10

Среди подобных работ стоит отметить: Herbert Fingarette’s Self-Deception, (Самообман) (2000), Alfred R. Mele’s Self-Deception Unmasked, (Самообман без прикрас) (2001); Eviatar Zerubavel’s The Elephant in the Room: Silence and Denial in Everyday Life, (Умалчивание и отрицание в повседневной жизни) (2006); Perspectives on Self-Deception, (Перспективы самообмана) (1988), Brian P. McLaughlin and Amelie Oksenburg Rorty, eds.; Denial: A Clarification of Concepts and Research, (Отрицание: Исследование и анализ концепции) (1989), E. L. Edelstein, D. L. Nathanson, and A. M. Stone, eds.; and Lying and Deception in Everyday Life, (Ложь и отрицание в повседневной жизни) (1993), Michael Lewis and Carolyn Saarni, eds.

11

Galen Strawson объясняет подобное переживание аналогичным образом: Для большинства людей «их личность есть нечто, что они не замечают, и в результате, не могут единомоментно определить. Они словно смотрят сквозь свои личности, или смотрят из своих личностей; сквозь глобальное и незримое условие своего существования, подобное воздуху, но не объекту опыта» («Чувство Себя» в От Души к Я, под редакций M. James C. Crabbe, 1999).

12

Человеческое «чувство поиска смысла» действует в автоматическом режиме, включаясь только когда-то что-то начинает барахлить, а не тогда когда все работает нормально и как по маслу. Эта система шатунов и шестеренок нашего психологического механизма лучше всего может представлена как набор уставок, запрограммированных в виде чувств или эмоций. Когда одна из этих уставок превышается кем-то или чем-то, наша система поиска смысла пробуждается и предстает лицом к лицу с неприятелем. Однако после того как проблема решена, система снова уходит в режим автоматического ожидания. Только малый процент человеческих сознаний фиксируется на поиске смысла без болезненных внешних побуждений. Если для большинства представителей нашей расы смысл происходит из справочников, в которых поиск происходит по главам и абзацам, — «Бог существует», «Человек обладает сознанием», «Моя страна самая лучшая в мире» — то для малого процента людей смысл вытекает из одного особого источника: чувства таинственного.

В своем эссе «Стена и книга», аргентинский писатель 20-го века Луис Борхес сказал: «Музыка, ощущение счастья, мифология, лица, на которых время оставило след, порой — сумерки или пейзажи хотят нам сказать или говорят нечто, что мы не должны потерять; они затем и существуют; возможно эта близость откровения и представляет собой эстетическое событие.» (выделено мной). Лавкрафт начал «Заметки о написании фантастических историй» со следующей фразы: «Причиной, побуждающей меня писать, является желание испытать чувство удовлетворения, связанного с четкой, проработанной, стойкой визуализацией тех смутных, неуловимых, отрывочных впечатлений от чуда, красоты и предвкушения риска, которые передаются мне определенными зрительными явлениями (сценическими, архитектурными, атмосферными и т. д.), идеями, происшествиями и образами, с которыми я встречаюсь в искусстве и литературе.» (выделено мной). Это ощущение тайны, невозможное к выражению языком обычного знания, тем не менее всегда составляет сущность ожидания, объясняющего привлекательность историй о сверхъестественном («Ивы», Блэквуда, «Цвет из иных миров», Лавкрафта, «Падение дома Ашеров», По). Для Борхеса и Лавкрафта опыт, который готово им сообщить осмысление тайны, рождается из созерцания произведений искусства или эстетики образов мира.

