— Но Перл, его репутацию нельзя не учитывать, — говорит Леди Пера.
— У твоей дочери тоже есть репутация, — парирует Мать.
— Мне нравится, когда они говорят о нас, будто нас тут и нет, — шутливо говорю я Корал. Ее глаза расширяются, и она быстро кладет в рот идеальный кусок фазана и картофеля, а затем вытирает губы салфеткой. — Ты пропустила пятно, — шепчу я, и, можно подумать, будто я сказал ей, что у нее выросла бородавка — она начинает вытирать рот с удвоенной яростью. — Прости, уже все, — говорю я, переводя внимание на свою тарелку.
Думается, я могу исключить чувство юмора из списка ее потенциальных достоинств.
— И какая же репутация у моей дочери? — требовательно спрашивает Леди Пера.
— Она простушка, — небрежно говорит Мать, делая большой глоток вина. — Она… ничем не выделяется.
— Она красива.
— О, я вас умоляю. Как и мой сын.
— С ней приятно находиться рядом.
— Правда? — Мать приподнимает бровь и смотрит на Корал, которая уменьшается на несколько дюймов на своем стуле. Не могу ее винить, она не росла под этим взглядом. — Я не вижу ничего особенно прятного в ее компании. Она так же безмолвна, как и птицы, плавающие в вашем пруду снаружи.
— Она…
— Лапис, давай не будем заниматься этими утомительными обсуждениями того, чье потомство привлекательнее. Мы обе знаем, что я выиграю в этом споре. Мой Дом — Дом-Основатель. Союз будет выгоден вам, не мне. Я выбрала вас для воссоединения с моей семьей. Ваши внуки будут следующими Графом или Графиней Дома Озера. Что еще тут обсуждать?
— Курфюрстина, — говорит Леди Пера. — Ты знаешь, что она… чувствует к тебе.
Леди Пера храбрее, чем я думал. Я бы никогда не упоминал Курфюстину при Матери. Корал застыла на своем стуле, двигая только глазами — то на одну, то на другую женщину.
Мать смеется высоким злобным смехом. — Думаешь, я боюсь этого ничтожества из Банка?
Корал роняет свою вилку и вздыхает. Мать поворачивается к ней.
— Да, — говорит она. — Я называю ее ничтожеством из Банка. Она меня не пугает. Ты боишься меня, дитя?
Корал молча кивает. Мать усмехается.
— Хорошо. — Она поворачивается к Леди Пера. — Я довольна этой парой, если и вы тоже. Это укрепит и ваш Дом, и…, — она явно колеблется, — …мой. Она снова обращается к Корал. — Что ты думаешь, дорогая моя? Хотела бы стать следующей Герцогиней Озера?
— О… о да, Ваша Милость. Очень даже, Ваша Милость. — Голова Корал кивает вверх-вниз, будто она на веревке.
— Можно ли мне выразить свое мнение по данному вопросу? — спрашиваю я.
— Нет, — отвечает Мать, даже не взглянув на меня. Она встает, а я запихиваю последний вкусный кусок фазана в рот, прежде чем она хватает меня за локоть и толкает к двери.
Она очень драматично останавливается и говорит, — Мы будем ждать ответа на наше предложение до 11 часов вечера этого дня. Опоздаете — предложение будет расторгнуто.
Я адресую Корал что-то вроде виноватого кивка, прежде чем Мать выталкивает меня за дверь.
— Ты и твоя проклятая репутация, — бормочет она, пока шофер открывает дверь автомобиля. Я знаю, что мы думаем об одном — все могло быть гораздо хуже. Все, что известно Жемчужине — это то, что я взбалмошный королевский тусовщик. Если бы кто-то из них наложил лапы на историю с Циан… мне пришел бы конец. Меня бы даже дочь Дома Пера не захотела.
— Люсьен сдержал слово, — отмечаю я, пока мы выезжаем на главную дорогу.
— Слава Курфюрсту. — Мимо проносятся дворцы; Мать достает пудреницу и припудривает немного под глазами. — Если Лапис на это не соглашается, нам придется пробовать второсортные Дома. Поэтому давай понадеемся, что ты произвел хорошее впечатление.
— Я почти ничего не сказал.
— Это я и имею в виду.
Этим вечером я решаю поужинать у себя в комнате.
За один день с меня достаточно приемов пищи с Матерью. Но, когда дверь моей гостиной открывается, поднос вносит не Джордж. Это снова Аннабель.
