымазан в земле. На локте виднелось пятно от растёртой травы.

Мари уселась, шофёр захлопнул дверцу. Машина легко отделилась от обочины, вышла на проспект, быстро набрав скорость, и встроилась в ряд машин, идущих в сторону центра.

— Куда вас отвезти? — сухо спросил Фрезер. Услышал сопение, и обернулся к Мари.

Она вытянула из кармашка крохотный носовой платок, и теперь тихо шмыгала носом, тыча цветной тряпочкой в уголки глаз.

— Домой, — сказала она сдавленным голосом. — Я хочу домой.

Он обвёл её взглядом. Да, в офисе ей сейчас делать нечего.

— Хорошо. Я отвезу вас домой, и вы объясните, что случилось.

***

Фрезер ждал, пока Мари Ив дрожащей рукой поворачивает в замке ключ. Реакция на простой вопрос, что с ней случилось, оказалась бурной и имела последствия для обоих.

Услышав вопрос шефа, Мари медленно повернулась, молча обвела глазами сверху донизу, от воротничка рубашки до брючного ремня, и влепила ему звонкую оплеуху. Изумлённый шеф так же молча схватился одной рукой за онемевшую щёку, а другой с трудом удержал подчинённую, очевидно стремящуюся выцарапать ему правый глаз.

На некоторое время установилось статус-кво, прерываемое пыхтением. Потом стороны посмотрели друг на друга, и опустили руки.

— Простите меня. — Мари Ив отодвинулась. — Не знаю, что на меня нашло.

Господин Фрезер оправил манжеты рубашки и осторожно дотронулся до щеки. Подвигал губой. Рука у девицы оказалась тяжёлой.

— Теперь вы мне всё должны рассказать, как честный человек. — Он усмехнулся, глядя на растерявшуюся Мари. — Я провожу вас до квартиры, и мы поговорим.

Потом он прошёл за ней в крохотную кухню. Мари включила кофеварку, уселась на круглый барный стульчик и положила руки на коленки, как школьница. Он присел на стул напротив. Кофеварка зашумела, по кухне поплыл аромат свежесваренного кофе.

— Простите, — ещё раз сказала Мари Ив, глядя в сторону, — это не повторится.

— Вы устали. Наверное, я переоценил ваши силы, когда давал поручение.

— Я не понимаю, не могу понять, зачем это нужно. Какой смысл в том, что я делала? Разве этим не занимается уже полиция?

— А при чём здесь полиция?

— Не знаю. Я уже ничего не понимаю.

Мари Ив ждала ужасной смерти с той минуты, как поняла, где она видела обугленные ножки со следами вилок на остатках розовеющего мяса. Прозрение пришло к ней в тот момент, когда, по всем правилам, в голове должна была образоваться приятная пустота. А перед глазами в ослепительном фейерверке закружатся звёздочки, птички, или, на худой конец, рыбки.

Огонь, пылавший вокруг, оказался не страшным, коснулся и исчез, оставив аромат сожжённой травы. И Жрец, прижавший Мари к горячему камню с такой удобной выемкой, оказался обыкновенным представителем мужского рода. Словом, ничего сверхъестественного не случилось, и не сошла на неё благодать Живительного Огня. А вот ужас, ужас ожидания проник в душу, и оледенил даже алтарь под её многострадальной спиной.

И пока свершалось великое действо, и после, когда она уселась на траве у алтаря и они вместе вкусили вино из серебряной чаши, она лишь ждала момента, когда займёт своё место на круглом блюде.

И даже пляски разгорячённых почитателей Живительного Огня, когда они, взявшись за руки, побежали вокруг поляны, выделывая заплетающимися ногами смешные кренделя; ни хоровое пение, распугавшее окрестных птиц; ни даже зрелище не слишком аппетитного стриптиза, устроенного одной распалившейся дамой, не вывели её из оцепенения.

Она смутно помнила, как они, поменяв балахоны на привычную одежду, забирались в автобус. Как кто-то деловито засовывал свёрнутые в один рулон ритуальные одежды в холщовый мешок. Мешок и опустевшая птичья клетка отправились в багажник, дверца захлопнулась, автобус выехал на дорогу. И лишь когда впереди показались окраины города, освещённые утренним солнцем, Мари поняла, что есть её сегодня не будут.

***

— Думаю, Мари, мне нужно рассказать вам всё, — шеф побарабанил пальцами по столу. Взглянул на руку и поморщился.