— Это как получится… А кто автор этого пасквиля? Подписано, наверно из скромности, «Бдительный Патриот».

— Редактор. Он же председатель Комитета.

Стрелок шёл по улице, отыскивая редакцию газеты. Вытащил соломинку из копны, наваленной на проезжавший мимо воз, сунул её кончик себе в рот и стал грызть, перегоняя из одного угла рта в другой. Глаза шарили по стенам зданий. Плакаты, вывески и таблички разной величины, написанные какими угодно шрифтами и всяческих цветов, блёклые и ещё лоснящиеся от свежей краски, афишки печатные и рукописные. Гадалки и нотариусы, акушерки, дантисты, поставщики москательных товаров и транспортные конторы, адвокаты, букмекеры…Все теснились на стенах и зазывали к себе. У входа в похоронную контору ловкий малый умудрился всунуть в руку Стрелку листочек с рекламой, призывающей воспользоваться услугами заведения и обещавшие неслыханный комфорт клиентам и большие скидки заказчикам.

Вот среди всякой мелочи раскинулась, выделяясь облупившей краской и цветом лица сдохшей русалки, вывеска «Лучшая газета! «ЗВЁЗДНО-ПОЛОСАТЫЙ ФЛАГ. Редакция. 3-й этаж».

Лестница со ступеньками, вытертыми до впадин в дереве, шляпки гвоздей затёртые до полукруглости. Стрелок миновал площадку между этажами. Шмель в бился в пыльное стекло, стремясь вырваться туда, к воздуху, к свету… Стучал, стучал безуспешно пытаясь пробиться. Мимо проходили люди, скользя пустым взглядом, даже не замечая эту маленькую трагедию. Стрелок представил, как он лежит на грязном затоптанном полу рядом с плевательницей и шлепками жеванного табака и только ещё шевелятся лапки в предсмертной агонии. А надо то и было сделать совсем немного, шагнуть и открыть окно…Пропала маленькая жизнь, и вот так же у прошедших мимо умер маленький кусочек души…Мальчишка уборщик равнодушно смахнет щёткой бархатное тельце в ведро для мусора…Думая так, он поднялся почти до половины лестничного пролёта, развернулся и спустился вниз. Рванул перекошенную раму окна и ладонью выкинул шмеля на улицу.

Длинный полутёмный коридор, освещенный лишь тусклым оконцем в конце. Двери цельные и застеклённые, с ручками всех фасонов и размеров. На ближайшей дёргался в порывах сквозняка криво прилепленный листок. «Редакция Здесь». Скрипнули давно несмазанные петли, открылась комната с несколькими столами, заваленными старыми номерами газет, гранками, вырезками, рукописными листами и баночками с клеем, с торчащими из них кисточками. Сидящие за ними, что-то лихорадочно писали и правили, чиркали карандашами, вырезали ножницами и прикрепляли вырезанное, не обращая внимания на Стрелка. Он прошёл по замусоренному полу, отпинывая попавшие под ногу валявшиеся повсюду скомканные бумажки. Тихонько приоткрыл дверь с надписью «Редактор», одним рывком вошёл, бережно и плотно закрыл её за собой.

Сидевший за столом поднял осоловевшие глаза от лежавшего перед ним свежего оттиска газеты, с белеющими пятнами ещё не вставленных статей и рекламных объявлений. Подслеповато прищурился на вошедшего через стёкла очков и привстав омертвел лицом. Стрелок остановился в замешательстве — за столом сидел его старый знакомый, шулер. Оба одновременно стряхнули с себя оцепенение. Один стал дёргать из тумбы перекосившийся ящик, пытаясь его выдвинуть, а другой метнулся, подпрыгнул и перебросил ноги на другой край стола, попутно смёв с него стопку бумаг. Кофейник чудом не опрокинулся. Книжонка «Наш Американский Путь Спасения» сиротливо растопырила страницы, сброшенная со стола. Блюдечко, задребезжало разбрасывая обгрызенные куски печенья. Сидя на столе, Стрелок успел ногами зажать было протиснувшиеся в щель пальцы редактора. Оттолкнул его, смердевшего застарелым запахами спиртного бывшего в употреблении, дрянных духов и пота выступившего от страха.

— Отвратительный парфюм у вас, милейший, — пахнет дешёвой женщиной. Давай посмотрим, что там вы прячете…Револьвер?… «Диктатор». Какое убожество.

Опустил его себе в карман. Снял с шулера и бережно положил на зелёное сукно столешницы очки.

