И добавил через секунду:

- Никому ни слова. А то получите.

Все это он сказал так, словно привык быть среди них лидером. Ребятам еще никогда не приходилось слышать от него чего-нибудь таким тоном.

Но они подчинились беспрекословно и протестов.

За минуту на заднем дворе школы остались только трое: Феликс, Гарик и несчастный Арнольд.

- Слушай, - спокойно (по крайней мере пытаясь выглядеть спокойным) сказал Феликс, глядя в возбуждены кроличьи глаза Арнольда. - Сейчас я кое-что сделаю. Возможно, тебе будет немного больно, но я думаю ... если ты не станешь мне мешать ... только одну секунду ... или две. Понял?

Феликс боялся, чтобы Гарик не стал задавать ему какие-либо глупые вопросы. Но тот молчал.

Пока все шло хорошо.

Однако главное было еще впереди ...

- Понял?

Арнольд едва кивнул головой. На лбу у него выступили крупные капли - то ли от боли, то ли от переживания, а быстрее всего вместе. Парень, разумеется, очень боялся.

- Хорошо? - потом Феликс посмотрел на Гарика. - Придержи ему голову. Только крепко.

Когда Гарик обхватил руками и поднял голову Арнольда, подставив под нее одно колено, Феликс взялся правой рукой за нижнюю челюсть толстяка. Стараясь делать это как можно аккуратнее, чтобы не причинить боль, он зафиксировал большой и указательный пальцы на мясистом подбородке Арнольда. Феликс словно удерживал хрупкую деталь какого анатомического конструктора, которую нужно было вставить в соответствующий паз одним плавным, но точным и быстрым движением. Ладонью левой руки Феликс осторожно ощупывал место, где выскочила «скобка» челюсти, пытаясь определить насколько сильно натянуты связи. К тому же боялся, чтобы не выскочила челюсть с другой стороны.

- Ты скоро? - одними губами спросил Гарик, за лицом которого «ранен» не мог следить, как за лицом Феликса.

Феликс сжал немного сильнее нижнюю челюсть толстяка, стараясь не обращать внимания на его предупреждающие крики. Руки уже начинали предательски трястись от волнения, со лба стекал пот ... и неожиданно Феликс понял, что действительно сможет!

он СМОЖЕТ

Еще не знал, как, но чувствовал абсолютную уверенность, что это смогут его руки.

- Может ... лучше «скорую»? - подал голос Гарик, но он даже не взглянул в его сторону.

Феликс отпустил руки, дав им полную свободу.

Секунда ...

... щелк! щелк! - раздался двойной щелчок ... означавший, что челюсть встала на место!

Даже через много лет Лозинский, будучи уже опытным хирургом, так и не смог понять, как ему - четырнадцатилетнем мальчику - удалось сделать это без специальной подготовки и знаний. Сотни раз прокручивая в памяти эти несколько минут - без сомнения, напряженных и страшных в его жизни - он так и не нашел ответа, почему тогда вдруг почувствовал себя настолько уверенным и мог на это решиться!

После двойного (как показалось, невероятно звонкого) щелчка Феликс выпустил челюсть Арнольда и невольно подался назад, ожидая крик боли своего первого в жизни пациента ... он уже почти его услышал ... когда глаза толстяка испуганно округлились (щелк! Щелк!), А его рот закрылся, словно где-то в него вылетела какая-то пружинка.

Его губы ... вдруг растянулись в улыбке.

- Шорт! - радостно произнес он, не разжимая зубов. - Шорт! Мне жовшим не было боляше ... Шорт!

Феликс и Гарик облегченно переглянулись.

- Ну ты даешь, Филя! - Гарик с восторгом смотрел на товарища. - Это класс! Ты просто ... гений!

Феликс вытер пот со лба и тяжело засмеялся.

Через секунду к нему присоединился Гарик.

А еще через мгновение замычал толстый, как бочка, Арнольд, держа обеими руками свою драгоценную нижнюю челюсть, словно теперь боялся ее потерять. С его глаз до сих пор катились слезы.

В течение трех недель Арнольд носил специальный бандаж, охватывающий нижнюю половину лица и крепился у него на голове, делая его похожим на хоккейного вратаря поросячьей сборной. А потом все лето рассказывал всем о том, что случилось. Правда, по просьбе Феликса, не упоминая всех подробностей. Врачи позволили Арнольду есть только бульоны, молоко и компот он похудел на восемь килограммов, став похожим уже не в толстяка, а просто на упитанного мальчика. Однако к сентябрю успел наверстать потерю веса и уже окончательно превратился в огромного жирного кабана. Он даже выглядел года на четыре старше своих сверстников.

