На склонах гор развивалось скотоводство, которое также являлось одним из основных занятий македонских племен.

Приручение и разведение домашних животных, создание больших стад было возможно только в определенных местах точно так же, как развитие земледелия было невозможно в горах и на их склонах. Там, где были удобные условия для охоты и приручения животных, часть племен вела бродячий [107] образ жизни, занимаясь скотоводством, другая часть вела оседлую жизнь, занимаясь преимущественно земледелием. Между кочевниками-скотоводами и оседлыми земледельцами имелась бесспорная связь, но существовали и серьезные противоречия, которые порождали постоянные столкновения, нападения друг на друга. Македонские племена жили в непрекращающейся межродовой борьбе. Такая борьба возвышала племенных вождей. По мере усиления этой борьбы складывались органы военной демократии.

Буржуазная наука считает эти органы родового строя монархическими, и поэтому установление государства она относит к такому периоду, когда существовала еще типично патриархальная родовая организация.[133]

Еще американский ученый Морган в своей работе «Древнее общество», построенной на обширном фактическом материале, собранном Гротом, пришел к выводу, что родовому строю был чужд монархический образ правления. С его точки зрения монархия несовместима с гентилизмом по той причине, что родовые учреждения по своему существу демократичны.[134]

Опираясь на историю Грота, Морган в своем исследовании решительно отмежевывается от его выводов относительно чисто монархического строя в самом раннем примитивном управлении племен, в частности греческих.[135] Между тем в науке незаслуженно принято мнение Грота, и буржуазные историки и археологи считают его исторической истиной, а раннее монархическое правление естественным, необходимым и первоначальным.

В истории древней Греции, однако, этот укоренившийся взгляд может быть легко опровергнут самими историческими фактами, приведшими исследователя к выводу, что эта «монархическая власть» есть не что иное, как ветхий остаток «варварства», который в результате обостряющихся противоречий материальной жизни отбрасывается и заменяется [108] установлениями народными. Относительно истории древней Македонии, где «монархия» существовала в раннюю эпоху и не перерастала как будто ни в какие другие формы правления, буржуазные ученые и до сих пор придерживаются того мнения, что в этой стране с глубокой древности управляли наследственные цари. Многие ученые указывают, что царская власть, как остаток первобытных отношений, приобрела всемирно-историческую значимость. Монархия в Македонии стала основным фактором политического развития. Македонский народ был, как никакой другой в древности, монархичен, и нет никакой существенной разницы между «царями» до Филиппа и Филиппом.[136]

Исходя из такого неправильного, антиисторического утверждения, все «цари» до Филиппа, засвидетельствованные источниками, ничем не отличаются от последнего, за исключением того, что Филипп был более деятельным и энергичным, справившимся с внешними и внутренними врагами и объединившим страну. Этим самым стирается грань между двумя пережитыми Македонией периодами — периодом родового общества до образования государства и периодом существования самого античного государства, а басилевсы эпохи первобытного строя неправильно ставятся в один ряд с царями периода государственного объединения.

То, что власть басилевса переходила обычно от отца к сыну, еще не говорит о существовании твердой наследственной власти. Должность басилевса была выборной, но фактически она закреплялась за одной семьей, так как обычно на эту должность избирался или утверждался советом сын умершего басилевса. Сыновья могли рассчитывать на наследование в силу решения народного собрания при поддержке большинства родов.

У басилевса были три основные функции: военная, жреческая и судебная. «Последние не были точно определены, первые были присвоены ему как верховному представителю племени или союза племен».[137]

В Македонии царь лишь на войне был неограниченным распорядителем. Он имел авторитет только тогда, когда сам был храбрым воином и хорошим полководцем. На войне осуществлялась полнота его власти. Возрастание военной силы царя особенно проявилось тогда, когда македонским племенам приходилось вести беспрестанную борьбу с воинственными фракийскими и иллирийскими племенами. Кроме этой основной военной функции, царь был еще в мирное [109] время жрецом и судьей.[138] Как и гомеровский басилевс-царь, он владел значительными землями и богатством. Несмотря на особый почет и популярность его, он не имел монархической власти.

Царь пользовался довольно широкими полномочиями, но совет старейшин родов и собрание воинов ограничивали царские полномочия неписаными вековыми обычаями. Так например, право осуждать члена племени на смерть было изъято из функций царя и предоставлено компетенции собрания способных нести оружие мужчин. Все участники собрания убивали преступника камнями или копьями.[139] На наличие такого положения указывал Квинт Курций.[140] Арриан, говоря о предшественниках Филиппа и Александра, в известной мере также это подтверждает.[141]

Однако по мере роста социального неравенства первоначальная военная демократия, основанная на равенстве, стала разлагаться. Народное собрание уже не играет главной роли в решении важнейших вопросов (регулярные собрания способных носить оружие людей стали собираться все реже и реже). В особых случаях, например при воцарении, народ, живший недалеко от столицы, собирался туда, чтобы поздравить нового царя. Наверное, разбирались народом и некоторые общественные дела, но активного участия его в политической жизни мы не наблюдаем. В это время образовавшаяся родовая аристократия, владевшая большими земельными участками, и племенные басилеи стали окружать царя и часто диктовать ему волю вопреки воле народа. Сам царь превратился в рупор их вожделений и охранял интересы этой могущественной земельной знати. Последняя же обедала за его столом, а на войне составляла его дружину.

Гетеры, будучи в основном представителями македонской знати, являлись владельцами крупных земельных участков. Феопомп указывает, что «земли, с которой они пользовались [110] доходами, были у них не меньше, чем у 10000 греков, владеющих самой лучшей и самой обширной землей».[142] Они имели земли больше, чем 70 тысяч богатых землевладельцев в других частях Греции. «Македонский вельможа, — толкует Белох это место Феопомпа, — имел в среднем в 10 раз больше земли, чем богатый землевладелец в остальной Греции».[143] Таким образом, экономической базой македонской знати являлось крупное землевладение. Благодаря постоянным завоеваниям новых областей знать имела возможность увеличивать свои земельные богатства. Царь имел право раздавать землю своим подчиненным. Из одной, правда, более поздней, надписи Касандра из Потидеи можно сделать заключение, что завоеванные земли царь обычно превращал в царскую собственность и эти земли раздавал в качестве награды за военную службу.[144]

Здесь следует отметить одно из существенных различий в земельных отношениях «гомеровской эпохи» и соответствующего ей македонского периода.