— Эй, — говорю я, чувствуя, как поднимается настроение. — Ты свободна от суррогата этим вечером?
Она кивает. Затем я вижу, что ее глаза немного слезятся.
— Что случилось? — спрашиваю я.
Аннабель ставит поднос на мой столик для завтрака и передает мне плотный конверт кремового цвета. Печать сломана, но я без сомнения могу видеть изображенное на ней перо, символ Дома Пера.
Моя дорогая Перл, гласит письмо. Корал будет весьма рада принять предложение вашего сына. Спасибо еще раз за ваш визит. Я с нетерпением жду дня, когда наши дома объединит этот прекрасный союз. Искренне ваша, Лапис, Леди Пера.
Я опускаюсь на диван, едва осознавая, что Аннабель сидит рядом. Комната кружится. Мне не хватает воздуха. Этого не может быть.
Я частично надеялся, что это был какой-то план матери по наказанию меня. Я думал, что найти того, кто захочет меня, займет больше времени. Я думал…
Я не замечаю, что Аннабель держит меня за руку, пока не чувствую тепло на своей ладони. Ей не нужно использовать свою доску — я все могу прочитать по ее глазам, и они говорят мне, что ей очень жаль.
— Я… это все правда?
Аннабель кивает. Я читаю письмо еще раз. Оно даже не от Корал. Мы даже особенно друг с другом не общались. Я ничего о ней не знаю. И теперь мне предназначено провести с ней остаток жизни?
— Я этого не хочу, — признаюсь я слабым голосом, совсем непохожим на мой.
Аннабель кладет голову мне на плечо; она делала так, когда мне было десять — я порезал руку, и доктору пришлось ее зашивать.
— Я не могу жениться, — говорю я, внезапно вставая и начиная ходить взад-вперед по комнате. — Ни на ней. Ни на ком. Мне всего лишь девятнадцать! — Не то чтобы это имеет значение в Жемчужине — мать Джаспера пытается договориться о помолвке уже год, и я знаю, что Мать вышла замуж за Отца, когда ей было всего шестнадцать. Но есть разница между тем, когда ты знаешь о своем будущем, и тем, когда твое будущее смотрит тебе прямо в лицо. — Она не может заставить меня. Она не может.
Она может
Я знаю. Конечно, я знаю. Она может делать все, что захочет. Она Герцогиня Озера.
— Я могу притвориться, что у меня какая-то ужасная болезнь, — говорю я, пока в моей голове появляются всевозможные дикие идеи. — Что-то очень заразное. Может, тогда…
Но Аннабель сурово смотрит на меня.
Не сработает
— Мне нужно что-то сделать, — говорю я. — Она отнимает у меня свободу, Аннабель!
Аннабель вздыхает и склоняется над своей доской. Она яростно пишет несколько секунд, затем поднимает ее.
Какую свободу? Никогда не имел свободы. Твоя судьба — жениться
— Ну, по крайней мере у меня была иллюзия свободы, — ворчу я.
Она грустно мне улыбается.
— Хочешь поменяться местами? — предлагаю я.
Это заставляет ее рассмеяться, хотя по ее щеке катится слеза. Она смахивает ее, смутившись.
Ты ужасная фр-на
Я вынужден улыбнуться на это. Я сажусь рядом с ней и снова смотрю на конверт.
Следует долгое молчание.
— Так… — говорю я, вертя конверт в руках, — мы можем его сжечь?
Аннабель охотно идет разжигать камин. Она берет конверт, а я беру письмо. Когда пламя за решеткой высоко поднимается, мы бросаем в него дорогую бумагу и смотрим, как она съеживается и дымит.
Я вздыхаю. Сожжение письма не меняет его предназначения.
— Ты можешь остаться ненадолго? — спрашиваю я.
Она застенчиво улыбается и кивает. Затем ее глаза проясняются.
Халма?
Я испускаю тяжелый стон. — Хорошо, ладно. Но я клянусь, что побью тебя в этот раз. Поэтому берегись.
Аннабель ухмыляется.
Глава 7
Следующие несколько дней весь Дом в волнении готовится к вечеринке по случаю моей помолвки.
К счастью, Мать позволяет мне оставаться в комнате и не спрашивает мнения по поводу фарфора, цветочных композиций и того подобного. Она ждет эту вечеринку больше, чем я. Весь дворец стоит на ушах. Могу поспорить, что вся Жемчужина смакует эту новость.