— Скажи это так, чтобы я в это поверил, — велит он, и в его голосе совсем не чувствуется нежности.

— Я хочу этого, — повторяю я.

И закрыла глаза, когда он снова ударил меня по заднице. Его удары были жесткими, и я бы даже сказала, что они причиняли мне боль. Но я понимала, что он имел в виду, когда говорил об удовольствии.

Моя грудь потяжелела, соски затвердели, вагину начало покалывать, я становлюсь мокрой. Я хотела еще, черт, я хотела все, что он мог предложить.

Он тер мою задницу медленно и жестко, когда наклонился ближе.

— Чего ты хочешь, Лина? Хочешь, чтобы я прекратил? Или хочешь, чтобы я продолжал?

— Продолжай, — просила я и была готова застонать от одной мысли о том, что он может остановиться. — Пожалуйста, продолжай.

Его ответом был еще один жесткий шлепок.

— Скажи мне еще раз, чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты меня отшлепал. — Я хочу, чтобы ты меня оттрахал.

— Скажи мне, чего ты хочешь.

Еще один удар. Я дернулась, немного раздвинув ноги. Моя задница горела, и да, о боже, я тоже вся горела. Я хотела, чтобы он вошел в меня, и я очень быстро приближалась к тому моменту, когда начну умолять его.

— Скажи мне, — повторил он, сопровождая свои слова очередным ударом.

— Тебя. Я хочу тебя, Эван. Я всегда хотела тебя.

Я закрыла глаза в страхе, что сказала больше, чем нужно. Но Эван стонал от удовольствия, как будто мои слова приносили ему такое же удовольствие, как тогда, когда его член был у меня во рту.

— Лина, я должен тебя поиметь прямо сейчас. Я не выдержу больше ни секунды.

Я пыталась согласиться, но это было необязательно. Я хотела повернуться к нему, но он не дал мне. Он взял меня за бедра и притянул ближе к краю кровати. Я почувствовала, как он членом трется о меня, о мою мокрую от желания вагину. В молчаливой просьбе я раздвинула ноги, выгибаясь, одновременно приглашая и требуя. Я уже хотела начать умолять его, но не пришлось. Он схватил меня за бедра и сам двинулся ко мне.

Эван зашел в меня одним резким движением, и я застонала одновременно от удовольствия и боли. Каждое его движением разрывало меня на части, рвало на куски, ломало во мне все. Он разрушал меня, и в то же время я никогда не чувствовала себя так хорошо и совершенно. С каждым толчком он как будто выносил меня на новую высоту. С каждым тихим стоном он сближал нас.

Он наклонился надо мной, поддерживая ритм. Я двигалась в его ритме, и когда мы подобрали один общий, он отпустил мои бедра. Сначала я застонала от разочарования. Потом почувствовала, что он опустил одну руку и начал гладить мой клитор, другой сжимая мою грудь. Он входил все глубже и глубже, пока я не поднялась на самый верх облаков с Эваном, который крепко меня держал.

Я все еще парила, и мое зрение было замутнено, когда его оргазм начал сотрясать нас обоих. Он взорвался внутри меня, крепко держа меня, изливаясь внутрь меня.

— Эван, — с блаженством произнесла я его имя.

Мы еще некоторое время не двигались: он одной рукой прижимал меня к себе, а другой опирался на кровать. Я чувствовала, как он обмяк внутри меня и начал покрывать мою спину легкими поцелуями.

— Лина, — прошептал он, но это было так тихо, что я не уверена, хотел ли он, чтобы я услышала.

Наконец он вышел из меня и взял меня на руки, как будто я весила не больше котенка. Он поцеловал меня в губы.

Я так хотела спать и была полностью обессилена, поэтому вцепилась в него в ванной, где он искупал нас обоих. Потом он отнес меня обратно в спальню, лег рядом и притянул к себе. Я закрыла глаза, и последними словами, которые я услышала перед сном, было его тихое: «Ты просто удивительная».

Глава 15

— Мне не снятся кошмары, когда ты со мной, — прошептала я, проснувшись в объятьях Эвана. Нас окутывали предрассветные лучи, пробивающиеся через окно.

— Я рад. — Он быстро проснулся и потянулся. — Мне вообще не нравится мысль, что они тебя снятся. Я бы хотел, чтобы они исчезли. Это просто сны, ты же понимаешь? Это чувство вины выжившего, малышка. Я понимаю, ты скучаешь по сестре, и то, что с ней случилось, просто ужасно, но ты не должна чувствовать вину за то, что ты жива, а она нет.

