Металлический шкаф ожил. В отверстиях на голове заходили зеленые огоньки.

— Здравствуйте! — раздался совершенно отчетливый голос.

Ребята дружно шарахнулись в угол комнаты. Ленька вспомнил про марсиан, покорявших землю на своих треножных машинах, и с ужасом ждал, что вот сейчас у шкафа откроется какая-нибудь потаенная дверка и из нее к ним протянутся гофрированные щупальца.

Но ничего страшного не произошло. Шкаф лишь поздоровался снова, подтверждая таким образом, что никаких агрессивных намерений у него нет.

— Здоро́во! — Гешка осмелел настолько, что сделал несколько осторожных шагов по направлению к шкафу. — Ты кто такой?

— Я — пуп, — важно ответил шкаф, запнувшись слегка на первом «п».

— Вот это дает так дает! — воскликнул Гешка. — Чтобы самому себя пупом назвать?!.

Шкаф повторил голосом, полным достоинства:

— Я пуп Земли. Повторяю по буквам. Петр, Петр, Ульяна, Петр. Переносный пульт управления планеты. Сокращенно — ППУП. — Сделал паузу и заговорил снова, так же ровно и спокойно. — Внимание, внимание, чрезвычайное происшествие. В мировой центр мороженого поступил именной заказ на двести пятьдесят порций от десятилетнего мальчика.

ППУП назвал незнакомый город и непривычно длинную фамилию.

Ребят поразило число порций.

— Ого! Ничего себе! — выкрикнул Ленька из угла. — Двести пятьдесят!

— Вот это дает так дает! — поддержал Гешка. — Десять я бы еще съел. С перерывом на обед.

— А может, он спрячет в холодильник и умнет помаленьку? — пришло в голову Леньке.

Почему? Какая нужда?

Этому могло быть только одно объяснение, и Гешка, особый любитель мороженого, сразу забеспокоился:

— У них здесь, наверное, перебои с мороженым.

Шкафообразный ППУП заговорил снова, подмигивая огоньками:

— Жду решения.

— Чьего? — спросил Ленька.

— Моего? — Гешка не сомневался, что ППУП обращается именно к нему.

Но тот сказал:

— Жду решения старшего.

Ленька с торжеством посмотрел на Гешку:

— Я тебя постарше.

Это была чистая правда, и Гешка никак не мог ее оспорить. Лишь проворчал, подавляя обиду:

— Подумаешь, на два месяца.

— Жду решения старшего, — повторил ППУП.

Ленька стал колебаться.

— Не давать… Нет, пожалуй, дать… Нет, не давать!

Что он говорит!

Гешка подскочил к Леньке, зашипел:

— Дать, лопух, дать! А то потом попросим, нам самим не дадут.

— Дать ему, дать! — заторопился Ленька. — Все двести пятьдесят порций отдай!

Гешка добавил:

— Пусть наворачивает на здоровье.

И облизнулся.

Остался ли ППУП доволен таким решением? Это неизвестно. На нем попеременно замигали красные и зеленые огоньки.

— Будет исполнено. — Голос звучал неуверенно. — На случай, если это все-таки вспышка алчности, посылаю автоматическую санитарную команду. О результатах доложу.

— Давай, брат, давай! — Гешка панибратски шлепнул ППУПа по хромированному брюху.

Веселые огоньки на ППУПе погасли и он опять стоял грузный, молчаливый и неподвижный, как самый обыкновенный необыкновенной формы шкаф.

Гешка удовлетворенно потер руки.

— Вот так! — радостно подтолкнул Леньку плечом. — Мороженое бесплатно, сколько хочешь. В самую точку попали!

Ленька озабоченно задумался:

— Интересно, как у них тут с «Мишкой»? И с «Трюфелями»?

Ему ответил незнакомый монотонный голос:

— Мишина… Мишута… Михаил… живет… в… соседнем… доме… Трюфели… растут… в… земле… за… городом.

Перед ребятами стоял невысокого роста мальчуган лет десяти — никто из них не заметил, как он проник в комнату. Мальчуган передвигался чуть деревянно, почти не отрывая от пола ступней. На голове у него была красивая вышитая шапочка, наподобие тюбетейки. Из нее торчали два членистых металлических усика, очень похожих на усики комнатной телевизионной антенны.

— Здравствуйте… Дома… одна… Катя…

Мальчик делал в речи ровные короткие паузы, будто он не очень твердо знал русский язык и каждый раз подыскивал нужное для продолжения разговора слово.

