И часть его это знала ...
Щелк! ..
- Я сразу поняла, что он ненормальный, - сказала полненькая девочка своей сероглазого подруге, задумчиво смотрела вслед Гэри.
Гера ...
- Нет, я так не думаю, - медленно ответила вторая. - Что-то случилось.
- А я тебе говорю - он сбежал из психбольницы, Карина ...
Щелк! ..
раздел 6
Город ночью (III)
20 октября, среда, 00:59 ночи
... Когда металлическое нутро мусоропровода выдало грохот падения чего-то большого и твердого, десятилетний Артем Резьба невольно отшатнулся от бака, в который в секунду полетели ... человеческие головы.
Одна ...
Друга ...
Третья ...
Всего их было пять.
Они падали на дно бака, как кочаны гнилой капусты. Странный тупой звук отражался от тонких металлических стенок сосуда. Четвертая и пятая главы забрызгали стены маленького узкого помещения бурыми сгустками крови. Потом все мгновенно закончилось, и наступила многозначительная тишина.
Худощавый мальчик в грязном старом одежде сначала думал позвать кого-то, правда, не рассчитывая, что его услышат в столь позднее время (а сделала бы мама?). Он остался на месте, продолжая смотреть на то, что вылетело из трубы мусоропровода.
Залитые кровью и еще чем-то головы были похожи на удивительные перезрелые плоды какого Химерного Деревья из фантазий душевнобольного.
Он потоптался на месте, не зная, что делать, но в конце победила обычная детское любопытство. Мальчик медленно приблизился к баку с двумя проржавевшими ручками и неожиданно для себя самого хихикнув ...
Действительно - мусорный бак, набитый доверху человеческими головами - разве это не смешно?
Если бы мальчик по имени Артем Резьба был старшим, он мог бы сказать, что когда ты единственный ребенок одинокой и уже не молодой женщины, страдающей несколькими хроническими болезнями, одна из которых - органическая гипертония, то можешь не сомневаться: тебе придется забыть о свои десять лет. Еще хуже, если твоя больная мама с невероятными усилиями содержится в должности дворника. Беззаботное детство закончилось тогда, когда у тебя оказалось достаточно сил, чтобы оттянуть полный бак, наполненный разной гадостью, к большому контейнера, махать метлой во дворе, а зимой удержать в руках лопату с широким «носом» для сбора снега. Именно с этого дня можно считать себя взрослым ... по крайней мере в отношении своих обязанностей.
Но еще приходится выслушивать упреки, когда плохо убран мусор переносится ветром на территорию других дворников. Вставать в половине пятого утра, чтобы после работы не опоздать в школу. Получать пинки от ребят, которые собираются вечером у подъезда, когда пора менять баки под мусоропроводом. Терпеть едкие насмешки сверстников, которым повезло чуть больше ... потому что им не приходится ковыряться в отходах своих соседей. А еще существовали бомжи и алкоголики ..
Все чаще он спрашивал себя: почему? Почему он? И с недоверчивым изумлением смотрел на своих ровесников ... Да, конечно, у него очень больная мама, нет отца, или хотя бы старшего брата или сестры. Они с мамой очень нуждаются, и мамина работа - единственное, благодаря чему они ...
Но все равно - ПОЧЕМУ?!
В последнее время закрадывалась одна нехорошая мысль: а не понравилось его маме, пусть и очень больной, иметь такого взрослого десятилетнего сына? Бывало, что ему приходилось выполнять ее большую часть работы ... нет! - мама не пила алкоголя, даже пива (ей ни в коем случае нельзя!). Просто она была очень, очень больной женщиной.
И все ... Он заметил, что в последнее время приступы сильной головной боли участились ... особенно, когда накапливалось много работы во дворе.
( «Ах ты, негодный мальчишка, как ты смеешь так думать о своей маму?! Я стирала твои засран пеленки, не спала сотни ночей, когда ты ...»)
В этот вечер он поздно вернулся домой, поскольку сегодня был благополучный для мамы день, и он засиделся у своего друга, живущего в соседнем доме. Когда мальчишки поняли, что уже около полуночи, Артем пулей помчался домой, надеясь, что мама не очень волнуется - ведь уже почти три недели по ночным улицам бродит этот ужасный и неуловимый отрыватели голов, а ему надо идти темным переулком.
