Дисбалансом тьмы, вызванным его ненавистью.

Зло проникло в этот мир, уничтожая все, чего касалось. Хуже всего, оно пришло за человеческой семьей Ахау.

Чтобы спасти от смерти горячо любимых детей, Ахау Кин изгнал тьму на небо, где древо жизни образует мост между этим миром и тьмой. Ахау отправил туда зло, чтобы оно не смогло навредить его семье.

Но тьма сильна и не останется в ловушке навечно. Ахау Кин понимал это, когда запечатывал врата.

– С того времени, каждый раз в день зимнего солнцестояния, когда стрелец пересекает небосвод, он открывает сердце неба, – Катери услышала голос бабушки, поведывающий ей эту легенду. – И в эту дверь вся тьма и идущее по ее стопам зло способно спуститься по священному древу, чтобы сеять хаос и прийти за детьми Ахау Кина.

Чтобы защитить детей и тех, кого они оберегали, Ахау Кин оторвал кусочек солнца с неба и поместил его в специальный камень. Во время парада звезд, когда ворота ослабнут, позволив мраку покинуть тюрьму, Икскиб – душа ягуара с прямой родословной от жены Ахау Кина – должна использовать камень, чтобы не позволить тьме вырваться на волю, и запечатать врата, тем самым перезагрузив календарь до следующего парада. Но если детей Ахау Кина не станет, человечество канет в лету...

Катери – последняя из прямых потомков. Ее матери было предначертано стать Икскиб. Тьма знала об этом, поэтому пришла за ней и убила.

Так же, как и бабушку. Вора, забравшегося к ней в дом, так и не нашли, потому что ее жизнь отнял демон.

Последняя из рода выжила лишь потому, что отца и отчима послали скрыть Катери от зла, которое жаждало ее смерти. Без них она умерла бы ребенком...

«Бред сивой кобылы!»

Катери так не хотелось верить во все это. Но теперь ей известна истина.

Именно поэтому она никогда не изучала историю майя. Отец зародил в ней эту неприязнь, чтобы удержать Катери подальше от всего, что могло натолкнуть врагов на ее след.

Бабушка знала, что однажды камень времени будет принадлежать ей, поэтому научила внучку любить и собирать горные породы и минералы. Их совместная сила защищала камень времени, оберегая от тех, кто хотел его разрушить.

В своем сознании Катери увидели необходимый им камень.

«Как же глупо, что я сразу не догадалась».

Ее бабушка всегда называла его Глаз Солнца, говоря, что он единственный самый мощный камень в ее коллекции. Того же оранжевого цвета, как и официальный флаг чероки, на котором изображено семь звезд – по одной для каждого клана из племени чероки с равным количеством в плеяде – и одна отдаленная черная звезда в верхнем углу, как дань трагически погибшим на «Тропе слез[52]»... Та самая тьма, которой им следовало всегда остерегаться.

Если уж на то пошло, даже их флаг мира состоит из семи красных звезд на белом фоне, составленных по образу созвездия Yonegwa[53].

И этот камень можно найти только в Мексике. Мексиканские огненные опалы очень редки, но еще реже они передают игру света, как более привычные черные и белые опалы, найденные в других уголках мира.

Ребенком Катери верила, что бабушкин опал подмигивает ей. Она всегда хотела разгадать его тайну.

Теперь ей известен его секрет.

Опал бабушки на самом деле кусочек солнца. Весьма иронично, учитывая, что он инкрустирован в ожерелье, которое Катери всегда напоминало стилизацию под майя с их символом солнца...

Невероятно.

Нахмурившись, она посмотрела на Кабесу.

– Что мне с ним делать?

– На стене пещеры, которую может увидеть лишь Страж, будет стенопись с изображением громовержца и колибри. Тебе нужно взять Киничи – глаз солнца – и поместить его в один из клювов птиц... в специальное место, так, чтобы гром-птица отнесла глаз к небесам и загнала тьму обратно в тюрьму. После этого камень вернется к тебе на хранение.

– И где расположена эта стенопись?

– В Долине Огня.

