– Койтль, давай не тянуть время! Я запущу декон, и покончим с этим.

– К чему спешить, раз уж мы здесь?

– Именно потому, что мы здесь! Я знаю: ты вполне разумный человек. Но еще я знаю, что у тебя ключ, и он на тебя действует. Поэтому, уж извини, приходится разговаривать с помощью этого, – Квалин взмахнул лучеметом. – Подними руки и стань лицом к стене!

– Квалин, мы же друзья! Разве нет? – Диранст пожал плечами.

– Надеюсь, мы останемся друзьями… потом… А сейчас делай, что я сказал! – последние слова разведчик рявкнул, повысив голос.

Вместо того чтобы отойти к стене, Койтль сделал шаг навстречу. Тут же импульс ударил в пол возле его ноги.

– Ох-хо… – сказал ученый. – Ты что же, выстрелишь в безоружного? В человека, который тебя спас?

– Да! Если этот человек меня вынудит. Не хочешь по-хорошему – начинаю считать до трех. После трех разговоров уже не будет. Раз…

– Ладно, твоя взяла!

Диранст повернулся спиной и шагнул к стене. Квалин не сводил с него глаз. Вдруг ученый обернулся к разведчику, широко улыбаясь. В руках у него был ключ.

Михаил нажал кнопку, и луч врезался Койтлю в правую кисть. Тот заорал, схватился за раненую руку, и ключ полетел на пол. Взгляд Квалина тотчас обратился к нему – белому предмету, завлекающе подмигивающему всякому, кто на него посмотрит.

– Не трожь! – приказал разведчик.

– Я… я не… – пробормотал Диранст, глядя то на ключ, то на трубку лучемета.

– Отойди от него! Шагай задом, как стоишь.

Койтль чуть отступил, а потом еще. Михаил, напротив, двинулся навстречу. Навстречу ключу, разумеется, – ученый теперь интересовал его лишь как возможная помеха. Это мой ключ! – вопило все внутри. Он должен снова стать моим! Погоди-ка, возражал слабый голосок, но я ведь должен… должен – что? Взорвать… что взорвать? Зачем? Потому что… нет, погоди-ка снова. Что бы я ни должен был сделать, я могу сделать это потом. После того… как ключ окажется у меня, да. Так будет правильно!

– Не стреляй! – кричал Диранст, отходя все дальше назад и одновременно пытаясь остановить кровь в правой руке, кисть которой была наполовину отсечена. – Вот, видишь: он твой!

Мир сузился до белого эллипса, рассеченного надвое кровавым путем. Квалин шагнул навстречу Вселенной, властелином которой он собирался стать. Ближе, еще ближе! Не делить ни с кем – только мой! Остальное – потом… чем бы ни было это «остальное». Он хотел нагнуться и протянуть руку за ключом, когда голова врезалась во что-то упругое и спружинила. Михаил вытянул руку, но она натолкнулась на невидимую преграду. Не может быть, ведь остался всего метр!

В этот момент Диранст приблизился к ключу с другой стороны.

– Отойди! – Разведчик вскинул лучемет. Койтль сделал еще шаг, и Михаил выстрелил. Луч отразился от незримого препятствия тоненькой струйкой света, которая никому не могла причинить вреда.

– Попался! – засмеялся Диранст сквозь стиснутые зубы.

– Твои фокусы? – злобно вопросил разведчик.

– Это не фокусы, – сказал ученый.

Он наконец перетянул поврежденную руку – с его ранами это было непросто. Похоже, стимулятор гасил боль, иначе он ни за что не справился бы. Потом наклонился за ключом и подобрал его левой рукой. Ему явно доставляло удовольствие наблюдать за гримасами на лице Квалина.

– Это моя гордость, – продолжил Койтль, – упругий экран. Слабые воздействия пропускает… А сильные отфутболивает, как вы говорите.

Только сейчас Михаил увидел, что рядом с ключом лежит маленькая металлическая деталька. Он потянулся за ней, но снова был отброшен назад.

– Не трать напрасно силы, – ухмыльнулся Диранст. – Ты можешь все видеть и слышать. Но не сможешь выйти… и выстрелить не сможешь. Сиди, отдыхай, смотри на звезды…

– Иди на х… со своими звездами! – Квалин кинулся в противоположную сторону, но через три метра натолкнулся на такой же непроницаемый барьер. – Сволочь! Ты не понимаешь, что делаешь!