— Теперь мы можем продолжить нашу светскую беседу. Если пописываете такие статейки то надо иметь мужество отвечать за свои слова.

Перевернул чернильницу и опрокинул её над лысиной редактора, покрытой испариной. Редкие капли лениво защёлкали по коже, раскидывая мельчайшие брызги.

— Скажите посыльному, чтобы не ленился по утру чернила подливать.

Взял другую. Она оказалась полнее, да и содержимое в ней было другого цвета — бардовокрасного. Подтёки заструились вниз по лбу и капля зависла на кончике носа.

Стрелок достал приготовленную газету. Развернул её, смял, зашуршав бумагой, и вытер нос редактору, стараясь не столько снять жидкость, сколько размазать её по щеками. Взял пресс-папье и помакнул несколько раз волнообразным движением кляксы на плеши.

— Не получается с вами беседы, скучный вы какой-то. Молчишь, сладенький… Может, кофейку попьем?

Взяв кофейник, нацелился его выгнутым носиком на штаны шулера. Тонкая струйка сорвалась вниз прямо в гульфик, воняя отвратительной сивухой, расплылась и расползлась замысловатым подтёком.

— Дрянь какая…Кукурузный самогон. Да ещё в такой посудине. Русские, которых ты считаешь варварами, переливают его в «lafitnik» и не пьют с утра….

Не в моих правилах оставлять долги неоплаченными. Мы в расчёте…

Не провожай меня, не надо…И подумай, конкурентам из «Ежедневного курьера» и дружкам из Бдительных будет интересно узнать про твои карточные художества… Да, вот адресок гробовщика…Может тебе пригодиться.

Следующим утром Стрелок шёл на встречу со своим осведомителем в трущобную окраину. Прямая улица закривилась, сошёл на нет булыжник, появились ямы, мутно-серые лужи с прокисшими помоями. Из окон торчали шесты со всяческим тряпьем, которое сушили китайцы. Смердели под гнилыми заборами, а то и рядом с дверьми, помойки с немыслимыми тухлыми объедками…Кули с длинной косой жарил на каких-то щепках тут же пойманную крысу.

От зашарпанных стен отклеивались пропитые оборванцы с намерением поближе познакомиться с простаком, заявившимся в чужой квартал. Увидев дружелюбный оскал Стрелка и его руку в кармане, сжимавшую явно не бонбоньерку с конфетами, бурча ругательства, спешили раствориться в ближайшей подворотне.

Кто-то шёл за Стрелком и этот Кто-то знал этот район города лучше. Стрелок несколько раз пытался оторваться от преследователя, ныряя в проходные дворы и сворачивая в соседние переулки, заходил в пивнушки и выходил через чёрный ход. Пару раз он даже мельком видел его, но стоило направиться к нему или попытаться сделать петлю как он исчезал…

Внезапно проулок сделал крутой поворот и вышел на заросший громадными кустами полыни пустырь с покосившимся и выгнутым будто в судороге, забором. Здесь Стрелок ещё не был. Он стоял у стены, осматриваясь.

За досками что-то завозилось, сухо клацнули взводимые курки. Стрелок не стал ждать, бросился на заваленную обломками дранки и кусками штукатурки землю и откатился в сторону к бочке, стоящей на углу дома под водосточной трубой. Звонко хлопнул выстрел. С того места со стены, где за мгновение до этого была его голова, полетели крошки кирпича, больно ударив по спине. Отскочившая картечина вспорола землю рядом со щекой. Стрелял явно дилетант. Картечь увеличивала шансы на смертельное поражение цели, да и в голову целятся или новички или никчёмы. Ещё выстрел. Брызнули щепки клёпок и капли воды из пробитой бочки.

Кирпич, попавший под рёбра при падении, сделал своё дело. Грудь опоясывала пронзающая боль, не давая дышать и приподнять руку с пистолетом и прицелиться, оставалось только разряжать «Кольт» в сторону стрелявшего, не давая ему перезарядить ружьё и вынудить отступить. Если нет, то из-за бочки Стрелка было не выковырнуть, только вот лужа от сочащейся воды стала затекать под бок. В щель между стеной и бочкой через стебли бурьяна забор хорошо просматривался и противник мог появиться только с этой стороны. Наблюдая, Стрелок выбил гильзы из барабана, вставил патроны. Достал из внутреннего кармана второй револьвер и положил рядом…Отсырела штанина, набух рукав, влага добралась и до полы сюртука. Оставалось только ждать.