В конце октября появились корреспонденции Эрнста Дронке из Парижа. Регулярно стали приходить вести от Энгельса из Швейцарии. Нелегально возвратился из Дюркгейма и поселился на конспиративной квартире Вильгельм Вольф. А 15 ноября вышел из тюрьмы Шаппер: все попытки полиции сфабриковать против него обвинение провалились.

– Мы снова сильны! – сказал друзьям Маркс. – А пока мы сильны, контрреволюция не скроет от народа ни одно свое черное дело.

Список же черных дел контрреволюции возрастал. К Берлину, где заседало Национальное собрание, изрядно надоевшее королю, стягивались надежные войска. Король поставил во главе правительства графа Бранденбурга, который поклялся разогнать Национальное собрание. Став во главе правительства, граф Бранденбург сразу же принялся за дело: он потребовал, чтобы Национальное собрание покинуло Берлин, перебравшись в провинциальный городок. Собрание не выполнило приказ правительства. Но и не обратилось за помощью к народу. Король ввел в Берлин войска.

Одиннадцатого ноября Маркс выступил в газете с передовой статьей, в которой призвал Национальное собрание к решительным действиям.

– Черт бы побрал их буржуазную трусость! – говорил он в тот день друзьям. – Уж если Национальное собрание не может арестовать правительство, то нужно взять правительство измором: не давать ему денег и призвать народ к отказу от уплаты налогов правительству.

С этого дня газета начала выходить с аншлагом: «Долой налоги!!!» Этот призыв был поддержан народом. Под его давлением и Национальное собрание через несколько дней приняло постановление о том, что правительство не имеет права собирать налоги до тех пор, пока Национальное собрание не получит возможность свободно продолжать свои заседания в Берлине.

Это постановление было принято 15 ноября, а накануне Маркс был вызван к судебному следователю.

– Что это? – всполошилась Женни. – Из-за призыва к неуплате налогов?

– Не знаю, – ответил Карл. – Все может быть.

На следующий день после вызова Маркса к судебному следователю «Новая Рейнская газета» сообщила своим читателям: «Когда стало известно, что главный редактор „Новой Рейнской газеты“ Карл Маркс получил предписание явиться к судебному следователю, во дворе апелляционного суда собралась внушительная масса народа, чтобы выразить свое участие и дождаться результатов. При выходе от следователя Карла Маркса приветствовали громкими возгласами одобрения и проводили до зала Эйзера, где Маркс выразил в нескольких словах благодарность народу за сочувствие…»

Призыв газеты к неуплате налогов не остался без ответа. Появился приказ правительства о насильственном взимании налогов.

– Ответим и мы, – сказал Маркс. – Мы посоветуем народу оказывать сборщикам налогов сопротивление всеми средствами.

Обер-прокурор расценил этот призыв газеты как подстрекательство к мятежу и снова вызвал Маркса в суд.

Не дремала контрреволюция и в Берлине: король разогнал Национальное собрание.

Маркс собрал всех сотрудников редакции, сказал:

– Случилось то, что не могло не случиться: Национальное собрание пожинает теперь плоды своей трусости. Оно дало возможность заговору против народа в течение ряда месяцев спокойно готовиться, усиливаться и окрепнуть. И теперь Национальное собрание пало первой жертвой этого заговора. А народ, наш великодушный народ, получил наконец урок, который, надеюсь, послужит ему на пользу. Немецкая буржуазия окончательно предала революцию. Она всегда была склонна к измене народу и к сговору с короной. У нас возможен либо король, либо такая революция, когда полетят ко всем чертям короли, буржуазия и все их союзники. Но время для такой революции еще не пришло. Стало быть, не унывая, будем работать дальше, друзья!

Глава одиннадцатая

Маркс ждал возвращения Энгельса в Кёльн, и Энгельс приехал в середине января.

– Ты похудел, Фред, – сказал ему Маркс. – Но это тебе к лицу: ты еще больше стал похож на боевого офицера.

– Я надеюсь, – ответил Энгельс, улыбаясь, – что это результат не внешних обстоятельств, а следствие моего внутреннего состояния: я тоскую по баррикадам, Карл.

