— Привет! Я Полина. А ты?

— Анастасия, — скромно улыбнулась Настя.

— Вот и здорово, что нас вместе поселили, — обрадовалась девушка. — А я, дура, боялась, что сейчас приведут какую-нибудь старуху и кукуй тут с ней всю дорогу. Хочешь колы?

В пути знакомятся быстро. И вскоре девушки уже непринужденно болтали, словно старые подруги, продолжая распаковывать свои чемоданы.

Попутчица оказалась журналисткой одной из популярных московских газет, и Настя сразу вспомнила, что читала какие-то ее статьи, подписанные: Полина Брагина. На корабль она попала тоже, подобно Насте, не без участия Судьбы. По итогам минувшего года материалы Полины были признаны лучшими, и редакция наградила ее бесплатной путевкой в туристический круиз. Ведь должен человек когда-нибудь отдыхать, даже если он журналист?! Но о работе девушки сразу условились не вспоминать до самого возвращения в Одессу.

Между тем, «Роза ветров» вышла в открытое море и взяла курс к берегам Турции.

Первый день девушки провели вместе на верхней палубе. В отличие от большинства пассажиров они не испытали ни малейших симптомов морской болезни и были совершенно счастливы.

Погода стояла прекрасная. Над вызолоченным солнцем морем носились с криками чайки. Тугой солоноватый морской ветер нес с собою разнообразные запахи райски щедрого юга, которые Настя смутно помнила со времен своего детства.

Когда ей было пятнадцать лет, они с мамой провели несколько недель на Крымском побережье. И чудные воспоминания тех незабываемых дней радовали Настю все последующие годы.

Полина оказалась из тех людей, с которыми, как говорится, не соскучишься. Вечно ей не сиделось на месте, вечно она что-то затевала, вечно впутывала Настю в разные веселые авантюры.

В первый же вечер они, под видом богатых американок, познакомились в баре с двумя молодыми шведами — Олафом и Нильсом. Это были высокие, голубоглазые, белокурые парни, настоящие викинги. Недоставало, пожалуй, только рогатых шлемов. По-английски они болтали совершенно свободно. И с чувством юмора у них тоже оказалось все в порядке. Несомненно, они вскоре раскусили, с кем имеют дело, но продолжали тактично соблюдать условия игры.

Войдя в роль, Полина самозабвенно расписывала им свое роскошное ранчо в Техасе, скромно жаловалась на скуку, от которой буквально сохнет в Америке молодая незамужняя девушка, не забывая мимоходом напоминать про папу-миллионера.

Раскрасневшаяся от непривычной дозы выпитых ею крепких напитков, Настя, назвавшаяся студенткой престижного колледжа, несколько невпопад поддакивала, чувствуя, что игра явно принимает серьезный оборот, и сильные руки одного из шведов становятся все смелее и смелее.

Сославшись на морскую болезнь, она попыталась улизнуть. Но Олаф, как истинный джентльмен, не позволил молодой леди добираться до каюты в одиночку.

Приключение едва не закончилось для Насти вполне закономерным финалом.

Заперев дверь, молодой викинг, вовсе не спешивший уходить, принялся угощать Настю шотландским виски, бутылку которого предусмотрительно прихватил из бара. Потом девушка, сама того не желая, невесть как оказалась вдруг у него на коленях. И лишь когда швед, расстегнув кнопки ее легкого белого платья, начал все более страстно целовать ей ключицы и грудь, Настя опомнилась и, несмотря на природную мягкость, отшила кавалера в решительном русском стиле.

К счастью, все закончилось без дипломатических осложнений. Немало не смутившись, швед с непринужденной улыбкой заговорил с Настей на ломаном русском, и, найдя наконец общий язык, они вполне мирно и весело скоротали остаток вечера за бутылкой шотландского виски.

Полина объявилась только под утро и, молча завалившись спать, провалялась в постели до самого Стамбула. Очевидно, ей снилось ранчо в Техасе, потому что во сне она время от времени то принималась вслух выяснять отношения с папой-миллионером, то сладко стонала в объятиях молодого викинга…

Потом была Турция, самобытная, неведомая. Немыслимое разнообразие и разноголосый гомон восточных базаров. Огромный купол святой Софии с косым полумесяцем, узкие старинные улочки, стертые временем камни, остатки византийских церквей и пьянящее неповторимое обаяние Востока.