Ребята нисколько не испугались, даже Ленька. Какой-то пацан — есть кого пугаться! Антенна на голове? Ну и что ж! Шлепа однажды пронес на голове через весь двор, к мусорному ящику, целое ведро с помоями.

К тому же пацана можно обо всем расспросить: как тут у них и прочее.

Гешка сразу приступил к делу:

— Послушай, мальчик…

— Я… не… мальчик.

Не мальчик? А почему так одет? Впрочем, мало ли бывают какие моды!

— Ну, девочка…

— Я — не… девочка.

Не мальчик? Не девочка? Как тогда с ним… с ней… с этим разговаривать?

— А кто ты?

— Я… Борик, — гласил ответ.

— Значит, все-таки мальчик! — Гешка начинал злиться. — Что ж ты мне голову морочишь?

Но тот опять завел свое:

— Я… не… мальчик… Я… не… девочка… Я… биопластический… опытный… робот… Сокращенно… Бор… Ласкательно… Борик.

— Т-ты не человек? — Гешка таращил на него глаза.

— Я — не… человек… Я — механизм.

Все это Борик сообщал спокойно, без тени смущения, разглядывая Гешку и Леньку любопытными доброжелательными глазами.

— Врешь! — Гешке никак не верилось, что перед ним не человек, а робот. — Ты же не железный.

А Ленька спросил робко:

— Можно потрогать?

Борик согласно кивнул, и он с опаской, кончиками пальцев прикоснулся к руке робота. Кожа была мягкой и теплой.

— Ни за что от человека не отличить! — Ленька отдернул руку.

— Сходство… чисто… внешнее, — словоохотливо подтвердил Борик, Ему, очевидно, очень нравилось быть в центре внимания. — Благодаря… применению… биологической… пластмассы… Если… вас… интересует… моя… химическая… формула…

— Нет, нет-нет! — Гешка быстро замахал руками, точно отгоняя рой назойливых мух. — Так что, у тебя, выходит, здесь… — Он покрутил пальцем возле лба. — Здесь ничего? Пусто?

Борик виновато заморгал.

— Не… понимаю.

— Он спрашивает, мозгов у тебя нет? — пояснил Ленька.

— И еще сердца, — добавил Гешка. — Сердце есть?

Теперь Борик понял. Глаза сразу сделались веселыми.

— У… меня… есть… мозги… из… намагниченных… металлических… опилок… У… меня… есть… сердце… из… каучука… и… благородных… металлов.

Тут его окликнули через стену сгущенного воздуха, вероятно, из соседней комнаты.

— Борик, перестань! Некрасиво самому с собой разговаривать!

— Какой голос знакомый! — сразу насторожился Ленька.

Гешка подтвердил:

— Ага!

А Борик, повернув голову на звук, сказал:

— Я… не… говорю… сам… с… собой… К… нам… пришли… гости.

— Кто пришел? — спрашивала девочка.

— Два… мальчика… — Борик провел по комнате глазами. Его взгляд задержался на машине времени. — Со… своим… стулом.

— Гости со своим стулом?

Бесшумно отворилась дверь. Вернее, не отворилась, а возникла. Вот только что здесь была сплошная стена, а теперь в этой стене появился проход.

Вошла девочка. И тотчас же проход бесследно исчез — просто удивительно! Как будто она прошла напрямик сквозь стену.

Но еще больше поразились ребята, когда посмотрели на девочку.

Перед ними стояла…

Да, Катька! Рыжая Катька, Гешкина младшая сестренка! Как она сюда попала? Уцепилась за машину времени и так, незамеченная, летела вместе с ними?

А что — она может!

— Катька! — В Гешкином крике было все: и возмущение, и испуг, и угроза.

— Катя, ты? — Ленька был поражен не меньше своего друга.

Но и она тоже удивилась:

— Откуда вы меня знаете, мальчики?

— Вот это номер! — обомлел Гешка. — Ты что, меня не узнаешь? Своего родного старшего брата?

— У меня разве есть брат? Первый раз слышу.

Катька так естественно разыгрывала удивление, что Гешка вполне мог бы засомневаться, не знай он, какая это умелая притворщица.

— Отказываешься? — разгневался не на шутку. — Ну хорошо же, рыжая кошка, я тебе сейчас покажу!

— Что покажешь? — нисколько не испугавшись, спросила она с веселым любопытством.