Может, я все это время ошибалась на его счет?

Нет, такого быть не может. Он сам признался в том, что наговорил Вилли. И даже не нашел достойного оправдания, кроме того факта, что ему было тринадцать. Я это и так знала. Мне нужно было большее.

И к чему была вчерашняя встреча в зоопарке? Для чего? Будто бы обезьяны – простите, приматы – могли все исправить. Что за извращенная логика?

После вчерашнего разговора с Джорданом, я проспала все утро. Мы с Амандой еще битый час пытали его после того, как он рассказал нам эту историю, но ничего нового мы так и не узнали. Джордан был отвратительным писателем, но рассказчик был из него еще более никудышный. Он все продолжал уверять нас, что выложил все, каждый раз, когда мы пытались расспросить его о деталях.

Потом мы направились к ней домой и еще довольно долго пытались проанализировать эту ситуацию. К тому времени как я добралась до своей кровати, мои глаза уже отказывались открываться.

Когда я проснулась, мне даже показалось, что все это было сном: зоопарк, Джордан, все это. Потому что мой мозг все это время отказывался воспринимать эту информацию. Я думала, что Мэтт делает все это, чтобы посмеяться надо мной или побольнее задеть меня. Но то, что он заступился за меня, не соответствовало этой теории.

И что теперь? В этом и заключался основной вопрос.

Прошлой ночью Аманда сказала мне, что вероятно, мне следует сделать нечто немыслимое: вернуться к Мэтту и дать ему шанс наверстать упущенное.

На мой взгляд в этом плане были две существенные прорехи. Во-первых, это означает, что мне придется снова вернуться к общению с ним, а это именно то, от чего я бежала. Мне кажется, в последнее время я показала ему, насколько сильной личностью я могу быть. На это я потратила уйму времени и сил, и я не хотела возвращаться к исходной точке.

Во-вторых, кто вообще сказал, что Мэтт захочет этого? Вчера я была максимально холодна к нему. По-моему, я ясно дала понять, что в ближайшее время никакого примирения не будет.

Ах, да, и еще одна деталь: что, если я не хочу этого? Я знаю, что это прозвучит мелочно и по-детски, но почему я всегда должна идти на уступки? Разве плохо, что впервые в жизни я ощутила власть в своих руках? Что я хочу, чтобы кто-то приложил все свои усилия ради меня? Что есть кто-то, кто изо всех сил пытается понравится мне?

Окей, я признаю, что Грегу и Нику я нравилась – по крайней мере, они за мной ухаживали – больше, чем они мне. В этом вся суть, я почувствовала, какого это. Но это был Мэтт, все эти годы я накапливала в себе гнев к нему, и теперь, только потому что он не такое зло, как я думала, я должна быть готова отказаться от всего этого, простить его и снова зажить дружно?

Кроме того, я пыталась двигаться дальше. Аманда переняла у него роль лучшего друга, и меня устраивает моя жизнь, наполненная времяпровождением с ней и Джорданом. У меня есть школа, работа, мои обязанности повара, домашние задания, а теперь еще и плаванье. Зачем мне возвращаться к дружбе с Мэттом?

Но самым ужасным было то, что мне придется подойти к нему и сказать, что мне жаль, что я не виню его. Потому что я совсем не сожалела. Он был неправ, и он признал это.

Но, может, за этой историей было скрыто что-то большее.

Может, Аманда права. Может, мне стоит дать ему шанс.

73

День 159, понедельник, 26 января

Завтрак: Как обычно.

Обед: Сыта своей гордостью.

Во время обеда я написала ему записку. Коротко и понятно: «Попробуем еще раз?»

В начале урока Мистера Физера, я подошла прямо к Мэтту и вручила ее ему. На меня он даже не посмотрел, но записку принял. Он положил ее в задний карман, даже не прочитав.

Но, должно быть, он все-таки прочел ее позже, когда я отвела от него взгляд, потому что к концу урока он передал мне ответ. На листочке красовалось всего одно слово: «Завтра».

