— Боюсь что да. Ты все также скверно изображаешь заинтересованность, несмотря на годы практики.

— Сегодня я уже достаточно потренировалась. Сменим тему? — дождавшись от брата одобрительного кивка, Линфри звонко хихикнула, откинулась на спинку железного кресла и уперлась босыми стопами в деревянную столешницу, — расскажи мне, Ла-ти, та юная и очаровательная кондитер все еще проявляет к тебе интерес?

— Кажется, она слишком молода для меня… — признался Ларканти и задумчиво почесал полосу саднящей кожи, окружавшей разрастающиеся участки каменного панциря, — передергивает от ее манеры с придыханием восхвалять мою работу. Она либо бессовестно и неумело подхалимствует, либо читает неприлично много романтизированных книжек про Крылатого Ксанриса.

— Не все же должны видеть суровую реальность. И вообще, разве существование пепельных, которые понятие не имеют о подноготной грязи Саантира, не дает нам повода для гордости? А еще…

Ларканти приложил указательный палец к изувеченным губам, наполовину обращенным в камень, и прислушался к тревожным звукам. Отдаленный звон металлических сапог. Скрежет и тяжелое кряхтение пробуждающихся дирижаблей. Страж узнал до боли знакомую прелюдию к сражению.

— Помоги с доспехами, — поморщился он. Страж неохотно вздернул себя на ноги и схватил грозный Нар'Охай, который дремал в массивных лакированных ножнах. Чудовищные мечи был неотъемлемым атрибутом каменных стражей, наравне с непробиваемой шкурой. Линфри кинулась к стойке с доспехами, напоминая в мешковатом наряде встревоженную сизокрылку.

— Только левую рукавицу и сапог. Остальное не налезет, — добавил Ларканти, разминая мощную шею. Прежде чем последняя фраза долетела до оттопыренных ушек Линфри, проворная девушка успела предпринять полдюжины безуспешных попыток стащить со стойки длиннополый чешуйчатый доспех.

Линфри не вытерпела медленности брата и прыгнула навстречу с протянутой рукавицей. Ларканти усмехнулся, стараясь не сильно тревожить больные губы, и потрепал сестру по макушке. Грубая кожаная подкладка плотно обняла предплечье стража, а ловкие руки Линфри проворно разделались с застежками. Ларканти привычно размял кисть, наблюдая, как охряный свет камина скачет по стальным граням перчатки. Опуская ногу в металлический сапог, страж не отводил взгляда от закрытого шлема с рубиновым плюмажем. Каждый удар, оставшийся бороздой или вмятиной на металле, без труда проломил бы хрупкие кости черепа.

— Постарайся не высовываться, Ла-ти, — Линфри угадала мрачные мысли брата, — поиграешь в героя, когда камень покроет все тело.

— Постараюсь, — соврал Страж, живо представляя, как будет выкрикивать команды и размахивать рубиновым сигнальным флагом, — помоги с халатом.

Не успел Ларканти договорить, как почувствовал лопатками грубую серо-янтарную ткань. Линфри снова нырнула в полумрак железного гардероба и вскоре затряслась от тихого смеха. Причиной стал широкий рубиновый пояс. Кроме вызывающего цвета, он выделялся тесьмой крупных золотых монет. На них блестели гербы внешнего кольца — длани Десницы, сложенные кольцом вокруг панорамы Саантира. Пояс демонстрировал право Ларканти отдавать распоряжения и делал стража самой желанной целью.

— По-моему вполне невзрачно, — шутливо прокомментировал Ларканти. Линфри молча уткнулась лбом в грудь брата, продолжая нервно хихикать. Страж ласково потрепал девушку по макушке и добавил, — не переживай, пока у меня достаточно хорошо получалось не умирать.

Утешив сестру, страж удостоверился, что бритвенно острое лезвие Нар'Охай плавно покидает ножны. Черное железо клинка резало превосходную сталь, словно голую плоть. Мрачный металл был единственной драгоценностью, которой Пепельный Хинарин отказывался делиться.

Слабоизогнутый меч, перешедший Ларканти от отца, казался обманчиво хрупким, но обладал немалым весом, а до роста стража не дотягивал всего пол ладони. Треть Нар'Охай занимал эфес, оплетенный колючей проволокой и усеянный зазубренными монетками. В руке каменного стража, защищенной бесчувственной шкурой, рукоять выглядела уместно, но ладонь обычного хинаринца она превратила бы в кровоточащие лоскуты.

