Из высоких двустворчатых врат чинно показалась процессия Перстов Десницы, разодетых в цвета могучих кланов и несших накидки с гербами шести ветвей власти. Был среди них и тучный глава городской стражи, облаченный в серо-желтые цвета Хан Ката. Персты полукругом обступили герб Десницы, мерцавший посреди просторной площадки, которая отделяла врата от широкой лестницы и каскадов величественных фонтанов. Узор в виде раскрытой длани недолго зиял пустотой. Над золотой ладонью сгустились тени, и проклюнулись холодные голубые искры. Постепенно огоньки стали яркими плодами на стальных ветвях стройного древа, которое вобрало клубящийся мрак. Массивное основание ствола оформилось роскошным троном, на мягких подушках восседал Кантар. Рубиновая накидка Десницы покрывала широкую грудь Лим'нейвен и плавно струилась по крутым ступеням. Толпа погрузилась в какофонию испуганных вздохов и одобрительных выкриков.
— Так и знал! — Выпалил Накрисс, наемники поддержали его потоком грязных оскорблений. — Почему Тени еще не пытают его в застенках Саантирских подземелий?
— Он убедил их, что проще устроить переворот, чем выведать у него секрет поглощение Лим'нейвен. — Флегматично подметил тоннельник, пробравшись к крылатому Лим'нейвен. — Старина Гаор может пояснить, как Кантару это удалось.
— Десница Раббаар был рожден в начале эры мира и активно противодействовал началу Восьмой Войны. Когда наступили тяжелые времена, он быстро потерял поддержку знати. Так кланы, построившие могущество на войне, были недовольны постоянными попытками сократить армию. — Спокойно отозвался Гаор, игнорируя очевидную колкость. Ради процветания бастиона Змей часто марал руки в политических вопросах Саантира. — Похоже, Дядюшка Ио тоже потерял доверие к Раббаару и решил заменить его более решительным, могущественным Десницей. Только вмешательство Теней объясняет успех Кантара, которого открыто презирали все могущественные кланы.
— Монарх, который хочет продолжения мира? Среди Хинаринцев он был обречен! — Подытожил раскатистый бас Ноари, который затягивался горячей и удушающе пахучей настойкой из Синских трав.
— Аф'хаасфати'фа'Хаат! Посмотрите на этих напыщенных ублюдков! Особенно меня раздражает обрюзгший, лицемер — Наакрат Хан Ката! Только вчера он лично обещал бледным безопасность! Каменного стража из его клана Кантар унизительно вколотили лицом в базарную площадь! — Выпалил Накрисс, теряя последнее самообладание. Затем он промолчал мгновенье и выплюнул новую порцию яда: — Где та гордость и честь, которой нас вечно попрекают!?
— Успокойтесь. Давайте выслушаем, что хочет сказать узурпатор. — Вмешался Гаор и призвал к тишине крылатого Лим'нейвен, а также нестройный хор сопереживающих наемников.
— Граждане Саантира! Сегодня вы проснулись в новом, могучем городе! Свободном от скверны! — Могучий голос Кантара раскатился по толпе, мгновенно подавляя роптания и переговоры. — Проснулись с властью, которой у вас не было вчера!
— Я вижу, многие не верят! Могу понять! Вы видите узурпатора, сумасшедшего! Считаете, мои слова пустыми! Я не собираюсь принуждать вас силой! Но намерен переубедить! — Уверенно пообещал Кантар и воспарил над троном. Ветви дерева раскрылись широким веером, уподобляясь невесомым развевающимся щупальцам. Лим'нейвен картинно потянулся к небу, будто вонзая когти в облака, и рванул вниз. Бугристую пелену небосвода озарила ветвистая молния, крупные капли хлынули на Саантир, который никогда не чувствовал освежающего прикосновения дождя. Кантар повременил с речью, позволив пепельным осознать перспективы, которые открывает его власть.
— К толпе обращается иллюзия. Кантар в катакомбах под восточными трущобами. — Заключил Гаор, созерцая пульсирующее веретено незримых щупалец, поглотившее несколько бедняцких кварталов. Неспокойные Саантирские небеса инкрустировала россыпь миниатюрных аэростатов. Они несли меньшие части истинного тела Кантара, которые стелились по мрачной пелене туч.
— Рад, что Яроокий не выступает под нашим балконом. — Признался Ноари и зажмурился, дав глазам передохнуть от сияния Тепла. — Отсюда чувствую давление его присутствия.
— На Сине это называют дождь! Даже бледные лишены подобной благодати! — Торжественно пророкотал Яроокий, когда пепельные бросились подставлять промасленные сумки и чаши под обильные капли. — Не утруждайтесь, друзья! Вода теперь не реже песка! И это только начало! Маленькая часть нашего могущества!
— А теперь! Время покарать тех, кто из гордыни и властолюбия мешали нам обрести власть! Мешали отчистить город от бледной скверны! А сами даже не могли дотянуться до небесных всадников, которые отправляли к Карлику наших близких! — Проскандировал Кантар и протянул длань к вратам дворца. Загремели тяжелые цепи, из полумрака выволокли дюжину понурых фигур, облаченных в невзрачные грязно-серые робы.
— На гербах Хан Канара его профиль выглядит куда внушительней. — Прощелкал тоннельник, вглядываясь в изможденное, морщинистое лицо свергнутого владыки. Несмотря на плачевное положение, Раббаар держал осанку и смело смотрел в лицо неизбежного рока, на котором гневно полыхали рубиновые глаза. Шагал он быстро, но торжественно, не позволяя солдатам дергать лязгающие кандалы. За бывшим Десницей брели высокопоставленные служители Храма Черной Крови и богатейшие казначеи, многим из которых не доставала выдержки Раббаара.
— Первым ярость испытает Раббаар Хан Канар! Все вы знаете его как слабого, бесхребетного правителя! Потому он уходит из жизни не как Десница, а как предатель! — Дрожащим от гнева голосом клеймил Кантар. Раббаар выдерживал оскорбления стойко, возвращая Яроокому презрительный взгляд. Когда его босые стопы оторвались от земли, Хан Канар смог скрыть испуг и сохранил достойный вид. — Дворец обливался влагой, когда ваши дети умирали от жажды! Что же, если Раббаар так жаден до воды, то пусть напьется всласть!
Пенящиеся воды каскадов взвились и бросились на свергнутого Десницу. Прежде чем пузырящийся кокон поглотил его, Хан Канар широко раскрыл золотые глаза и стиснул челюсти. Когда пена развеялась, и жидкость начала медленно вращаться в границах крупной сферы, Хан Канар держался стойко. Только когда легкие пепельного начали прожигать искры боли, ужас нашел путь в его ядро. Вынудил схватиться за сдавленное горло и отчаянно потянуться к воздуху. Отчаянные судороги Раббаара постепенно затихли, Карлик рассек его горло, и в сфере набухла клякса густой крови. Вода обрушилась на землю, раздавленное тело распласталось среди пенящихся брызг. Далеко не все радостно приветствовали жестокую расправу, многие отвернулись в ужасе или согнулись от рыданий, но выступить против Кантара не решился никто.
— Предатель был не один, его поддерживал Храм Черной Крови и Казначеи — ставленники Хинаринской Торговой Компании… — Продолжил экзекуцию Кантар, Накрисс резко погасил линзу и отвернулся от каскадов дворца.
— У нас нет времени на показательные казни! Необходимо подготовиться к отправлению выживших… — Строгим голосом начал он, но неожиданно замолк и внимательно обвел комнату агатовыми глазами. К тому времени как Лим'нейвен выхватили кинжалы, в центре бражного зала распустилось сверкающее древо, и возник массивный трон. Сгорбленная фигура гиганта была обнажена и по пояс утопала в камне монолитного трона. Лицо закрывала гладкая маска из черного железа, отмеченная парой безжизненных круглых глаз. По металлу скользили пятно раскаленного железа, а за взглядом Десницы следовала волна мягкого тепла. От пышной черной шевелюры осталось несколько седеющих прядей, а влажный череп оплетала паутина набухших вен. Воспаленные раны рассекали морщинистую кожу на бесформенные чешуйки, обрамленные грубыми наростами. Дряблая шея, покрытая испариной и кровоточащими трещинами, дергалась и норовила свалить голову на поникшее плечо. Узловатые кисти крупно дрожали и непроизвольно припадали к впалому животу. Раскидистое стальное древо, мерцавшее гроздьями крупных Слез, запустило иглы корней в острые ключицы и согнутую спину. Шрамы, оставленные недавней операцией, плохо заживали и держались на частых швах из красной Хинаринской нити. Рана, нанесенная Нар'Охай, проявилась в виде иссиня-черного отека, пересекавшего выпуклую грудь.