Должно быть, днём я здорово надрался, размышлял старик, держась за холодные стены. Иначе как объяснить, что очнувшись далеко за полночь, он оказался в номере без капли спиртного? Непорядок. Вопиющее недоразумение. Немедленно исправить положение!

Спустившись по лестнице, Мастерс воздал хвалу доброй душе, озаботившейся зажечь в огромном холле пару канделябров, дававших более-менее приемлемый свет. А то так недолго и ноги переломать в кромешной тьме... Грузно ступая по мраморной плитке пола, Роберт недовольно ворчал:

- Дожили, мать их... Обещают условия, достойные отеля «Хилтон», а о главном-то и не подумали. О старом добром виски в каждую комнату без исключения! Неслыханно... Ничего, вот завтра, тьфу, дьявол, уже сегодня утром я всё выскажу Стокману. Да что же это так голова болит, а? Как будто расплавленного свинца под черепушку залили! Хм, любопытно, что я вчера хоть натворил, если ничего не помню?..

Чертыхаясь, Мастерс налетел на вычурное кресло и пожелал «мерзавцу», так коварно поставившего мебель на его пути, всего наилучшего в загробной жизни.

- О. Это что за безобразие? Какая скотина разлила столько красного вина? Непростительная расточительность... Святотатство!

Пред Мастерсом растеклась огромная красная лужа, при тусклом освещении казавшаяся чёрной...

Роберт внезапно услышал стук собственного сердца и понял, что это вовсе НЕ вино...

- Эге... Кажись, это не винцо. А что же тогда?

Присмотревшись, Мастерс увидел, что подозрительная лужа набежала из-за массивного дивана, установленного напротив погасшего камина. Тут же рядом валялась груда рассыпанных в беспорядке аккуратно наколотых дров. Покрывшись мурашками пугливой изморози, Роберт обошёл диван, терзаемый самым нехорошим предчувствием.

- Святый Боже... - вытаращился старик, затрясшись всем телом. – Г-господи Иисусе... Да что же это... К-как же это...

Между диваном и камином лежал мёртвый человек. Захрипев от ужаса, Роберт бухнулся на колени, ослабив ворот рубашки. Мутные глаза Роберта с расширенными зрачками словно приковало к тошнотворному зрелищу. Это был труп мужчины в располосованной, заляпанной кровью пижамной куртке. В растерзанном животе зияла страшная, уродливая рана. Мастерс тупо подумал, что ТУДА легко протолкнуть волейбольный мяч. Лицо у жертвы практически отсутствовало. Удар чудовищной силы чем-то острым сорвал с лица всю кожу, вдребезги раздробив нижнюю челюсть. Гортань жутко скалилась улыбающейся щелью... Кто-то просто одним махом разорвал покойному горло.

Застывшая кровь, скопившаяся под трупом, казалась невероятным посмертным одром...

Мастерс истерично хихикнул, вдыхая тяжёлый, сладковато-пряный запах смерти:

- Вот Стокман завтра, тьфу ты, сегодня охренеет! Смеху то будет... Не успел и дела открыть, как следует, а тут на тебе - свежий покойничек на блюдечке! Уф... Боже, что за ЧУШЬ я несу?!

________________________________________________________

Вы когда-нибудь были в дурдоме? Вам выпадало сомнительное счастье присутствовать при разборках десятка сумасшедших, орущих друг на дружку, людей? Нет? Вы даже не представляете, как вам неслыханно повезло. А мне вот пришлось. Присутствовать. И тем паче принимать участие! Иная аналогия на ум просто не приходила. Судите сами, ребята.

Время позднее, немногим за полночь. Место действия - средневековый замок, плотно укутанный покрывалом зловеще-сумрачной ночи. Погода за каменными стенами крайне уныла и отвратительна, туман, сырость и слякоть. Холод собачий, одним словом. Мы, вынужденные гости этого самого замка, сонные, растерянные и изрядно перепуганные, столпились стадом бестолковых овец в холле. Над обезображенным трупом замкового повара, смею добавить! И до хрипоты орём как последние психи, отстаивая каждый свою правоту! Ну, чем не дурдом?