Поэтому ее перенесли в Лас-Вегас. В Долину Огня отец отправился отдыхать после битвы с Рэном. В центре Долины скрыта одна из самых важных пещер, которая находится на пересечении всех врат этого мира и миров, которые никто не хотел бы открывать.

Честно говоря, Катери не хотелось во все это верить.

Но стоило подумать об этом, как в голове раздался голос бабушки: «Ты можешь во что-то не верить, но истина от этого не изменится».

Пусть бог благословит бабушку за эту правду.

Она посмотрела на Кабесу.

– Ты когда-нибудь чувствовал такой груз ответственности, что единственное, чего ты хотел, это скрутиться на кровати в бублик и прикинуться овощем?

– Si, но такое случалось в разгар сражений, и я не мог зацикливаться на своем желании. – Он поднял кружку кофе в молчаливом тосте. – Как и ты, bonita. Нет времени для заминок.

Катери кивнула.

– Я могу кое о чем спросить?

– Я опускаю стульчак. Клянусь.

Она рассмеялась над его неожиданным комментарием.

– А если серьезно, почему ты говоришь на испанском языке, если на самом деле ты из племени майя?

– Потому что, когда я говорю на родном языке, кроме Ашерона и горстки Темных охотников никто другой меня не понимает. И я выучил испанский задолго до английского. Я провел два тысячелетия в Испании, Басконии и Португалии, прежде чем мне разрешили вернуться на родину.

– Ничего себе, – выдохнула она. – Это невероятно.

– Не знаю. Долго, si. Определенно... Вначале было тяжело привыкнуть. Мне понадобился целый месяц, чтобы просто правильно надеть штаны. Это стало причиной нескольких неловких моментов. Особенно, когда мне приходилось объяснять другим, почему даймоны исчезли, а мои штаны спущены до лодыжек. К сожалению, тогда у нас не было Гугла, чтобы глянуть примеры. Тяжелые, трудные времена.

Катери снова рассмеялась. Когда Кабеса опустил окружавшую его девятиметровой толщины стену, то оказался весьма забавным.

– Пока ты такой разговорчивый... Почему тебя называют Кабеса? Я обязана узнать.

Он сардонически усмехнулся.

– Я всем говорю, что это из-за голов, собранных мной в бою.

– Но это же не так?

Он покачал головой. Его накрыло саваном глубокой и темной печали. Несколько секунд он сидел молча.

– Когда я был мальчиком десяти лет... моего старшего брата убил отец Чаку. Это были скверные времена для Тикаля. Королевство змей совершало на нас постоянные набеги. Одной из таких атак подверглась группа детей, многих ранили. Мой старший брат остался, отведя огонь на себя, чтобы остальные могли убежать. Они вернулись, но ценой их безопасности стала жизнь моего брата. Ему едва исполнилось пятнадцать, он не смог долго продержаться против целого отряда опытных воинов. Эти ублюдки отрезали ему голову и играли ею как мячом. Когда мать узнала, то весть разбила ей сердце. Она сказала, что каждый раз, когда они играют головой ее ребенка, будто убивают его раз за разом. Я не мог вынести ее несчастного вида, поэтому потихоньку пробрался в их столицу и нашел голову брата, а потом принес ее нашей матери, чтобы она снова могла спать.

Катери прижала руку к сердцу, а на глаза навернулись слезы.

– Это такая трагедия для тебя. Мне так жаль.

Кабеса пожал плечами.

– Паршиво, si. Но еще хуже для моей матери. Я потерял брата. А она сына... гораздо хуже. – Он откашлялся. – Мой дядя был немного loco[54]. Он назвал меня Головой, чтобы отпраздновать мою храбрость и преданность. А также напомнить мне и другим, что самое большое благородство в мире – жить не ради себя, а идти на риск ради тех, кого мы любим. Он говорил, что мужчина не тот, кто отнимает или убивает. Главное не доказать свою значимость или умение соблазнить женщину. Самое важное, что ты готов отдать свою жизнь лишь бы не видеть, как твою семью унижают или заставляют плакать.

– Он был прав.