— Нет, — говорю я охрипшим голосом. — Я не чувствую себя виноватой в том, что живу. — Я делаю вдох. — Я чувствую себя виноватой в том, что с ней случилось.

Я говорю так тихо, что не уверена, слышит ли он. Никому, кроме Джена, я не рассказывала об этом. Хотя часть меня кричала о том, чтобы я закрыла рот, что не стоит доверяться человеку, с которым я расстанусь через три недели, но, по правде говоря, с Эваном я чувствовала себя в тепле и безопасности. И что более важно, я знала, что он был достаточно силен, чтобы вынесли любое признание.

— Я очень часто убегала из дома, — продолжила я. — Гуляла с друзьями, напивалась, курила сигареты и делала разную фигню, ты же понимаешь? Грейс всегда прикрывала меня, пытаясь помочь мне прекратить. Но я не прекращала. Она всегда была идеальной. Замечательная и красивая старшая дочь, а я была такой сучкой. Я говорила ей, чтобы она не лезла в мою жизнь.

— Но в тот вечер она пошла за тобой?

— Да, в тот вечер, когда на нее напали и похитили. — Я начала всхлипывать. — Я не заметила. Я даже не знала, что она пошла за мной, пока на следующий день не выяснилось, что ее нет в комнате. А когда нашли ее тело, никто не мог понять, зачем ей понадобилось убегать из дома. Кроме меня. Я знала. — Я посмотрела ему в глаза, осознавая, что мои глаза полны вины и стыда. — Я никому не рассказывала об этом.

— Это не имеет значения. — Он гладил меня по волосам. — Это не твоя вина, — проговорил он тихо. — Это гребаный мир, в котором нет правил.

— Ты же понимаешь, что я завязала. После того дня я перестала убегать из дома и вести себя безответственно. Я стала полной своей противоположностью.

— Правда? — усомнился он. — Ты? Или твое поведение?

Я не ответила, но он был прав, и думаю, он знал об этом. Я совсем не изменилась, я просто закрылась от окружающего мира.

Он сел и притянул меня к себе. Я прижалась сильней и вздохнула. Я не любила делиться своими секретами, но это действительно умаляло боль. Точнее, было приятно делиться с Эваном.

— Ты же понимаешь, что я полная неудачница, — выпалила я. — Ты, должно быть, святой, если терпишь меня.

Его смех эхом отдался в моей груди.

— Ну, это вряд ли. Ты не неудачница.

— О, нет, так и есть. — Я закрыла глаза и вздохнула. — Ты сказал, что очень давно меня хотел, но я не думаю, что ты знаешь меня.

— Нет? Ты же сказала, что я понимаю тебя.

— Я просто хочу так думать, — ответила я.

— Нет. — Это простое и уверенно сказанное слово говорило о понимании. — Ты была права. Я понимаю тебя. Я знаю, какая ты.

— Какая я? — спросила я у него.

Я не смогла скрыть легкую неуверенность в моем голосе, но мне хотелось знать. Я должна была это услышать.

— Красивая, энергичная, умная. Ты не эгоистка. Ты умеешь сочувствовать. И, хоть ты и можешь ошибаться, ты всегда делаешь то, что считаешь правильным. И, — добавил он с озорной усмешкой, — оказывается, ты талантлива в постели.

Это меня рассмешило.

— Я знаю тебя, — повторил он. — Я прекрасно знаю, какая ты, Лина. Что ты чувствуешь. И уверен, ты знаешь, какой я. Потому что за всей этой внешне блестящей и яркой мишурой ты найдешь очень много непривлекательного и блеклого.

— А под этим всем?

— Больше яркости, — сознался он. — Но туда трудно добраться. Может быть, это только для Тайлера и Коула, но лишь Джену это удалось.

Я выпрямилась, чтобы рассмотреть его лицо.

— Это грустно, — сказала я, и тут же поняла, что все это относится и ко мне.

Кому я разрешила подобраться ко мне близко? Честно говоря, никому, кроме Джена. И больше никому: ни Кэт, ни даже Флинну.

— А твои мама и сестра?

Он медленно кивает.

— В какой-то степени. Но они далеко. Они переехали очень давно. Я редко их вижу.