– А ты понимаешь? – спросил Диранст. – Руку мне отстрелил, гад! А у меня и левая еле-еле… Катак! Помнишь еще? Сам просил: Катак!

Койтль подошел к пульту – теперь он был всего в шаге от управляющей панели. Квалин смотрел круглыми глазами на него и на ключ. Катак, повторил он мысленно. Все неправильно: это я должен быть там, у пульта! Я должен… набрать код и… вставить ключ в отверстие… и нажать старт… и увидеть, как засияет источник… как запустится необратимая последовательность… как все вокруг наполнится силой… пля, черт раздери, провались оно в черную дыру – чего же ты хочешь на самом деле, первый?!

Диранст, повернувшись к Михаилу, заговорил. Фразы звучали отрывисто, он словно выплевывал их из себя. Похоже, это стоило ему немалых усилий.

– Ты пойми, Квалин! Я не потому, что одержимый… ну, наверно, и это тоже… Но пойми… я жил ради этого! С тех пор, как впервые увидел ее… в Такла-Макане. Я должен был попасть сюда… Должен был увидеть… как он заработает. Потому что ключ… но и не потому… а потому что я сам хочу! А потом… мы взорвем его, Квалин! Даю слово… потом – взорвем. Но сначала я увижу… и ты тоже увидишь. Сейчас!

– Б… брось… – едва смог выдавить Михаил. Койтль ощерился, а затем отвернулся и плавно ввел ключ в отверстие.

Сначала ничего особенного не произошло – просто три красных полоски мигнули одновременно. А затем начал разгораться фиолетовый куб. Он вспыхивал так и раньше, когда Квалин вставлял первый и второй ключи, но тут же потухал. Сейчас этого не случилось: напротив, сияние становилось все более ярким. Подобное происходило перед открытием ворот, только теперь центром света был не ключ, а источник на трубе. Из фиолетового он стал сиреневым, потом оранжевым, в конце концов – ослепительно белым, и его сияние пронизывало весь зал. Смотреть на него было уже невозможно, и Михаил закрыл глаза. Но даже и тогда все перед ними горело красным, и он прикрылся руками.

Послышался шум, и Квалин решил, что дальше все пойдет так же, как при открытии ворот. Но нет: став громче, гул распался на отдельные удары, которые напоминали грохот старинных поездов, ездивших по двум рельсам.

– Какая радиация! – донесся до Михаила голос Диранста.

Он подумал, что уровень должен быть огромным, и вряд ли поглотитель на покалеченном костюме справится с ним. Но это сейчас казалось неважным, не стоящим внимания. Перестуки стали настолько громкими, что Квалин собрался включить шумопонижение, которое почему-то не сработало автоматически. В этот самый момент они поутихли. Михаил решил, что костюм все-таки заработал, но нет – похоже, шум стихал, а вместе с ним ослабевала и краснота. Подождав полминуты, разведчик решился открыть глаза.

Пульт преобразился. Лампочки помигивали разными цветами, по индикаторам пробегали строчки чужих символов. Экраны, до сих пор бывшие черными, теперь показывали разное: одни – звездное небо вокруг «Призрака», другие – коридоры и комнаты внутри него. Кое-где изображение двигалось – в воображении Квалина тут же возникла висящая под потолком камера, описывающая круги. И все равно, подумалось ему, не верится, что все эти экраны для чего-то нужны, а не просто показывают красивые картинки для непосвященных вроде нас.

Поднять голову выше пульта было невозможно: источник полыхал, словно маленькое солнце. Он сосредоточил весь свет в себе и перегонял его по трубе, выпуская за ее пределы лишь ничтожные крохи – которых, впрочем, хватало, чтобы зал сиял, как на приеме в королевском дворце. Датчики – что живой, что эккумундивный – показывали полную чушь: цифры скакали вверх-вниз, сменяя друг друга каждую секунду. Только индикатор радиоактивности не врал, и, согласно ему, поглотитель вытягивал едва-едва и в любой момент мог не выдержать.

Мысли вдруг стали легкими, невесомыми, и Квалин не сразу догадался почему. Когда же понял, то ему полегчало вдвойне: ключ отпустил его. Все верно: они стояли на местах, все три, и ни на кого воздействовать больше не требовалось. Но что же на самом деле произошло? То, что предстало их глазам, было, без сомнения, зрелищно, это производило впечатление – но в чем настоящая суть перемен?