Проблема повреждения здоровья словом особенно важна в общении врача, да и всего медицинского персонала, с больным. Учитывая особую значимость слов и самого отношения врача к больному, который чаще всего, находясь в фазовом состоянии тревоги, а то и просто страха за свое здоровье, бывает повышенно внушаем, можно с полным основанием утверждать, что общение с ним требует большой чуткости и такта. Неосторожное слово, излишние диагностические термины, безответственно оформленные справки, удостоверения, лабораторные анализы, выдаваемые на руки больному, очень часто невольно вызывают у него ряд новых болезненных симптомов или поддерживают уже существующие, тем самым воздействуя отрицательно и на его психику. Поэтому врач должен не только квалифицированно разговаривать с больным, но и умело молчать.
Явления отрицательного влияния врачебных "дефектов общения" с больным настолько распространены в лечебной практике, что получили даже специальное название ятрогений (от греч. iathros — врач). Они носят характер определенного невроза и трудно поддаются последующему лечению. Профилактике такого рода нарушений здоровья отечественные ученые-клиницисты всегда уделяли большое внимание. В этом ряду стоят такие имена, как В. М. Бехтерев, Ю. В, Каннабих, К. И. Платонов, Р. А. Лурия, М. В. Черноруцкий и многие другие.
Случаи повреждения здоровья словом встречаются не только в сфере медицинской деятельности. Нередки такого рода явления и в педагогической практике. Впервые на эту группу неврозов обратил внимание К. И. Платонов и назвал их дидактогениями (от греч. didakteon — обучающий)[90]. Проявляются такие нарушения отрицательными сдвигами в настроении личности или даже коллектива и подчас доходят до болезненных состояний, а вызываются, как правило, нечутким, грубым воздействием слова педагога или руководителя.
Дурная слава "лихого слова" как носителя зла в повседневной жизни известна каждому человеку чуть ли не с детства. В настоящее время в связи с активизацией работ по исследованию энергоинформационных взаимодействий в природе действенная функция речи рассматривается не только с чисто информационных позиций, но и с энергополевых. И здесь (в который раз?) внимание науки вновь направляется на изучение различных оккультных традиций, использующих слово в качестве инструмента паранормальных действий.
Психотерапевтам, особенно в последнее время, не так уж редко приходится иметь дело со случаями, подобными тому, который был описан Л. Л. Васильевым (1963). Жительницы г. Елабуги, ученицы фабрично-заводского училища П. (20 лет) и 3. (16 лет), одна за другой получили "подметные письма", в которых каракулями было написано, что за то-то и то-то в такой-то день и час они будут наказаны болезнью — корчами, потерей голоса и речи, глухотой, болями в голове и руках… В указанные сроки все это в значительной мере исполнилось. У П. внушенные письмом болезненные симптомы продолжались три недели, у 3. — несколько суток. Обе девушки рассказывали потом, что во сне им являлась некая старуха, которая якобы и навела на них "порчу". К больным вызывалась фельдшерица из местной поликлиники, а "подметные письма" были переданы в народный суд, допросивший свидетелей. Интересно, что народные целители, а сейчас уже и дипломированные психотерапевты, интересующиеся методами энергоинформатики, неплохо справляются с устранением таких недугов в достаточно короткие сроки.
Случаи противоправного вызывания болезнетворных внушений продолжают встречаться и в наши дни. Примером своеобразного "подметного письма", таящего в себе реальную угрозу для здоровья и даже жизни читателя, следует считать некий "аналог" объявления, помещенный в газете "Белого братства" "Юсмалос" (1993, № 13). Автор этого "объявления", без сомнения, неплохо знаком с основами суггестологии, так как психическое программирование читателя ведется здесь на достаточно компетентном уровне. Помещенный в двойной рамке текст гласит буквально следующее: "Проклятие из уст юсмалианина имеет духовную и материально-физическую основу: нечестивцы, пораженные Словом Божьим, неминуемо погибают в ближайшее время, поражаются также члены семьи хулителя или поднявшего руку на святого Ангела Живой Церкви Бога!!!" Как видим, не исключена возможность, что психотерапевты должны будут осваивать новый вид врачебной помощи — лечение многообразных неврозов и психогений, вызванных такого рода вредоносным программированием.
Наконец, имеется еще один аспект возможного причинения вреда посредством гипноза — непосредственное внушение субъекту нанесения ущерба своему собственному физическому статусу. Говоря о реальности постановки вопроса именно в таком плане, следует привести соответствующее высказывание Р. Крафт-Эбинга столетней давности. "Как бы то ни было, — писал он, — но нельзя, конечно, отрицать возможности, что в будущем и суду, и врачам-экспертам придется, в некоторых случаях; считаться с гипнотическими внушениями и послегипнотическими действиями. Нельзя не согласиться с мнением Молля, что уже в настоящее время существуют в науке фактические указания на удачу внушения такого послегипнотического действия, как самоубийство"[91].
В судебной практике такого рода случаи обнаружить не удалось. Однако результаты экспериментального моделирования подобных ситуаций показывают, что при высокой степени внушаемости соответствующих "жертв" реализация вредоносных суггестий вполне возможна.
П. Маррен описывает опыты доктора Боттена, который с помощью специальных внушений в гипнотическом состоянии провоцировал попытки различных способов самоубийства. Так, в соответствии с внушением экспериментатора загипнотизированные стреляли в себя из револьвера как непосредственно во время опыта, так и в постгипнотическом периоде (спустя несколько часов после выведения из гипноза). В других экспериментах гипнотизируемые принимали "яд". Так» испытуемая С. Л. через два дня после гипносеанса в соответствии с полученным отсроченным внушением проглотила темную жидкость из флакона с надписью "Яд". Перед этим она написала предсмертную записку, в которой сообщала, что решила умереть, и просила никого не винить в ее смерти. Характерно, что, приняв "яд" (подкрашенную воду), С. Л. через некоторое время почувствовала сильные боли в подложечной области, снять которые в конце эксперимента удалось с трудом посредством соответствующих контрвнушений[92].
Оценивая сомнительную гуманную сторону этих экспериментов, надо сказать, что современные гипнологи вряд ли смогли бы пойти на сознательное формирование такой высокой аффективной нагрузки на психику испытуемых. Думается, что с реальным негативным результатом подобных гипнотических опытов обязательно следует считаться.
Необходимо описать еще один психический феномен, который, с одной стороны, близко примыкает к явлениям гипноза, а с другой — уже с первых попыток его практического применения привлек к себе пристальное внимание юристов и правоохранительных структур. Речь идет о восприятии на подпороговом (неосознаваемом) уровне различных стимулов, определенным образом влияющих на психику и поведение человека через сферу подсознания.
Говорить в данном случае о гипнозе, как таковом, формально вроде бы нет оснований, так как заметных изменений в состоянии человека в этот момент не происходит. Однако сам факт специфической реализации подпороговых внушений заставляет отнести это явление к разновидности гипнотических воздействий. Оснований для этого становится еще больше, если в вопросе о механизмах гипноза стать на точку зрения французского исследователя Г. Бернгейма, утверждавшего, что гипноза нет, а есть только внушение. С его точки зрения, "различные способы гипнотизации действуют отчасти путем внушения".