Странно, но увидев эти слова, мое сердце забилось быстрее. Думаю, это все из-за нервов, теперь у меня есть целый день и ночь, чтобы подумать о том, что сказать ему и что он может сказать мне в ответ.

Мне придется взять выходной в Токсикологическом Центре, но это того стоит. Если я не пришла на работу в кафе, чтобы пообжиматься на Зимнем Бале (хотя, это и не входило в план), то могу немного передохнуть и от отравлений, чтобы посмотреть на приматов с парнем, который сказал Грегу Бичеру, что тот меня не достоин.

Но вот что было интересно. Зачем Мэтту было рассказывать небылицы про меня Нику Лэнгану? Насчет «поматросит и бросит». Если Мэтт считал, что Грег меня не достоин, то зачем он вел себя так, будто я виновата в том, что бросила этого парня?

Думаю, я выясню это завтра.

Наверно, мне стоит составить список. Возможно, это мой последний шанс задать ему вопросы, которые мучают меня уже на протяжении четырех лет. Например, почему он продолжал докучать мне и шутить со мной, когда было ясно, что я его ненавижу. И что он рассказал Нику за моей спиной. И что тот ему ответил? Может, Аманда была права: может, он ревновал меня и хотел защитить территорию. Почему бы не спросить его об этом? Что мне терять? И мне так же хотелось узнать, с чего он подумал, что приматы смогут залечить мое сердце. Всего пара вопросов, серьезно.

Кончено же, огромное значение имело, что я надену. Думаю, розовый шарф Ника может пригодится. Он мне очень идет, а откуда он у меня взялся Мэтту знать необязательно. Конечно же, мне так же будет необходимо проконсультироваться со своим стилистом. Она должна заскочить ко мне сегодня после плаванья.

Неудивительно, что многие великие ученые были одиноки. Все это взаимодействие с людьми требует слишком много времени.

74

День 160, вторник, 27 января

Завтрак: не до этого. Слишком много нервов.

– Почему ты так вырядилась? – спросил меня Питер сегодня с утра.

– Я не вырядилась.

– Угу. Ты никогда не надеваешь в школу платья.

– Это юбка. Я одолжила ее у Аманды. Тебе нравится?

– Не знаю.

Нашла что спрашивать у одиннадцатилетки.

Но мы с Амандой пришли к мнению, что ничего более сексуального я в жизни не носила. Ей так сильно нравился этот наряд, что вчера вечером она даже заставила меня сфотографироваться.

Черные сапоги, коричневые колготки, черно-коричневая юбка чуть выше колена. Красная водолазка Аманды. Это означало, что шарф я не надену. Розовое и красное? Аманда сказала свое решительное «нет». По крайней мере, не этот красный с этим розовым.

Мне еще многому предстоит научиться. Меня никогда не интересовала мода, но теперь... по правде говоря, мне нравится хорошо выглядеть. Я чувствовала, как меня засасывает все это. Вероятно, я пока только начинаю постигать азы, но пока я в центре внимания, вряд ли кто-то поймет это.

– Что там с Триной? – сказала я с самой гадкой интонацией из всех возможных. Какой человек, такая и интонация.

– Не знаю, – ответил Питер.

– Она стала добрее?

Он пожал плечами.

– Давай перефразирую: она перестала говорить о тебе гадости направо и налево?

– Не знаю.

– Ты сегодня на все собираешься так отвечать?

Питер улыбнулся.

– Не знаю.

Может, потому что я сегодня собиралась встретиться с парнем, который однажды тоже был одиннадцатилетним мальчишкой, я чувствовала, что хочу обрушить на своего братишку чуть больше советов, чем обычно.

– Знаешь, – начала я, – в этой жизни можно доверять только одному типу людей. Тем, кто относится к тебе одинаково, вне зависимости от твоего внешнего вида. Как Аманда: она моя лучшая подруга с седьмого класса. Довольно долгое время я была полной, но она ни разу не засмеяла меня за это, не сказала ни слова за моей спиной. Именно поэтому мы до сих пор друзья. Понимаешь?