Так что удачи были. Но разве этим все исчерпывается? Родс с самого появления своего на алмазных копях не входил в число беднейших старателей. Нужды он не знал. Ему не приходилось думать, что он будет есть завтра и будет ли у него крыша над головой. В случае неудачи на юге Африки он всегда мог вернуться в Англию.

Мы не знаем, с какой суммы он начинал: сколько дал ему отец, отправляя в дорогу, сколько он заработал в Натале продажей хлопка. Знаем только, что он получил две тысячи фунтов от тети Софи, сестры своей матери. Но даже эта сумма — только часть его достояния — разве она так уж мала? Многие из тех, кто разбогател в пору алмазной горячки, начинали с неизмеримо меньшего. Братья Родсы были среди тех весьма немногих старателей, которые владели целыми, неподеленными участками. Большинству это было не по карману.

Старший брат при всей своей непоседливости, а может быть, именно благодаря ей, оказал Родсу услугу. Он поспел на копи одним из первых. А потом часто уезжал с копей. То его манили слухи о золоте, найденном где-то в глубине континента, то он продавал оружие африканским вождям, за что был посажен португальцами в тюрьму в Лоренсу-Маркише… И как когда-то доверил младшему брату ферму, так доверил ему и работу на своих участках, а это была хорошая школа. В 1873-м Герберт уехал совсем и продал Сесилу свои участки. Еще через несколько лет, забравшись далеко в глубь Африки, он погиб где-то у озера Ньяса. Вроде бы сгорел в своей хижине во время пожара из-за взрыва бочонка рома. Смерть искателя приключений.

Итак, Сесил уже в 1873-м стал полновластным хозяином нескольких неподеленных участков. И у него были деньги. Но и это еще не разгадка тайны его обогащения. Чтобы приумножить этот капитал, нужно было обладать определенными свойствами характера. Родс ими обладал. Прежде всего его отличала целеустремленность, поражавшая всех, кто его знал и в юности, и в зрелые годы. И способность быстро ориентироваться в сложной обстановке (потом она, бывало, изменяла ему, но в молодости, в решающие годы жизни, кажется, действовала безотказно).

Довольно рано развилось у него и умение оценивать конъюнктуру рынка. И стремление искать новые пути для решения своих задач. Даже чисто технические средства. К изумлению других старателей, он то привозил издалека паровую машину, то покупал насос для выкачивания воды из копей, то вдруг загорался новой неожиданной идеей. Производством льда, например. Организовал его продажу.

У Родса рано проявился талант, который считают залогом успеха предпринимателей и менеджеров: умение находить нужных людей, привлекать их к себе и использовать. Он говорил, что каждый человек имеет цену. Разбогатев, стал подкупать и покупать нужных людей. Поначалу таких возможностей у него не было, приходилось уговаривать, объяснять, сколь радужны перспективы сотрудничества, пускать в ход лесть…

Так он сумел найти незаменимого компаньона. Чарлз Радд был опытнее Родса, на девять лет старше, имел отличное образование — окончил Харроу и Кембридж, умело вел дела и обладал средствами. Одним словом, он стал для Родса тем же, чем Мак-Кулло — для киплинговского Энтони Глостера. И Родс так же сумел выжать все из своего компаньона, подмял его под себя, заставил служить своим целям.

На алмазных копях Родс столкнулся с самыми разными людьми. Сколько оттенков кожи, сколько социальных типов, характеров! Он постигал сложную науку — управлять. В первую очередь африканцами, теми, кто составлял основную человеческую массу на громадном материке, где ему предстояло прожить свою жизнь. Конечно, Родсу чем-то помог опыт, приобретенный в Натале на хлопковой плантации, хотя и был этот опыт невелик.

В сущности, только тут Родс увидел, сколь многолико население Южной Африки. Там, в Натале, он сталкивался только с соотечественниками — англичанами, а из коренного населения — с зулусами, это был их край. Представителей других африканских народов там почти не было. А тут, в Кимберли, кого только не увидишь. «Тут бушмены, коранна, готтентоты, гриква, ботлапинги, дамара, баролонг, барутсе, бакатла, баквена, бамангвату, бапели, магалака, батсветла, баганана, басуту, магваба, мазулу, масвази, матсветства, матонга, матебеле, мабаса, мампондо, мамфенгу, батембу, макоса и многие другие», — писал из Кимберли священник-африканец Гвайи Чамзаше. Европейцы обычно всех их именовали «кафрами» — «неверными», как их прозвали когда-то арабы. Это была разноязыкая, пестрая масса.

