Очередь по стенам; летящая штукатурка и свист пуль лишь укрепили его в убеждении, что «всё, приплыли!»; и он, впав в ступор, не отреагировал и на обещание забросать дом гранатами, и на отсчёт времени. Просто забился в угол, и, выставив перед собой калашников, злобным шёпотом сообщал хозяевам, что «порешит всех», «если они дёрнутся». Куда и как он предупреждал их «не дёргаться» он не уточнял…

В общем, потеряв терпение, Вовчик, посоветовавшись с Владимиром, решил применить «крайние меры» — в частности, чтобы «и другим было неповадно», — но в последнюю минуту от выстрела с подствольника по окнам всё же воздержался — из-за явно видных мечущихся за стёклами, но тем не менее не выходящих «гражданских», среди которых была и девчонка — ребёнок, стало быть. Ну, пусть не ребёнок — подросток; тем не менее устраивать им всем тут сейчас аутодофе было как-то чрезмерно. Чёрт его знает, почему они не выходят…

И он дал команду, провести зачистку — на этот раз, впервые за пройденный уже маршрут, явно не пустого дома.

Несмотря на то, что очередь «зачищать» была первой тройки, на зачистку двинулась тройка под руководством Белки-Элеоноры. Толик не на шутку взволновался; и, наплевав на расклад, тоже двинулся, в дом, с пулемётом наперевес, решив для себя, что второй раз терять подругу он ни в коем случае не собирается; и пусть там кто-нибудь хоть шелохнётся — порешит всех, благо в пулемёт только что заправил свежую ленту-двухсотку.

Не успел. Как только группа зачистки ворвалась в дверь, предварительно отстрелив очередью запертый изнутри замок, кто-то, находящийся внутри, тоже начал стрелять… Нет, перестрелки не получилось: ворвавшаяся в дверь троица устроила такой подавляюще-массированный огонь, что снаружи казалось, что внутри непрерывно жгут боеприпасы не меньше десятка стволов. Всполошившийся Вовчик отправил на подмогу весь свой «спецрезерв» в составе Крыса и Бабаха, как наиболее умелых бойцов; и сам было собрался выбираться из кунга; но покинувший кабину Слонопотама Владимир крикнул ему, чтобы он оставался на месте, а он сам проконтролирует ситуацию. С удобным, разворотливым для боя в тесноте АКСУ, милицейской «ксюхой», он также скрылся в доме.

Стрельба, как началась, так же внезапно и кончилась. Вовчику оставалось мучительно ждать результата…

Густая пороховая и известковая пыль, катающиеся под ногами гильзы. В большой комнате дома, возле сплошь исклёванной пулями белёной извёсткой печи, на полу распластался чужой боец: американский камуфляж «морпат»; левая рука, плечо перебинтовано — ранен, видимо вчера. Валяющийся рядом автомат не оставлял сомнений в том, что он, собственно, и был зачинщиком перестрелки.

Китель на груди представлял собой настоящее кровавое месиво — в него явно лупили из нескольких стволов, и не по нескольку пуль. Да ещё череп перечёркнут очередью из пулемёта. Смотреть на то, что осталось при этом от головы было крайне неприятно, и Владимир сразу перевёл взгляд, чтобы определиться со «своими».

Увы — напротив убитого на полу распростёрся Никита Матюшкин, — тот самый бывший студент, которого приставили к нему сторожить ещё в Арсенале; и который вынужденно присоединился к их маленькой «армии» после того, как с гарнизоном «Арсенала» было в общем покончено. Надо же! — судьба сохранила его тогда, в Мувске; он проследовал с ними до самого Пригорка и там успешно принимал участие в битве, — и вот сейчас, получив очередь в грудь, явно «отходил»…

Владимир присел возле него, взял за руку, нащупал пульс. Матюшкин в последний раз дёрнулся, скребанул каблуками по доскам пола, — и вытянулся, замерев.

Вот так вот…

Владимир перевёл взгляд на Толика, державшего под прицелом пулемёта сжавшееся в углу, скулящее и стонущее от ужаса семейство; потом на дверь в другую комнату — оттуда появилась Элеонора и страховавшая видимо её Мишон…

— Никого больше! — сообщила Элеонора на его немой вопрос.

Владимир поднялся.

— Ну как же так?..

