— Че, кир что ли? — глухо поинтересовался Крез.

— Ага! Он самый! — счастливо согласился Чанг, и Крез медленно принял бутылки.

— Погоди, — прервал я ненужный обмен любезностями, — ты зубы не заговаривай. Двести баунтов давай.

Улыбка на физиономии Чанга потускнела, как окна первых этажей после того, как солнце окончательно закатывается за кроны деревьев.

— Баунты?… — переспросил он растерянно, словно я потребовал его невинность. — Двести баунтов?…

— Да, чувачок, двести баунтов! — вышел я из себя. — Кир это хорошо, зачтем за твой косячок, что сразу не согласился! А баунты давай! Иначе сейчас мы твой грузовик отнимем! За тех айзеров!

Чанг помрачнел и насупился, однако понял, что выхода у него нет, и медленно, очень медленно, как умирающая на жарком солнце улитка, вытащил из кармана бумажник и отсчитал нам двести баунтов, выбирая самые засаленные и рваные бумажки. Я хотел было придраться к этому, но Крез нетерпеливо выхватил их и пошел прочь к машине.

Я увидел напоследок, как глаза Чанга жадно вцепились в уплывающие от него бутылки, проклятый скряга, видимо, считал, что с уплатой двух сотен они вновь перешли в его собственность. Но на широкой спине Креза он прочитал твердое «нет», и мы расстались.

— Молодец, клео дожал, — похвалил меня Крез, когда мы уже ехали.

Он смотрел вперед, пыхтя уизоном, и на лице его расплывалась довольная улыбка.

А вот меня терзали смутные сомнения.

— Сколько там баунтов? — спросил я.

— Тысяча семьсот пятьдесят шесть, землйячок! — гаркнул он и весело захохотал. — И еще те двести, что ты забрал у этого вилка!

— Итого тысяча девятьсот пятьдесят шесть, — кисло подытожил я.

Встречное солнце слепило глаза и жарило лицо, но не грело душу.

— Ты чего такой грустный? — гаркнул Крез и треснул меня по плечу с такой силой, что я с трудом удержал руль. — Едем в Реактор, Ваше Величество! Ха-ха-ха-ха-ха!!!

Когда мы вернулись в Амбросию, было уже обеденное время. Проехав по кольцу вокруг старого города в порт, мы наконец добрались до большой круглой башни, сложенной из огромных нетесанных глыб гранита.

На первом этаже башни располагался ресторан «Реактор» — излюбленное место для встреч разного рода бичар, пропахшее дымом уизонов, неповторимой смесью миллионов сортов кира, жареной, вареной и копченой, свежей, вчерашней и полупереваренной еды, а также вечного хита любой курутсянской вечеринки — верченых почек. Поднявшись по темной широкой лестнице, мы заняли место в своем углу, за аренду которого платили сто баунтов в месяц. Официант, приметивший нас еще у подъезда, уже ждал с выражением неподдельного энтузиазма на лице — энтузиазма, обильно сдобренного страхом.

Проглотив по паре обычных закусок, быстро утоляющих голод, мы развалились в креслах и задумались каждый о своем, время от времени делая глоток из бездонных кружек и цапая вилкой одно из блюд.

Крез без остановки болтал о том, каким прекрасным делом мы занялись, и как мы будем богаты, и в каком времени — завтра, послезавтра или прямо сейчас.

А я думал о том, что все это добром не кончится, и ждал неприятных новостей.

Да, если с Чангом дело пойдет, то можно не искать себе работу и не становиться королем. Но я точно знал, что нельзя вот так вот просто сломать сложившуюся систему отношений, получить башли и надеяться, что никто не захочет отнять у тебя эти башли и не восстановить порушенную тобой систему — попутно, для верности, застраховав ее от дальнейших поломок путем переламывания твоей шеи.

В этом смысле, да, я — убежденный пессимист.

Айзеров слишком много, а фермеры удручающе трусливы и глупы. Нас всего двое. Мы можем, конечно, попробовать подтянуть еще ребят, но в успех этого мне не верилось.

Однако обо всем этом можно было начать мучиться и завтра. А сейчас, пока буря еще не началась, надо было спешить получать от жизни последние крохи удовольствия.

