— Хаотри, прикажи отойти и, прошу, заткни костяную гадость! — Добавил рокочущий бас, широкоплечая фигура Филмафея вынырнула из стены.

— Так это был ты! — Облегченно выпалила Хаотри, охотно стискивая копье черным намордником. Жестом она приказала пиратам отойти от остолбеневшей шайки Лазурных течений, но костяной меч в руке продолжил сверкать.

— Где Племянник Ио? — Спросила капитан у Лим'нейвен, который встал между двумя отрядами и ярко мерцал письменами на бритой рыжей шкуре.

— Отступил, когда почувствовал меня. Вижу, он уже отправил Ланкорд к Карлику. Может оно и к лучшему. — Филмафей плавно опустил стол и начал брезгливо рассматривать оплавленную, разрастающуюся дыру, которую оставило оружие Нуаркха. — Он раздобыл это омерзительное копье?

— Оружие Синагара. — С налетом уважения ответила Хаотри.

— Как мог он устоять перед такой гадостью? — Ухмыльнулся Филмафей, а затем неторопливо развернулся к обезглавленной Лазурной своре.

— А вы что замерли? Ваши капитаны мертвы, но я дарю вам шанс на спасение. Залезайте обратно в скалогорба и возвращайтесь туда, откуда пришли. — Размеренно сообщил Лим'нейвен, но, не увидев нужного эффекта, он громоподобно рявкнул «Живо!» Костяные пластины задрожали на стенах тоннеля, члены поверженной шайки резко бросились в пасти Слизней. Через минуту от нападавших остались только оброненные клинки.

— Вам придется многое объяснить. — Пробормотал Филмафей, когда пираты Железного хвоста расслабились и побрели в кают компанию.

— Если согласишься разделить с нами выпивку, это обернется неплохим способом скоротать пару часов. — Хаотри широко улыбнулась.

Глава 22. В ядре Перекрестка

Нуаркх помнил, как отсекал кусочки уха Ликорда и скармливал их дружелюбному питомцу Красного Карлика. Следом начиналась неясная смесь темноты, гулкого эхо и ярких вспышек холодного света. Тоннельник был рад очнуться не на Солнце, или другом воплощении Мира Мертвецов, но в хитиновой скорлупе полутемной каюты. Нуаркх плавно покачивался на растяжках традиционной тоннельной «кровати». Скудное убранство палаты также включало лоскут циновки, пару невысоких костяных тумб и неуместно вычурное кожаное кресло. В объятиях тучных бордовых подлокотников вольготно располагалась Лантрисс Калменхайм, которая коротала ожидание очередной романтичной книгой о приключениях «крылатого Ксанриса».

— Хаотри осталась в Шраме? — Поинтересовался тоннельник, чувствуя, как трезвость ума постепенно рассеивает миазмы апатии и забытья. Голос оказался удивительно звонким, из-за стального протеза вместо утерянного жвала. Не отрываясь от желтоватых страниц, Лантри кивнула. Нуаркх покачал головой. — Карлик! Выходит я застрял с парой самых больших зануд в Четырех Мирах.

— Нам тоже не терпеться скорее от тебя избавиться и вернуться к делам, которые поставило под угрозу твое спасение. — Холодно отозвалась девушка и подняла невзрачно-серые глаза, сокрытые за по-Синитски огромными очками в деликатной стальной оправе.

— Ты понимаешь, что Накрисс Галард пишет эти книжонки, чтобы рассказать всем, сколь он хорош? Шутка в том, что на деле он заносчивый говнюк. — Пробормотал Нуаркх.

— Прости, но я не слишком доверяю твоей оценке. — Хрипловатым голосом ответила Лантрисс и плавно отложила чтиво металлической кистью, которая стыдливо скрывалась под длинной тканевой перчаткой. Со времен первой экспедиции в Цикломер Урба, бледная повзрослела и обзавелась зарождающимися морщинами. Ее лицо перестало постоянно выражать взволнованность, все чаще выказывая уверенность с различимым оттенком надменности. Годы, проведенные в частых разъездах и длительных переходах, не только оставили девушку с одной рукой, но и убрали лишние килограммы с талии.

— Мы же в скалогорбе Филмафея? Что здесь забыл культуролог? — Поинтересовался Нуаркх. — Маски-переводчики внезапно перестали работать?