— А вот так… — сестрёнка что-то не выглядела сильно убитой горем или хотя бы огорчённой; хотя ведь с Матюшкиным они проделали весь путь из Мувска до Озерья, и были, по сути, одной командой, — Сунулся вот…

— Как так сунулся?.. Первый, в рост, под пули?.. Почему вы не…

— Почему, почему!.. — сестрёнка сосредоточенно меняла магазин в автомате не поднимая глаз, и что-то у неё не ладилось, — Дурак потому что. Лез куда не просили; вот и подставился.

Владимир перевёл взгляд на Мишон, — та смотрела в сторону, на засиженную мухами фоторамку с множеством выцветших снимков на стене. Ещё раз на Матюшкина. Мммда… Ладно. Не ушёл студент от своей судьбы.

Поднялся, взял с пола его автомат. Белка, наконец справившись с магазином автомата, подхватила на плечо и автомат убитого отрядовца; принялась его тщательно осматривать. Мишон всё разглядывала фото на стене.

— Уй-уй-уй-уй… — тихонько подвывала тётка в углу, — Чё это деется-то, а-а-а… Опять покойники-та в доме-та-а-аааа… Опять убивства-та а-а-аааа…

— Рот закрыла, мразота! — скомандовала ей Элеонора, выразительно показывая ей автомат, — Разнылась тут!.. — и Владимир вновь поразился произошедшей с сестрёнкой, за время пока они не виделись, перемене: раньше такие выражения в её устах были бы невозможны. Да, покатала жизнь Эльку…

— Белка! — зло сказал ей Толик, — Ежели ты ещё раз первая куда сунешься!.. Я, чесслово, возьму ремень, и отвожу тебя по заднице!!

— Толик, дорогой!.. — театрально изображая полный восторг, воскликнула Элеонора, — Ремнём, да по заднице!! Прекрасно! Только давай договоримся, — всё это ты проделаешь со мной наедине!.. Я прямо вся в предвкушении! А ещё какие фантазии тебя посещали за время нашей разлуки??

Мишон хмыкнула, и наконец перевела взгляд с рамки на стене на Толика; а тот, когда до него дошла суть подачи, в свою очередь тоже оскалился в ухмылке, что, в общем, было как-то неуместно над двумя только что «исполненными» свеженькими трупами. Впрочем, кто ему был бывший студент Илья Матюшкин! — никто и звать как его он не знал как; а трупов за последние сутки они насмотрелись достаточно. Да и, судя по этому Элькиному парню, зрелищем свеженького трупа, пусть даже и с разнесённой на осколки головой, его было отнюдь не смутить. Мммда, видел бы папа дочкин выбор…

— Ну ладно, что… Как уж сложилось… Выходим — и продолжили… — определился Владимир, — Но смотрите, чтобы такая ерунда была в последний раз!

— Хорошенькая «ерунда»! — хмыкнула Мишон; наклоняясь чтобы снять со студента и разгрузку с магазинами, и кобуру с пистолетом.

— Я имею ввиду вот так-то вот подставляться! — поправился Владимир, — Элеонора — позор! Лика! Я не знаю, как и чему вас учил Вовчик, но я был лучшего мнения о ваших тактико — боевых способностях! Так подставиться! — причём одному, и раненому!..

— Это ж не мы подставились, а вот он!.. — буркнула Мишон, вскидывая снятую разгрузку на плечо.

— Не влияет! Вы — действовали группой; и должны были страховать друг друга! — оборвал оправдания Владимир, — А у нас, вернее — у вас, — потеря! И ты, Элька, сама предложила Матюшкина в вашу тройку, настояла даже!

Элеонора с деланно-виноватым видом уставилась в пол:

— Я же не знала, что он такой лох!

— Вот я с тобой поговорю ещё потом на эту тему! — озлился Владимир на её отговорки, — Короче! Теперь ваша тройка… вернее, теперь уже ваша двойка — только в прикрытии! Работают только Катя, Верочка, и, как её? да, Адель!

— Вот это правильно! — одобрил Толик.

— Уй-уй-уй-уй… — заунывно всё ныла тётка в углу.

— Слышь! — обратилась к ней Мишон, — У тебя же Мэгги жила?

Та мелко закивала.

— Осталось от неё что?.. Ну, там, вещи. Чемодан; саквояж у ней ещё был.

— Дык видь Борис Андреевич всё забрали!! — заголосила бывшая толстуха, соображая про себя, что надо теперь, как уйдут, вещи из Мэггиного чемодана хорошенько перепрятать! А вещи там какие красивые; безумно дорогие, наверно! Одни кружевные бюстгальтеры и стринги чего стоят! — жаль, что не её размер… но, может, дочке, «на потом…» Или, скажем, обменять на что…