В кожаных креслах у круглого деревянного стола так уютно наблюдать, что происходит за окнами. По серой улице струится дождь, над мерцающей дорогой медленно проплывают мобили, похожие на огромных рыб в огромном аквариуме.

В такую пору особенно приятно вот так возлежать в теплом кресле, медленно потягивая кир и предаваясь философской грусти на волне непрерывного легкого опьянения… Главное — держаться на одном уровне, чтобы не упасть в конце концов под стол.

Мэя Дэвис…

Я же сегодня встречаюсь с ней! На площади Победы, у памятника погибшим астронавтам!

Сердце испуганно ткнулось в ребра, я посмотрел на часы — только два часа, времени еще полно… к сожалению…

Пиликнул фон — какой-то бичара грубым голосом поинтересовался, в силе ли наша договоренность о встрече.

Ах да, охотник с Кинхаунта, совсем забыл про него. Я ведь назначил ему встречу здесь же, в «Реакторе». Я обернулся к Крезу, найдя новую тему для разговора.

— Крёз, что ты знаешь о Кинхаунте?

Крёз ничего не ответил, в полупьяной задумчивости глядя в полупрозрачное окно через полупустой бокал.

— Это такой остров, — подсказал я, — большой. Неподалеку от Амбросии.

— Я был там, Дэл, — сонно ответил Крёз, продолжая пялиться в бокал.

В дымном полумраке ресторана стоял тихий шелест серьезных разговоров.

Я набрал в грудь воздуха.

— Надо бы нам съездить туда. На Кинхаунт.

— Мда? — недоуменно спросил Крёз, не ожидавший такого поворота. — Зачем?

— Там много интересного, — начал я, осторожно подбирая слова. — Дикая природа, джунгли, ящеры, странные животные…

— Животные? — переспросил Крез, подозрительно глядя на меня.

— Там много сокровищ, — продолжал я, прикидывая, чем можно его заинтересовать. — Древние цивилизации.

— Цивили-чего? — не понял он.

— Короче, ты не хотел бы туда съездить? На недельку, прошвырнуться по джунглям.

— По джунглям? — удивился он. — Дэл, ты чего, перегрелся?

— Я тебе говорю — за пару зверушек оттуда или древних монет мы заработаем столько, сколько тут и за год не зашибешь.

— Да ну. Почему же до сих пор никто из наших ребят туда не подорвался? Чего там интересного, в джунглях?

— Тебе вообще ничего не интересно, — пробормотал я вполголоса, — кроме кира и чувих.

— Что?

— А?

— Ты сказал, чувих?

— Я сказал?

Крез нахмурился и замолчал, медленно закуривая уизон, и посмотрел в сторону.

— Смотри, бичара. Идет к нам.

Я оглянулся.

К нашему столу подошел крепкий парень в камуфляжном комбине, усеянном петельками и кармашками самых разных форм и размеров. От него разило крепким пивом и крепким потом, а также чем-то металлическим и горелым, но тоже крепким. Смерив нас презрительным взглядом, он прорычал:

— Кто из вас двоих Марк?

— Я.

Парень присел на свободное кресло между нами и тусклым взором уставился в мои глаза.

Я на всякий случай положил руку на нож.

— Короче, я — Арс Доннел, — наконец начал он, глядя на нас набыченными глазами, на которые свисала мокрая прядь светлых волос. Голос его был низким и сочным, говорившим о большом здоровье и деятельном характере, часто подвергающем это здоровье тяжелым нагрузкам. Он даже немного был похож на голос Крёза. В юности.

— Ты охотник! — догадался я.

— Ну.

Я расслабился и убрал руку.

Арс Доннел откинул капюшон и показал свою лохматую нечесаную голову целиком.

— Да. Я на Кинхе работаю, ну, это…

— На Кинхе? — переспросил я, подумав, что парень имеет в виду что-то особенное.

— Да блин, на Великом Кинхе, че непонятно?! — он напрягся. Похоже, он мог выйти из себя в считанные доли секунды. — Мы, охотники, зовем его Великим, потому что нигде нет стока зверья.

На его физиономии отразились мучения рождающейся мысли. Отбросив их, он достал из кармана фотоальбом.

— Короче, вот фото, смотрите, короче, мож че интересно. Я недорого беру.

Качнув головой, Крёз взял альбом своими мозолистыми руками. Пока он смотрел фотографии, охотник решил развлечь меня кратким экскурсом в географию.