Завороженная этим зрелищем Настя чувствовала себя словно в сказке из «Тысячи и одной ночи». С замирающим сердцем слушала она заунывные голоса муэдзинов; с опаской взирала на врезанные в эмалевый купол небес столпы минаретов и опрокинутые чаши мечетей.

Стамбул оказался древним и одновременно вполне современным городом. Но самое удивительное, что многое здесь необъяснимым образом напоминало Насте Россию. Ей нестерпимо захотелось самой, сбросив незримые постромки сладкоречивого экскурсовода, в одиночку побродить по этого городу, сполна насладиться ароматом его истории.

Но неумолимое расписание круизов помогло Насте преодолеть этот соблазн. Через пролив Босфор «Роза ветров» вышла в Эгейское море и отправилась дальше, к берегам Греции.

Когда-то школьницей, Настя была влюблена в Элладу. На полях своих тетрадей, или просто на случайных листках бумаги, она невольно рисовала то горделивый профиль мудрой Афины-Паллады, то крылатый корабль Арго, то могучую фигуру Геракла, то Орфея с Эвридикой…

Стоит ли говорить, с каким благоговением бродила она среди руин Акрополя; любовалась древними статуями, борясь с непреодолимым желанием погладить их живой, теплый мрамор…

Если бы Насте была суждена следующая жизнь, она, несомненно, хотела бы родиться в этом благословенном краю.

Взять хотя бы Кипр. Разве могла она без волнения пройти мимо знаменитой Пафосской скалы, близ которой, по преданию, явилась из пены морской прекрасная Афродита?! Не войти, сбросив туфельки, в эту беглую шипучую пену, не умыться ее солеными брызгами…

На этом удивительном острове, в прохладной тени благовонных сосновых лесов в горах Троодас, среди щедрых виноградников и на залитых немеркнущим солнцем пляжах, Настя испытала своеобразное притяжение этой земли и чувствовала себя уже совершенно как дома. Может быть, она действительно жила здесь в те незапамятные времена, когда по прибрежному золотому песку бродила нагая богиня? И когда она сама могла быть чайкой, облаком, ветром…

К несчастью, впечатления от Греции ей основательно подпортила Полина. Разомлевшая на солнце, она намертво вцепилась в Настину руку и следовала за нею повсюду, лениво озираясь по сторонам своим зорким беспардонным взглядом.

Настя покорно терпела ее язвительные скептические замечания по поводу увиденного, но когда Полина мимоходом коснулась легендарной старины, терпение ее лопнуло.

— Послушай! — взорвалась она, освободив руку. — Если тебе жизненно необходимо все время что-то высмеивать — пожалуйста, высмеивай хотя бы меня, но не трогай ты Бога ради греческую мифологию!

Недоуменно передернув загорелыми плечами, Полина обиженно поджала губы.

— Вот уж не думала, что ты питаешь такую нежную страсть к этим похотливым божествам… Впрочем, извини. Если хочешь, я могу вообще оставить тебя в покое.

Ссориться Настя, разумеется, не желала. Но слова Полины изрядно ее покоробили. Единственное, чего она совершенно не могла переносить, это когда люди плюют мимоходом в чужую душу.

И хотя до ссоры дело так и не дошло, Настя была искренне благодарна попутчице, когда та, действительно оставив ее, переметнулась к молодому бизнесмену из Санкт-Петербурга, с которым у Полины наметился дорожный роман.

На Родосе, куда вскоре прибыла «Роза ветров», эти двое вовсе оторвались от экскурсии и отправились развлекаться в городок Фолераки, где, по словам бывалых путешественников, было ночами очень, очень интересно.

Теперь Настя путешествовала в каюте одна. Полина, собрав вещи, перебралась в куда более комфортабельные апартаменты своего нового друга. Напоследок они как ни в чем не бывало обменялись своими московскими адресами и телефонами, хотя обе прекрасно понимали, что это скорее неизбежная дань вежливости. На корабле они почти не встречались, поскольку их каюты находились на разных палубах, а досужие интересы увлекали в разных направлениях. Что же касается экскурсий, то после Родоса Полина и Леонид предпочитали индивидуальный туризм.