– Я тоже, – сказал Маркс.

– И если судить по ситуации, которая теперь складывается, пришла пора возводить баррикады и браться за оружие.

– Пожалуй. Теперь только и говорят о том, что пора спасать Германию, германскую революцию. Зашевелилась даже «франкфуртская говорильня» – франкфуртский парламент. Правда, вместо того, чтобы возглавить подготовку к революционной борьбе, парламент обсуждает проект имперской конституции, которая объявляет Германию единым монархическим государством во главе с Фридрихом-Вильгельмом IV, нашим прусским королем. Но нашему королю и это не нравится, для него любая конституция – посягательство на королевскую власть. Поэтому он объявил франкфуртский парламент мятежным и послал туда свои верные войска. Вот уж чего, кажется, не ожидали депутаты франкфуртского парламента – того, что король на них осерчает. А он осерчал, да еще как! А тут еще народ восстал, призывает депутатов к революционному мужеству. Только где им это мужество взять? Вот и плюхнулись меж двух стульев.

Маркс и Энгельс не раз детально обсуждали сложившуюся революционную ситуацию. И пришли к единодушному выводу: имперская конституция, предложенная франкфуртским парламентом, не может стать программой борьбы революционных демократов.

Но жажда восставшего народа к объединению, к уничтожению мелких феодальных государств, к освобождению от феодального рабства может послужить основой для широкого развертывания революционного движения.

Энгельс разработал план восстания.

– Прежде всего, – говорил он, волнуясь, Марксу, – нужно сосредоточить главное внимание на восстании в Бадене. В Бадене создано временное революционное правительство, на его стороне большинство населения и вся армия, которая хорошо вооружена. Теперь надо немедленно, не теряя ни минуты, распространить баденское восстание на соседние районы – Пфальц, Рейнскую провинцию, Гессен, Франконию, Вюртемберг. Создать армию в восемь – десять тысяч человек, захватить Франкфурт и придать восстанию с помощью франкфуртского парламента общегерманский характер. Но все это надо сделать как можно быстрей, чтобы не дать опомниться пруссакам. Успех зависит только от этого, от быстроты действий.

Маркс одобрил этот план.

Грохотали прусские гаубицы, лилась кровь. Сопротивление народа прусским войскам ширилось. 9 мая 1849 года началось восстание в Рейнской провинции, в рабочем Эльберфельде, на родине Энгельса. Энгельс не мог больше оставаться в Кёльне.

– Теперь мое место в Эльберфельде, – сказал он Марксу. – Ты крепче держи перо, а я возьму в руки ружье. Теперь необходимо и то и другое!

10 мая Энгельс был уже в Золингене, а 11-го вместе с колонной золингенских рабочих прибыл в Эльберфельд и предложил свои услуги эльберфельдскому Комитету безопасности.

– Считаю делом своей чести, – заявил он, – быть на посту при первом вооруженном восстании в этом округе!

К Эльберфельду подходили прусские войска. А между тем в городе царила сумятица и растерянность. Комитет безопасности, который возглавили мелкобуржуазные деятели, не предпринимал никаких решительных мер для подготовки города к обороне. Энгельс немедленно взялся за укрепление города. Он быстро организовал саперную роту, которая принялась за строительство баррикад. А несколькими днями раньше отряд золингенских рабочих отправился в Грефрат на штурм цейхгауза. Отряд окружил цейхгауз и, угрожая применить оружие, заставил вахмистра, командовавшего охраной цейхгауза, открыть ворота здания. Бойцы направились в цейхгауз и взяли там все необходимое: оружие, боеприпасы, обмундирование. Отряд вернулся в Эльберфельд хорошо вооруженным и в новом обмундировании.

– Черт возьми! – возмущался Энгельс на заседании эльберфельдского Комитета безопасности. – Пора же наконец предпринять решительные действия! Продолжается восстание в Дрездене, в Бадене, венгерская революционная армия подходит к границам Австрии… После марта прошлого года – сегодня самая благоприятная возможность для радикального революционного выступления!