У нас нет доказательств того, что в стране после 148 г. существовали синедрионы. Маловероятно, чтобы синедрион койнона, о котором упоминается в императорскую эпоху, происходил от синедрионов 148 г. Если и сохранилось в эпоху империи разделение на четыре области, то они могли обозначать только юридические округа, так как македонская провинция была значительно больше, чем Македония 167 г., и мериды составляли часть ее территории.

Новые данные об административном управлении македонской провинции во II—IV вв. н. э. дают нам эпиграфические памятники, в частности солунские надписи. Они указывают на широкое использование в Македонии греческих форм правления, которые Рим сумел подчинить своей администрации. В надгробных надписях перед нами выступают консулы, проконсулы и другие магистраты, носящие чисто римский характер. То, что римская магистратура была в Македонии значительна, свидетельствует тот факт, что число встречающихся в этих надписях магистратов очень велико. Некоторые из них не были засвидетельствованы раньше ни в литературных, ни в эпиграфических памятниках.[284] [364]

Эпиграфические данные подтверждают сведения по другим провинциям и о том, что и в Македонии римляне при проведении своей политики опирались на македонскую провинциальную знать. Надписи из Эдессы, особенно из Битоли, относящиеся к I и II вв. н. э., неопровержимо доказывают связь этой знати с представителями Рима.[285] В частности, надпись из Битоли на двух камнях, относящаяся к 97 г. н. э., представляет собой декрет собрания дериопов. Декрет санкционирует общественный праздник, установленный завещанием богатого гражданина по имени М. Беттия Филона в честь его римского патрона Беттия Волана,[286] из чего надо сделать вывод о зависимости местных богачей от своих покровителей в Риме. Об этом говорят также поднесение даров, разного рода чествования, поздравления и петиции не только непосредственным покровителям, но даже самому императору.[287]

В своей политике лавирования императорская власть опиралась в провинции на надежных людей, которые имели крепкие экономические позиции и большой политический вес в деревнях и особенно в македонских городах.

В истории македонской провинции в частности и античной Македонии вообще города имели большое значение. Они являлись хозяйственными и культурными центрами страны, способствовали ее экономическому росту. Между тем в исторической литературе господствует мнение о том, что в Македонии городская жизнь была слабо развита, что города вообще не свойственны македонянам, жившим разбросанно, по маленьким населенным пунктам, и только позднее, благодаря деятельности эллинизированных правителей, переселившихся в города, построенные главным образом в приморских областях,[288] они приобрели значение. В трудах самых авторитетных ученых Македония признается страной крестьян и пастухов с урбанизацией только в пограничных областях. В работах Куна, [365] Ларсена, Моммзена подчеркивается, что Македония даже в римскую эпоху оставалась мало урбанизованной страной. «Внутренние области Македонии никогда не знали периода бурного роста городов, — пишет Моммзен,— более отдаленные области, по существу, едва вышли из стадии чисто деревенского хозяйства».[289]

Такой точки зрения придерживаются и наши историки. Так, А. Б. Ранович в работе «Восточные провинции Римской империи» придерживается того мнения, что в Македонии преобладали племенные отношения.[290] Другие исследователи повторяют эту традиционную точку зрения.

Впервые подвергла сомнению подобные взгляды ученых в своей монографии «Македонские города в римское время» профессор Белградского университета Ф. К. Папазоглу. Это исследование освобождает нас от необходимости излагать эту проблему во всех подробностях. Мы остановимся лишь на самых характерных чертах ее.

Эпиграфические памятники и все увеличивающийся археологический материал действительно дают возможность подвергнуть пересмотру традиционное мнение о слабом развитии городской жизни в античной Македонии на различных этапах ее существования.[291] Этому может содействовать также привлечение дополнительного исторического материала, не всегда полно использованного учеными. К нему следует отнести список дельфийских теородохов, относящийся к началу II в. до н. э., который является лучшим источником об устройстве и развитии городской жизни в Македонии. Дельфийский список не только оставил названия самих городов, пославших представителей в Дельфы на празднества, но дал важные сведения о их самоуправлении.[292] Список может служить неоспоримым доказательством развития системы македонского городского управления до римских завоеваний на Балканах.[293] В нем зарегистрировано тридцать македонских городов.

Недостаточно используется для эпохи римской Македонии Гиераклов синекдом, содержащий хронологически последовательный список македонских городов. По этому документу Македония разделялась на две провинции — первая имела 32 города, вторая — 8 городов.[294] [366]

Лишь в отдельных исследованиях, главным образом, в труде Ф. К. Папазоглу, всесторонние изучено наследство Стефана Византийского, относящееся к концу античности. У этого автора мы узнаем о многих македонских городах, которые в других источниках не упоминаются. Ему было известно 70 македонских городов.[295]

Многочисленные церковные организации, действовавшие на территории Македонии, также оставили в церковных документах, епископских распоряжениях названия македонских городов. В материалах церковной администрации сохранились античные имена македонских городов, позднее они появляются обычно под новыми именами.

Важные сведения о городах Македонии в античное время оставили нам византийские источники.

Названные источники, наряду со сведениями, которые можно почерпнуть у Полибия и Ливия, Страбона, Плиния, Птолемея, Прокопия и Константина Порфирогенита, дают нам возможность более детально рассмотреть развитие городской жизни в Македонии в разные исторические периоды ее существования. Изучение любого из исторических периодов: доэллинистического, эллинистического и римского — приводит нас к выводу о том, что в Македонии во все времена античной эпохи существовало много городов, игравших большую хозяйственную и культурную роль в жизни этой страны.

О городской жизни в Македонии можно говорить уже начиная с V в. до н. э. Известно, что когда одрисский царь Ситалк двинулся с фракийским войском в Македонию, в стране было мало укрепленных мест, где македоняне могли бы укрыться. В конце V в. до н. э., по Фукидиду, Архелай соорудил много укреплений, построил дороги, чем усилил мощь страны.[296] Однако и во время повода Ситалка в долине Аксия и в Ботиэйе упоминается ряд городов, просуществовавших длительное время. Так, в приморской области Пиерии на ее побережье основанные греками колонии Метона и Пидна уже давно находились во власти македонян.[297] Метона до Филиппа II была автономным городом, в столкновении Афин с Македонией принимала участие на стороне афинян. В 353 г. до н. э. по распоряжению македонского царя население этого [367] города было переселено.[298] Около Метоны значительным городом еще в V в. до н. э. являлась Пидна.[299] Филипп II расширил и украсил его и превратил в сильную крепость. Недалеко от Метоны и Пидны находился город Алор. У подножья Олимпа с древнейших времен существовал македонский город Дион, еще при Архелае считавшийся центром религиозной и культурной жизни Македонии. Стефан Византийский упоминает два старых пиерийских города, о которых ничего подробно неизвестно,— Акесамене (’Ακεσαμέναι) — по Теогену, и Галадре (Γαλάδραι — по Ликофрону и Полибию.[300]