Они подошли к скамейке.

— Посидим немного, — сказала она.

— Что же, Вика, до следующей случайной встречи?

— Ну почему, если можно, позвоню тебе домой.

— Если будет желание…

— Знаешь, Сережа, ты подожди меня здесь. Есть у тебя время? Я скоро. Надо позвонить в Москву.

Вика направилась к гостинице. По автомату она набрала свой помер. Сразу же в трубке услышала голос мужа:

— Куда же ты пропала? Я уж тут все передумал. Как у тебя?

— Гречанный обещал помочь по возможности, — соврала она. Ей не хотелось расстраивать мужа и в то же время сильно обнадеживать. — Он ведь не один и, кроме того, младший из двух.

— Не много, но все же кое-что…

— Валя, ты бы сам попробовал, — обиделась она.

— Вика, что с тобой? Такого от тебя я никогда не слышал.

— А ты даже по поздоровался со мной.

— Ну прости. И все же твой тон…

— Обычный, — сухо сказала она.

— Что Дворецкий?

— Скис совсем. С моим приездом немного приободрился.

— Завтра меня обещал принять зам.

Вика поняла:

— Желаю успеха. Как Боренька?

— Все хорошо. Когда вылетаешь?

— Наверное, завтра. До встречи.

— До свидания.

Разговор с мужем вызвал у нее раздражение. Все должны служить ему, в голове только дело, дело, дело, на каждого зависимого от него он давит. Неясное ощущение этих мыслей давно таилось у Вики, а сегодня стало внезапно четким, наверное, после встречи с Сергеем. И было обидно, что она так безропотно, как крепостная, служит Звягинцеву.

Если она поделится своим протестом с матерью, то обязательно услышит от нее: «Да ты что, он столько для тебя сделал! Такой человек!» — «А я приложение к нему», — ответила бы она матери.

Вика позвонила Дворецкому и представила свой разговор с Сергеем примерно в таком же духе, как мужу.

— Спасибо вам, спасибо, Виктория Борисовна. Дай бог, дай бог…

— Будем надеяться, Аркадий Ефимович. Но… есть много «но», которые от Гречанного не зависят. Он не один. Я хочу завтра улететь, помогите, пожалуйста, с билетом.

— Не сомневайтесь, все будет в порядке. Я до одиннадцати позвоню вам.

— …Я не очень долго? — спросила Вика у Сергея. Она села с ним рядом на скамейку.

— Вполне терпимо, — сказал он.

— Хочешь посмотреть, как я устроилась?

Когда они оказались в ее номере, Сергей сказал:

— Знаешь, Вика, у меня такое ощущение, что нечто подобное сегодняшней ситуации было у нас.

— Может быть, ты про то, как я первая позвонила тебе после нашей ссоры?

— Возможно.

— Ну а тогда я не уронила себя в твоих глазах?

— Нет.

Вика сплела руки на его шее, притянула голову к себе и поцеловала.

…— Сережа, я ни разу не думала, живя со вторым мужем, что такое может случиться. Скажи мне кто-нибудь — я бы с ним на всю жизнь разругалась.

Лежа рядом с Сергеем, она закинула полные белые руки за голову.

— Понимаю тебя. У меня тоже мысли не было… Как мы плохо знаем себя! И я чувствую неловкость. Не за этим сюда приехал.

— Сережа, не ругай себя. Виновата я. Хотя то, что случилось, не в моем духе. Поверь мне.

— Верю.

— Если мама узнает, ее удар хватит. Ты меня очень презираешь, Сережа?

— Нет, твой порыв был искренним. Может быть, я даже лучше стал о тебе думать.

Помолчали. Сергей сказал:

— Надо идти к себе в гостиницу. Я ведь не один здесь.

— Да, да, иди, Сережа. Я не буду провожать тебя. Не рассердишься?

— Лежи, лежи.

Уже одетый, он подошел к постели попрощаться. Она протянула ему руку. Сергей пожал и вышел из номера.

«Боже мой, что же я наделала? — думала Вика. — Приехала, чтобы помочь человеку, а значит, мужу, своей семье… В результате же себя унизила, хотя Сергей говорит, что стал лучше обо мне думать. А может быть, после всего Сергей действительно сделает все возможное для Дворецкого?»