Но, вернувшись домой, он сразу понял, что чрезмерного волнения за него не было. Мама лежала на тахте в своей комнате и громко стонала. Ему, конечно, было очень жаль маму ... но, Господи - как он ненавидел эти ее проклятые стоны - неужели ей действительно настолько больно? На табурете были разбросаны привычные флаконы с каплями, таблетки, чашка, графин с водой и тому подобное. Это все смотрели на него с наглой уверенностью хозяев ситуации. Запах лекарств наполнял комнату, освещенную лишь торшером.
Услышав, как он зашел, мама медленно приподнялась на локте и сказала, что осталось еще много работы, которую нужно закончить до завтра - разобраться с мусоропроводом, ведь бак не менялся с обеда, и к утру на полу вырастет целая гора отходов, потом придется забирать, а он и сам знает, как это трудно.
А она опять очень, очень сильно больна ... И ему сейчас придется дорабатывать сегодняшнюю работу - жаль, что он пришел домой так поздно - и, скорее всего, взять на себя целый завтрашний день.
Минуту назад он хотел занять эту измученную женщину с большими темными кругами под глазами, была его матерью, - как всегда делал раньше - сказать несколько успокаивающих слов ... Но в этот вечер он молча вышел из ее комнаты, быстро переоделся в рабочее, думая о две-3:00 сна, которые у него останутся, чтобы успеть в школу ... Быстро взглянул на часы на кухне (00:17), вышел из квартиры и спустился вниз ...
Рассмотреть можно было только две верхние головы. Вряд ли он знал этих людей хорошо, если знал вообще, потому что сейчас ...
Мальчику не хотелось трогать руками мертвые головы, поэтому он поднял их коротким посохом, чтобы узнать.
Это было жуткой, но увлекательной игрой.
Он не испытывал страха - может, потому что был совсем не маленьким взрослым, которым считала его мама, а просто десятилетним мальчишкой. Поэтому ему было просто интересно. Интереснее даже, чем солнечный затмение 11 августа того лета.
В конце концов, он перевернул две верхние головы так, чтобы хорошо рассмотреть. Через минуту мальчик кивнул, словно соглашаясь с самим собой. Так, он знает этих людей, точнее ... эти лица. Вся семья, пять человек ... Он прекрасно помнил, как они переехали в его дом пять или шесть недель назад. Ему эти люди нравились: муж с женой лет сорок, двое детей, девочки постарше его, и бабушка. Смерть исказила лицо почти до неузнаваемости.
Теперь, когда по этим останками возникли образы реальных людей, игра больше не казалась интересной - она стала отвратительной ... а также, откуда с грязных углов маленького помещения начал медленно выползать страх.
Мальчик отвернулся. Взглянул на прикрытые двери в трех шагах перед собой. Позади что-то шевельнулось и глухо ударилось о стенку бака. Артем вздрогнул, но заставил себя не оглядываться - просто одна из глав вновь рухнула на бок ... правда? Ему же ничего не грозит? Если бы головы вдруг ожили и попытались напасть на него, как в страшном кино, покататься к ногам и вцепиться зубами в его ногу, то они все равно не смогли бы выбраться из бака. И вообще, разве такое может быть в реальной жизни?
Хотя ... он не был до конца уверен, что не может. И поэтому все-таки бросил один осторожный взгляд себе за спину ...
Никакого движения, никаких попыток со стороны председателей тихонько выбраться из бака, пока он отвернулся. И глаза по-прежнему закрыты, по крайней мере, в тех двух ...
Страх немного отступил.
Видимо, ему стоит опасаться другого.
Мальчик осторожно приблизился к двери и прислушался.
Итак, отрыватели голов начал забираться в жилища. Говорили, что он может нападать на людей только на открытом пространстве - это было подкреплено даже заявлениями большинства аналитиков в местной прессе. Правда, кое-кто предупреждал, что как только напуганы жители Львова прекратят выходить с наступлением темноты на улице, убийца начнет проникать в квартиры.