Атмосфера полутёмного, в одночасье ставшего таким жутким и неуютным холла наэлектризовалась до напряжения замершего в нетерпеливом ожидании урагана. Готового при первой же возможности выплеснуть из себя громы и молнии, целый шквал ничем не сдерживаемой первобытной энергии. Стылый воздух пропитался запахами пота, страха, паники, злобы и горечи... Убитого обнаружил Роберт Мастерс, чьё нахождение в столь поздний час в холле объяснялось банальным желанием заложить за воротник. От его диких воплей и безумных завываний проснулась половина Стиллхолла и сбежалась на эти крики, как мартовские коты на завлекающее мяуканье истомившейся кошки. Остальная половина подтянулась к месту происшествия чуть позже, движимая исключительно любопытством. Я оказался во второй половине.

Когда я вбежал в холл, веселье было уже в полном разгаре. В импровизированной пьесе участвовали: бледный как покойник хозяин замка, кутающийся в тёплый халат, впопыхах наброшенный на пижаму шиворот навыворот, Дон Рейнолдс с заспанными глазами и дыбом торчащими от ужаса волосами, стойкий Энтони Коннор, тщетно пытающийся унять дрожь сухих пальцев и мой любезный друг Ральф Шнитке. Собственно, Ральф первым и начал весь балаган. Потрясая кулаками, воинственно топорща усы, отпуская немецкие матерные словечки, Шнитке что-то громогласно доказывал, выкатывая глаза и срывая голос. Стокман на повышенных истерических нотках пытался доказать обратное... Так, я никого не забыл? Ага! Последний из виновников торжества, мистер Роберт Мастерс скромненько примостился в сторонке от суеты в одном из кресел и пускал счастливые пузыри. Одна пустая бутылка уже валялась подле его ног, из второй он с шумом пылесоса пытался вылакать последние капли. Таким образом, старый пропойца боролся с последствиями стресса. Как он ещё не отрубился, хотел бы я знать, после такой дозы то?

Занятые выяснением отношений, все почему-то забыли о самой главной причине, по которой «все мы здесь сегодня собрались». Я осторожно обошёл надрывающихся спорщиков, большущий, загораживающий весь обзор диван, и опустился на колени возле тела, стараясь не вляпаться в кровь. Остающийся, не смотря ни на что, истинным мажордомом Коннор предусмотрительно зажёг несколько свечных канделябров, хоть как-то рассеявших сгустившуюся неприветливую мглу. Так что благодаря дворецкому, не пришлось излишне напрягать зрение. И что же я увидел? Признаюсь вам, за свою не такую уж и долгую, но весьма насыщенную событиями жизнь, я насмотрелся на мертвецов. Видел разные трупы. Посечённые осколками, изрешечённые пулями, изрезанные ножами. Крови я никогда не боялся, к смерти и мертвецам... нет, не привык, к ТАКОМУ нельзя привыкнуть, приспособился. Научился жить с этим, скажем так. И очередным покойником меня было сложно испугать. Во всяком случае, я так думал. Но этот мертвец меня напугал... Честно. Было в его смерти что-то загробно жуткое, неестественное, потустороннее.

Я покрылся мурашками. Лицо у покойного было вырвано с мясом, горло вскрыто как консервная банка, живот щерился огромной рваной раной. Чтобы опознать труп мне не понадобилось много времени. Такими выдающимися габаритами и объёмистым брюхом в замке обладал только один человек - повар Джон Хэтфилд. М-да, я, конечно, хотел в пылу ярости перегрызть ему глотку, но это уж слишком! Видимо, бедняга был отряжен на ночь дежурным, следить за каминами, подбрасывать дровишки, чтоб не затухли до утра... Вон и поленья рассыпанные... Но в холле его кто-то ждал. Некто. Или нечто? Не поймите меня превратно, я не эксперт-патологоанатом, но в ранах разбираюсь, и... Чёрт возьми, да характер увечий сводится к тому, что Хэтфилда безжалостно загрызла какая-то здоровенная зверюга! Зверюга. Здоровенная. Я так и окосел... «В лесу завёлся волк, приятель...», «проглотит и не подавится», «волк ходит на двух ногах» ... У меня зашумело в голове. Я присел на краешек дивана и, вытащив из кармана джинсов (кроме них, на мне ничего не было) носовой платочек, промокнул вспотевшее лицо. «Берегись тьмы», «не послушал меня...». Господи, да во что же это я ввязался?..

- ...А я говорю, что надо, не мешкая, вооружить людей и прочесать весь замок и окрестности! Поднять всех, способных держать в руках оружие. Сформировать ополчение и прошерстить лес, не откладывая в долгий ящик! Я знаю, что говорю! Это только начало...