Однако для других людей переживание поиска смысла через ощущение тайны не происходит, может быть из-за грубости их характера, или по причине их текущих обстоятельств, убивающих ощущение тайны, таких как депрессия, болезнь, или крушение всего значимого для человека. Но когда ощущение тайны возникает, оно существует лишь на пороге возможности осуществления. Стоит только тайне проявиться, как она съеживается, рассыпается, и опадает сухой листвой. После этого наступает пора изучения, исследований, записок, теорий и сюжетов, которые описывают суть объекта таинственности как перечень данных. Заявление о существовании некоего бога есть оживление тайны его бытия. Но привнесение бога в область существования в виду того, что он соответствует неким критериям божественности, есть убийство бога путем сведения его к дешевому заводному идолу, с командой теологов и пиарщиков за его деревянной спиной. Это объясняет, почему так много богов — в сущности, почти все они — рухнули или находятся в процессе распада: любой бог теряет свою тайну потому, что постепенно становится переквалифицированным для своей работы. После того как тайна бога ушла, начинаются споры о реальности этого бога. Логика отводит бога в реанимацию, в которой его целебная таинственность истекает кровью досуха. И в итоге, еще один «живой бог» следует в морг ученых.

13

В своём эссе «Доктрина Циклов» Борхес одновременно цитирует и развивает несколько катастрофических опровержений древней теории вечного возвращения всех существ и событий снова и снова, вечно и бесконечно. По словам аргентинского ученого книжника «вечное возвращение всего» есть «самая чудовищная в мире мысль».

14

Бесконечно тщетна риторика оскорбительного высокомерия в устах неверующих. Лишь богохульства верующих, которые порой чувствуют себя обманутыми богом, несут музыку ненависти, которую не по силам сыграть атеистам.

Возьмите Книгу Иова. Будь ее героем подлинный человек, а не ходячий урок ужасающей покорности, Ветхий Завет мог бы дать нам пример симфонии злобы, выше которой ранее не слышал мир. Однако Иов демонстрирует законопослушность, а не оскорбления; он желает объясниться, поведать, почему должен быть избавлен от своих адовых испытаний. Ничего хорошего из этого не выходит. Любой спор может длиться бесконечно …или пока одна из сторон не уступит, что и делает Иов, ведь Бог не из тех, кто спорит и обсуждает, но будучи всемогущим, говорит и делает что Ему угодно без всяких просьб.

Одним из предметов, которые рассказ об Иове преподает верующим на протяжении веков — является обязательное упражнение в рационализации, известное как теодицея — жанр христианской апологетики, которая стремится примирить всезнающего, всемогущего, и вселюбящего Бога, со злом и язвами бытия.

Вспомните Честертона, и, соединив хорошего Творца с плохими творениями, получите проблему, которую верующие не смогут разрешить с логикой или без.

И любой, кто поверит, что эта проблема исчезнет, поверит во что угодно.

15

Здесь полезно привести некоторые цитаты из У. Г. Сходство между высказываниями У. Г. и Цапффе, а также других авторов, упомянутых выше и далее в данной работе, довольно вопиюще. По причине этих концептуальных сходств, представляется желательным скептическое отношение к опыту и идеям У.Г. и других подобных деятелей из данного раздела, поскольку любые взлелеянные прозрения, которые мы желаем обратить в слова, всегда оставляют смущающую свободу для действий.

Но как сказал по этому поводу когда-то У.Г.: «Все озарения, какими бы замечательными они ни были, ничего не стоят. Ты можешь создать потрясающую структуру мысли на своем открытии, которое ты назовешь озарением. Но это озарение — не что иное, как результат твоего собственного мышления, перестановок и комбинаций мысли. На самом деле у тебя нет никакой возможности создать что-то новое.»

Следующая подборка взята из сборника интервью У.Г. под названием «Выхода нет» (1991).

Проблема вот в чем: природа собрала все эти виды на планете. Человеческий вид ничуть не важнее, чем любой другой вид на Земле. По какой то причине человек предоставил сам себе высшее место в плане бытия. Он думает, что создан для какой то более великой цели, чем, если позволите мне привести грубый пример, комар, который сосет его кровь. За это отвечает система ценностей, которую мы создали. А система ценностей возникла из религиозного мышления человека. Человек создал религию, потому что она дает ему прикрытие. Эта потребность в «я» реализации, в поисках чего то там, стала обязательной из за этого «я» сознания, которое возникло в вас где то по ходу эволюции. Человек отделил себя от целостности природы.