— Точно ни за что не зацепишься? — поинтересовалась сестра, когда Ларканти пристегнул запястье к плавному перекрестью Нар'Охай.

— Бывали случаи, но оружие из рук выбивают чаще, — отозвался страж и посмотрел на дверь, в которую принялись настойчиво колотить, — заходи!

Тяжелая стальная створка с тихим скрипом приоткрылась, сквозь узкий проем протиснулся младший офицер. Путаясь в ремешках брони и стараясь не выронить шлем, худощавый Саантирец являл не самое грозное зрелище.

— Командующий! Сотня небесных всадников появилась из-за западного хребта и набросилась на караванщиков! — протараторил офицер, приложив кулак к расстёгнутому на груди доспеху. Голос пепельного заметно дрожал, как и пальцы, вцепившиеся в шлем.

— Почему я слышу в твоем голосе страх!? — прогремел Ларканти, быстро сокращая дистанцию с пятящимся солдатом, — гостей убивают на нашем пороге! Ты должен источать ярость!

Младший офицер спазмически пожал плечами и стыдливо опустил взгляд. Каменный страж скорым переваливающимся шагом вышел в дверь, схватил его за плечо и потащил на поверхность.

— Докладывай, какие меры были приняты!

— Когти уже готовятся подняться над всеми бастионами внешнего кольца, сигнальные огни зажжены, — протараторил взмокший офицер. Он явно репетировал ответы в уме.

— Повозки для раненных караванщиков готовы?

— Старший офицер Тарк уже распорядился.

— Пусть отправляются, как только Когти поднимутся в небо! Зверерожденные и прочие животные могут подтянуться на пир, возьми отряд всадников и обеспечь охрану повозок! — приказал Страж, перекрикивая нарастающий гул. Младший офицер снова ударил кулаком в грудь и потрусил прочь. Покинув тоннель, ведущий из подземных помещений, Ларканти и Линфри оказались под куполом Саантирского бастиона. Воздух разрезали зычные команды офицеров, а также тяжелое дыхание пепельных, борющихся с изнуряющей жарой. Всюду сновали небольшие группы служащие в яркой Саантирской форме, серых рубищах техников и балахонах дочерей Нара. На одежде большинства начинали очерчиваться островки пота, а замусоленные воротники натирали взмокшие шеи. Стойки с копьями, многозарядными арбалетами и Саантирским клинками стремительно пустели. Ящики с медикаментами, мешки сухой лечебной глины и жуткие хирургические приспособления, блестевшие начищенным металлом, уже извлекли из подземных хранилищ и везли к шатрам дочерей Нара.

— Линфри! — Забыв отбросить командный тон, обратился страж к сестре, которая семенила позади, — будь с остальными дочерями. Им твоя помощь нужнее.

Линфри, кивнув, унеслась к выбеленным шатрам. Страж на мгновенье остановился и полюбовался плавной работой своей смазанной военной машины. После Страж взвалил Нар'Охай на плечо и поспешил к Когтям, которые готовились взлетать. Пересекая двор, Ларканти не отрывал взгляд от стай Хоаксов. Пронзительно вопя, гиганты кружили над пустыней и сбрасывали бомбы на обреченных, почти беззащитных караванщиков.

Сдерживая закипающую ярость, Ларканти пытался понять мотив дерзкого нападения. Сегодня парящие аллоды, или «разбитые пустыни» как называли их пепельные, содрогались от урагана и скрывались за пасмурной, рокочущей пеленой. Силы Фенкриса и Галафея не могли спуститься с неба и поддержать Хоаксов. Почему атаковать в такой день?

Ларканти мог придумать лишь один ответ: нападавшие — дезертиры, наемники и прочие отбросы, не имеющие отношения к небесным армиям. Они пытаются усилить страх перед бледными, который давно креп в кольце Саантирских стен. Случись это и каждый надоблачный Хинаринец станет Галафейским шпионом в глазах пепельных, а ужас обратиться ненавистью и агрессией. Ларканти даже не знал, что злит его больше всего: боль, вызванная распространением каменной кожи, само нападение и неизбежные смерти солдат, или трусливость и невежество Саантирцев, благодаря которым нападение имеет смысл? А может быть то, что он позволял гнойнику ненависти и расизма годами раздуваться под собственным боком? Страж заскрежетал зубами, чувствуя металлический привкус крови, которая сочилась из истерзанных губ. Ларканти резко развернулся и схватил пробегавшего мимо офицера.