От этой мысли ей стало легче. Захотелось позвонить мужу, повиниться перед ним. Предлог есть — она с ним резко говорила. И потом у него такое тяжелое время. Он, наверное, еще не спит…

— Это снова я, Валюша, ты еще не спишь? Захотелось пожелать тебе спокойной ночи. Ты не сердишься на меня?

— Нет, рад звонку.

— Спасибо тебе. Я сделала все возможное, спи спокойно. Завтра увидимся. Целую тебя.

РЕШЕНИЕ

Был первый час ночи, когда Сергей подходил к пустынному подъезду своей гостиницы, ярко освещенному и от этого еще более пустынному. Он чувствовал неясную душевную тревогу, вялость, хотелось спать.

Сергей уснул моментально. Возникали и пропадали лица далеких и близких: Анвера, бабушки, школьных друзей, совершенно забытых, коллег по работе, дедушки и в самом конце сна, словно на большом, светлом экране, четкое изображение лица Зиновия Романовича. Он спросил: «Ты подумал, Сережа?»

Сергей резко поднялся и сел в постели. Посмотрел на часы — начало восьмого. Да, подумал ли он? Сергей понял свою неосознанную тревогу, когда возвращался от Вики. Нельзя было оставаться с ней после того, как узнал, что Дворецкий ее дядя. Нельзя было идти на близость. Теперь между ним и Викой протянулась нить его моральной обязательности перед ней. И Сергей боялся стать необъективным. Он как бы вынужден стремиться к выгораживанию дяди. Ну а если дядя все же окажется подлецом? Дворецкий может сказать: «Меня постарался сделать таким Гречанный. Он первый муж моей племянницы, от которого она ушла. Гречанный мстит ей, отыгрываясь на мне».

«Подумай, Сережа», — сказал Зиновий Романович. «Я подумал, — размышлял Сергей. — Дело надо делать чистыми руками. Поэтому я должен отказаться от него».

В начале девятого он постучал в дверь номера Пахомова.

— Доброе утро, Анатолий Викторович, — сказал Сергей, входя в номер.

— Доброе утро, молодой человек. Я уже хотел объявлять всесоюзный розыск. Мог хотя бы позвонить.

— Чрезвычайные обстоятельства, Анатолий Викторович.

— Знаем эти обстоятельства. Я не настолько стар, чтобы забыть свою молодость.

— Все очень серьезно, Анатолий Викторович. Я хочу рассказать вам о них. Прямо касаются нашей работы здесь.

— Слушаю тебя.

Пахомов сел на мягкий диван и откинулся на его бежевые подушки.

— Прошу, — показал он головой на место рядом с собой.

…Когда Сергей закончил рассказ, Пахомов запустил короткопалую руку в золотистую густоту своих волос. Пальцы утонули в них.

— М-да… Правильный ты парень, Сережа. Не зря тебя твой шеф рекомендовал. Слушай, а у тебя есть уверенность, что твоя бывшая жена оказалась здесь случайно?

— Случайность очень возможна.

— Кто ее муж?

— Она не говорила, я не спрашивал.

— А ты про ее дядю, когда жили вместе, слышал?

— Нет. Но мы ведь прожили недолго.

— Вот что. Прошу тебя — больше никаких контактов с ней не иметь, и, что очень важно, с Дворецким тоже.

— Понимаю.

— Давай-ка так решим: поработаем вместе сегодняшний день, а вечером решим. В нашем случае вечер будет утра мудренее.

…После ужина Сергей и Пахомов сидели на тех же самых местах.

— Знаешь, дорогой Сережа, думаю, что Дворецкий — сволочь, при этом человек умный и, значит, во много опаснее обыкновенной сволочи. Малейшее наше упущение он использует наилучшим для себя образом. К сожалению, нам придется расстаться. Фразу «к сожалению» я произношу совершенно искренне. С тобой хорошо работать. Ты принял правильное решение — отойти от этой работы. Завтра вылетай в Москву. Напиши подробную объяснительную записку на имя Карпухина. Зиновий Романович поймет все правильно. А теперь покажи и расскажи, что ты наработал.

ПРИЕМ

В девять утра Валентин Васильевич позвонил помощнику заместителя министра:

— Приветствую вас, Сергей Сергеевич. Говорит Звягинцев, Игорь Борисович обещал принять меня сегодня в десять пятнадцать.

Помощник подтвердил, что все остается без изменений.

В назначенное время Звягинцев входил в кабинет Игоря Борисовича Политковского. После взаимных приветствий тот сказал: