— Впереди каменный страж в серо-желтых цветах Хан Ката. Кончено Десница натравил на Яроокого этого зверя. — Сосредоточенно прищурившись, заключила Хати.
— Тот, который двумя ударами уложил Хоакса? А потом два часа держал меня в бастионе? — Непринужденно поинтересовался Нуаркх.
— Говорят, он недавно отправился в расплавленный квартал и расчленил две дюжины грязерожденных. — Ответила женщина, заговорщически прикрывая ладонью губы.
— Мне казалось, Саантирская знать уже пару веков не практикует подобные развлечения. — Пожав плечами, отозвался тоннельник.
— Что такое, Вик? — Промурлыкала Хати и плавно обернулась к художнику, аккуратно толкавшему ее плечо. Викковаро продемонстрировал карикатурное изображение грузного стража и размытого силуэта, нависавшего над ним. Лим'нейвен указал угольно черным пальцем на свою впалую грудь, а после ткнул неопределенную горбатую фигуру.
— Что-то не так с черным храмовником? — Уточнил Нуаркх и глубокомысленно присвистнул. — Интересная загадка, Вик, но симбионт еще не отошел от шока. Жаль, среди нас нет Лим'нейвен, который способен приносить пользу.
— Гончие держаться подозрительно высоко, наверняка несут ручных ткачей Десницы. — Вмешалась Хати, грубо пихнув Нуаркха локтем. — Похоже на плече Яроокого уже сидит Карлик.
— Поверь, устроить бунт в городе с утроенными патрулями почти невозможно, если тебе не помогают изнутри. — Рассудил тоннельник, кончиками отростков слушавший жаркие дебаты между стражем и Кантаром. — Учитывая, как вы любите вгонять стилеты друг другу в спины, понятия не имею, чем все закончиться.
— В любом случае, у Карлика будет много дел. — Подытожила Хати, когда время разговоров прошло, и Саантирская Тень забрала жизнь благословлённого старика.
Грязерожденные стремительно уносили смердящие ноги, Гончие зависли над окруженными зелотами. Гортанный рев каменного стража сотряс площадь, Нар'Охай кинулся на черно-рыжего Змея Урба. Огромный скалящийся зелот жадно облизал мясистые губы и занес массивный шест, укрепленный стальными пластинами. Шишковатое навершие не дотянулось до гортани стража, словно она была не ближе луны. Черному лезвию Искусство племянника Ио не мешало, и смертоносная дуга отсекла когтистые лапы змея. Рванув вперед, Ларканти настиг зашипевшего врага, и утопил оружие в широкой морде. Голова существа вогнулась внутрь, нижняя челюсть обмякла и разъехалась в стороны вместе с рассеченным болтающимся языком. В тоже время тучные громады Гончих разразились ливнем ревущих арбалетных болтов, которым придали паранормальную смертность Саантирские Лим'нейвен. Мощь, хлеставшая из тела Кантара, обрела форму непроницаемого купола, который обратил массивные снаряды в брызги расплавленной стали. Каменный страж рубил, резал и колол, перехватив эфес Нар'Охай двумя руками. Черный клинок обращал дерево в облака щепок, а сталь в снопы искр и сверкающих осколков. Рассеченные тела подлетали на несколько метров, проливаясь многоцветным ливнем крови, лоскутами разорванной одежды и частичками тел. Падая на твердый гранит, они застывали на мгновенье в изломанных позах, только чтобы снова отлететь от пинков Ларканти, который расчищал путь к Кантару.
Яроокий не терял стремительно утекающего времени. Разведя руки, он источал облако темноты, мерцающей изумрудными и пурпурными всполохами. В миазме мрака проклюнулись колючие искорки звезд, тускло сверкающие над изрезанным горизонтом. Внутри нечётких, клубящихся границ аномалии чувствовался необъятный простор. Вскоре силуэт тускло-зеленого солнца показался из-за пелены пестрых облаков. Многоцветные лучи прорвались в Хинарин и пролились на ожесточенно сражающихся существ.
— Это то, что я думаю? — Удивленно хлопая сизыми глазами, прошептала Хати.
— Неконечный Урб. Даже после стольких циклов его панорама впечатана в мою память. — Подтвердил Нуаркх, с легкой сентиментальностью скользя взглядом по знакомому горизонту и взбираясь на укручивающийся склон непомерного каменного кольца, который проглядывался за неплотными облаками. Границы Урба стремительно распространились и окутали Гончих, не успевших отступить, и жестокий Мир потянул застонавшие дирижабли вниз. Каменное масло неконтролируемо вспыхнуло и изверглось из сопел, обратив их в сгустки огня и острых осколков. Чуждое плетение Урба обратило силу Ткачей Десницы в непредсказуемый источник опасности. Вместо того, чтобы обрушить на бунтовщиков заслуженную кару, они свалиться на колени и спазмически сжались в приступах рвоты. Головы Лим'нейвен стиснула мигрень, перед глазами замельтешили ослепительно яркие спирали. Гончие обрушили крутые деревянные бока на базарную площадь и превратились из внушительной демонстрации силы в полыхающие погребальные урны.
— Трюк, подсмотренный у Калрингера? Очень к месту. — Одобрительно кивнула Хати. После она оторвала Вика от очередного пугающе реалистичного пейзажа и отчитала материнским тоном: — Другие Ткачи соединят два Мира, а ты не можешь притянуть миску с верхней полки!
— Ренмаер каждому советовал привыкнуть к плетениям всех Миров, но, видимо, Ткачи Десницы слишком заняты праздным проматыванием казны. — Прокомментировал Нуаркх, самодовольно ухмыляясь.
Ларканти Хан Ката вырвался из пенящихся кровяных брызг, которыми обратил зелотов и ринулся на Кантара, сжимая сверкающий оберег и Нар'Охай, с которого срывались каскады искр. Даже без помощи Тени Ларканти двигался пугающе быстро, но пламенный взгляд Кантара застал его на середине пути. Рубиновые глаза извергли тугой поток свободного Тепла. Многоцветная кровь прислужников мгновенно вскипела на панцире стража и обернулась саваном удушающего черного дыма. Ларканти почувствовал, как жар протискивается в щели накаляющейся шкуры и обугливает чувствительную плоть. Оберег не дал жару прикончить стража достаточно быстро, и наперерез Ларканти ринулись массивные осколки гранита. Хан Ката, тлеющий в раскаленном панцире, отчаянно зарычал и метнулся вперед, направив Нар'Охай на глотку Кантара. Оберег исчерпал силу прежде, чем каменные грани перемололи тело стража, щупальца Гаора успели соединить две точки пространства и переместили Ларканти к истинному телу Кантара. Раскаленная дуга Нар'Охай вспорола веретено щупалец Кантара и глубоко впилась в незримую ключицу, а плавящаяся медь гарды врезалась в его грудь, размалывая мускульные волокна. Черное железо разрушило иллюзию, сгорбленная громада Яроокого вспыхнула над раненым стражем. Ларканти захрипел и вогнал заточенные костяшки в неестественно впалый живот. По дряблой коже побежала волна складок, выпотрошенное нутро Кантара озарилось ослепительной рубиновой вспышкой и утопило предплечье стража в клубах ревущего пламени. Яроокий зашелся сухим кашлем, извергая раскаленное марево из разинутого рта и раненного плеча.
Ларканти грузно свалился на колени, дым валил из трещин панциря и сочился сквозь стиснутые зубы. Босая стопа Кантара вонзилась стражу в грудь, и Хан Ката кубарем покатился по разгромленной площади, волоча пристегнутый к запястью Нар'Охай. Стискивая рану, Яроокий выпрямился и направил руку на Гаора, который стремительно пикировал верхом Хоаксе. Широкий конус раздираемого пространства сорвался с ладони Кантара и заключил пернатого гиганта в ореол вскипевшей влаги, рябь зрительных аномалий и какофонию оглушительного рокота. Несмотря на отчаянное сопротивление Гаора, нестерпимый жар испепелил роскошное золотистое оперение и потянул вопящего Хоакса вниз. Наемник зачерпнул истощающиеся силы и уплотнил воздух, замедляя неизбежное падение. Защита Гаора треснула, Хоакс исчез в ярких всполохах и плоть его осквернили прикосновения Тепла. Потяжелевший воздух переломил обугленные крылья зверя, Гаор сорвался с седла и тяжело рухнул на площадь, обнажая непомерный клеймор. Накрисс и Ноари тоже откликнулись на зов гончих эликсиров, но Гаор отогнал их взмахом огромного клинка и призвал дождаться подкрепления. В следующую секунду Змей натужно зарычал под яростным напором Яроокого.
Рана Кантара стремительно затягивалась под дрожащими пальцами, что стиснули дряблую морщинистую кожу. Боль утихала, и Яроокий смог сфокусировать конус необузданного Тепла в сверкающий луч, который притянул вьющиеся потоки пепла и валуны размером с широкую голову змея. Стремительно кружась и раскаляясь, они изменились под воздействием Искусства, выпустили завитки каменных щупалец, срослись и проникли друг в друга. Гаор поднялся на задние лапы и вонзил клеймор в гранит. Осколки площади и растоптанные останки торговых рядов вздыбились огромным валом и оградили змея от раскаленного потока. Щупальца Кантара обогнули купол и погрузили наемника в вихрь аномалий, которые сочились обжигающим огнем, утягивали в первозданное ничто и пытались обратить плоть в закрученные костяные трубки. Несмотря на отупляющую боль, Гаор сосредоточился прежде, чем заслон поддался. Он обратился штрихом черно-зеленой краски и нырнул за ряды отступающих Саантирских солдат.