Много лет Феликс Лозинский узнал, что Арнольд умер в возрасте тридцать два года от ожирения сердца.

После окончания средней школы Лозинский его не видел, но веселый добрый толстяк сыграл важную роль в его жизни того далекого майского дня 1967 года.

Ранее мальчик Феликс мечтал стать военным.

После случая с Арнольдом, желание стать не просто военным, а военным врачом, хирургом - пришло как-то само собой. Если бы его спросили через год: сколько лет он мечтает о своей будущей профессии, он, не задумываясь, ответил бы, что всю жизнь.

Он уже видел себя в брезентовой палатке далекой санитарной части под бомбежкой или артиллерийским огнем. Как полевые хирурги Второй мировой ...

Только иногда ему стали сниться странные сны. Даже страшны. Как на экране телевизора, перед ним появлялся маленький пухленький врач в аккуратном белом халате, очень похожий на Айболита из детской книжки. Но почему-то Феликс сразу понял, что на самом деле этого доктора зовут Ай-Болит, и он очень плохой. Время Ай-Болит всматривался в Феликса, как изучал его и советовался о чем-то со своими мыслями в маленькой голове, а потом клал одну пухлую руку в карман белого халата и спрашивал:

«Ты хочешь стать врачом, Феликс?» - голос Ай-Болит был мягким, доверчивым и даже приятным - именно такой голос должен быть у настоящих врачей, думал Феликс. Но глаза его оставались холодными и безжизненными - стеклянными глазами мертвой куклы, лежала одиноко в темном сыром подвале какого-то заброшенного дома на окраине города или похороненной в одном гробу с зверски убитой первоклассницей ... Глубоко под землей ...

«Правда, хочешь?» - спрашивает Ай-Болит, он улыбается одними уголками губ: «Это хорошо, это очень хорошо».

Мальчик кивает, но не может улыбнуться в ответ. Поэтому едва дышит от страха.

«Но я открою тебе один маленький секрет, - шепчет пухленький розовый Ай-Болит. - Ты МОЖЕШЬ стать не просто врачом, хирургом ... ты можешь стать Великим Врачом »

«Я не знаю ... - отвечает мальчик. - Что это?"

«О! - многообещающе поднимает розовый пальчик Ай-Болит. - Это здорово! Ты себе даже не представляешь! У тебя всегда будет много пациентов, очень много ... Но самое главное - он приближает свое лицо со стеклянными глазами вплотную к лицу мальчика. - Ты сможешь делать с ними все, что захочешь ... ВСЕ! АБСОЛЮТНО ВСЕ! И никто не будет мешать ... твоим опытам ... смелым экспериментам ... Только ты решать, что для них хорошо, а что ... - точки зрения маленького врача, как у сумасшедшего, он хихикает, как маленькая девочка ... - О! Ты можешь себе представить? »

Феликс нечеловеческим страхом смотрит в глаза Ай-болит, но не может сказать ни слова. Он боится, ужасно боится этого маленького врача с пухленьким личиком, на котором блестят, как стеклянные пуговицы, глаза ... и что-то происходит с его воображением ... Но что именно - уловить невозможно.

«Да, я знаю, - улыбаясь, шепчет врач. - Ты, наверное, хочешь подумать, правда, Феликс? Разве тебе не хочется стать таким Доктором? Я посещаю многих мальчиков и девочек, мечтающих стать врачами, когда вырастут. И даже некоторых взрослых, настоящих врачей ... Ну, ты уже решил? Когда я могу ... »

«Нет! - кричит мальчик, - нет, иди! - он неожиданно вспоминает, что Ай-Болит приходит к нему уже не впервые. - Иди! Иди, пожалуйста! Я не хочу ... Я тебе уже много раз говорил ... я не хочу ... »

Добрый Доктор отскакивает от него, словно мальчик швырнул в него камнем:

«Глупый говняно мальчишка! Глупый ... говняно ... мальчишка ... »

Неожиданно он выхватывает из кармана халата огромный скальпель, его лицо перекошено от ярости, а глаза, наконец, оживают, но их жизнь - это всепоглощающая ненависть.