— Разве не очевидно, я теряю тут время с тобой? — Сдержанно отозвалась Лантрисс, ее глаза холодно блеснули.

— Я могу это расценивать как выражение привязанности, которую породили наши многочисленные приключения? — Тоннельник и вяло улыбнулся отекшим глазом. В тот же момент он начал раскачиваться из-за приступа ритмичного, болезненного кашля.

— Нет! Мне нет никакого дела до твоего состояния! — Девушка ответила громче, чем планировала. Ее смущенный взгляд встретился с проницательным грязно-желтым оком, и уткнулся в голубоватые колени. Спустя пару секунд Лантри нашла силы взглянуть на язвительное лицо тоннельника и твердо продолжила. — До Филмафея дошли слухи об огромном Аргийским кукловоде, который поселился в подводных руинах прото-Аргийцев. Судя по длине щупалец, его нора — настоящий комплекс. Филмафей получает аксоны, я изучаю руины под защитой компетентного Лим'нейвен.

— Раз Филмафей решился на подобный риск, выходит его идея начала давать плоды? — Живо поинтересовался Нуаркх, с трудом подтянув культю к груди. — Теперь и я заинтересован в восстановлении разорванных нитей Тепла с помощью аксонов. Впрочем, это было вопросом времени…

— Откуда мне знать, как продвигаются его исследования? Я всего лишь культуролог. — Ядовито отозвалась Лантрисс, победно складывая руки на груди.

— Действительно. Лучше у него спрошу. — Расслабленно отозвался Нуаркх и постарался пожать плечами, но острый приступ боли быстро заставил передумать. Проколотое легкое вновь вынудило тоннельника забиться от лающего кашля. Лантрисс удовлетворенно хмыкнула.

— Раз ты не ищешь приятной компании, чему я обязан твоим вниманием? — Продолжил тоннельник, когда горло перестали штурмовать комки сжатого воздуха.

— Я… хотела узнать про ритуал, который позволил Кантару поглотить искры Лим'нейвен. — Осторожно призналась девушка.

— Завидуешь? — Нуаркх решился на пару аккуратных смешков и заговорил в укоризненной манере. — Завидуешь тирану, который погубил бесчисленные жизни и приблизил начало восьмой войны! В кого ты превращаешься, Лантри!

— Завидую. Поглощение искры должно было стать моим открытием. Я обнаружила шифр в узорах Цикломера! — Без стеснения призналась женщина.

— Время так быстро течет. Не успел заметить, как напуганная девочка обратилась властной, честолюбивой женщиной. — Не без гордости поделился Нуаркх, улыбнулся последним глазом и прощелкал: — Я, наконец, понял, почему тебе нравятся романы о крылатом гордеце.

— Четыре Мира сделали меня такой. Заставили очерстветь, обвыкнуться с жертвами. — Оправдалась девушка, не обращая внимания на ироничное выражение, которое не покидало лица Нуаркха.

— Не драматизируй. Твой жизненный путь можно назвать непростым только со значительной натяжкой. Можешь представить, какое недоумение вызовут твои причитания у жертв Саантирской расовой чистки. — Отмахнулся тоннельник, жадно впитываю обиду, которой сочились глаза девушки и напрягшаяся, закрытая поза.

— Сложности и утраты могли наставить тебя на альтруистическую стезю. За эгоистичную трактовку жизненных уроков ты можешь винить лишь свою натуру, которая изначально содержала гнилое ядро. — Неспешно продолжил Нуаркх и уничижительно указал на грудь женщины когтистым пальцем.

— Зачем я вообще пришла к тебе?! — Воскликнула Лантри, сжала кулаки и резко взметнулась с кресла.

— Не знаю. А чего ты ожидала? Оскорбления — последняя отрада, которую не отняли у меня когти племянника Ио. — Беззаботно отозвался Нуаркх, кашель снова затряс истерзанное тело. Затем он попытался резко вкинуть целую руку и остановил бледную.

— Погоди, довольно язвительности. Я действительно могу поделиться тем, что видел. Карлик! Кантара просил меня передать тебе пару слов. — Прощелкал тоннельник спокойным тоном, Лантрисс с настороженностью и подозрением уставилась на него, но вновь опустилась на свое кресло.

— Ты не заслужила его славы. — Прощелкал Нуаркх, пристально наблюдая, как заинтересованность бледной вновь меняется раздражением, и она громко шипит сквозь стиснутые зубы.