На алмазных копях, может быть, впервые в истории Африки со времени строительства египетских пирамид встретились в общем труде представители такого множества народов. Там начиналась первая промышленная революция в Африке. Это был и первый шаг к созданию африканского пролетариата. Там, в Кимберли, в 1882 году произошла забастовка рабочих-африканцев, наверно, первая на всем континенте

Межплеменная вражда, драки «ветеранов» с вновь прибывшими… К тому же африканцы видели жизнь белых старателей — с пьянством, поножовщиной, воровством. Гвайи Чамзаше писал: «Жизнь — как цветных, так и белых, — была столь жестокой, что, как мне представлялось, это место подходило лишь для тех, кто решил продать свою душу за серебро, золото и драгоценные камни, или для тех, кто решил променять свою жизнь на преходящие удовольствия… Вы слышите только проклятья, божбу, стенанья и крики «ура» — по поводу встречи вновь прибывших, из-за драк, из-за появления женщины, из-за найденного алмаза…»

Принудительный труд в Кимберли еще не был введен. Как его введешь, когда многие народы по соседству еще независимы, не «покорены». Зачем же тогда африканцы шли на копи? Из уже завоеванных европейцами областей — за деньгами для уплаты налога. Из племен, еще сохранявших независимость, — чтобы купить оружие. Гвайи Чамзаше писал: «У тех, кто приходил из далеких глубинных районов: у баквена, бамангвату, мапели, матебеле и других, была одна-единственная цель — добыть ружья. Многие из них оставались здесь не дольше, чем это нужно было, чтобы заработать шесть или семь фунтов стерлингов для покупки ружья. Поэтому вы каждый день видите, как сотни людей покидают район алмазных россыпей и столько же других приходят сюда с севера».

Как тут управлять рабочими-африканцами? Не понравится им что-то — они просто уйдут! Но Родс справлялся — на зависть многим старателям.

Парадокс?

Поначалу в лагерях старателей не было белых женщин. Но зато когда они появились!.. Первую встречали как королеву. Толпа аплодировала ей, люди влезали на повозки, на кучи мусора, чтобы получше разглядеть ее. Потом женщин стало больше, и все же они еще долго оставались малодоступными, но бесконечно желанными. Когда в Кимберли начали открываться бары и гостиницы, их посетители и обитатели высыпали на улицу поглазеть на любую неплохо выглядевшую женщину.

Как-то в Кимберли появилась белокурая красотка. Каждому, кто захотел с ней познакомиться, она говорила: «Можете повидать меня вечером в баре Грейбитгеля». Новость быстро распространилась, и вечером бар был набит битком. Увидев такое, даже сама героиня растерялась. Кто-то предложил решить дело аукционом. Героиню водрузили на ящики с шампанским. И начался торг.

— Пять фунтов и ящик шампанского!

— Шесть фунтов и бочонок бренди!

— Десять фунтов!

— Двенадцать фунтов!

— Двадцать фунтов и два ящика шампанского!

Последнее слово осталось за старателем, который, потрясая над головой пачкой банкнот, закричал:

— Двадцать пять фунтов и три ящика шампанского!

По тем временам это было немало. Остальные отступились. Но победителя не оставили в покое. Его проводили всей толпой до палатки и устроили вокруг нее невообразимый гам…

Молодые, здоровые парни. Ринувшись сюда со всех концов света, они, конечно, давали себе тысячу зароков ни на что не отвлекаться от цели, ради которой бросили родной край и своих близких, проделали такой долгий и мучительный путь и теперь с утра до ночи, не видя света божьего, копошатся в ямах этого ада. Клялись, стиснув зубы, до изнеможения рыть эту землю, чтобы поскорее разбогатеть и выбраться из проклятого места.