У кого работа сидячая, того посылают для разминки в детскую спортивную школу.

Даже в недельные ясли некоторых помещают — у кого нет дома маленьких детей.

Гешке понравилось:

— Здо́рово! Вот бы нашу математичку в детский сад!

— А тебя воспитателем! — развеселился Ленька; он окончательно убедился, что здесь, в будущем, в отличие от прошлого, нет совершенно ничего опасного или страшного. — Научили бы ее в классики играть.

— Зачем в классики? Я бы с ней в битки сразился.

Катя заинтересовалась:

— Что это за игра такая?

— Не знаешь? — обрадовался Гешка. Сейчас он ее обыграет! — А ну, ставь быстренько свои гроши на кон!

— Гроши? — она недоуменно приподняла бровь. — Что такое гроши?

И этого не знает?! Ну племяшка!..

Заговорил Борик. Он все время прислушивался к разговору, но сам не вмешивался. А теперь телевизионные усики на голове у него зашевелились, и он произнес, обращаясь к Кате:

— К — нам… прибыл… радиолет.

— Это новый старший по планете. Я сдаю полномочия. Пойдем, Борик!

— Мы с тобой! — тотчас же сказал Гешка; уж очень не терпелось ему взглянуть на радиолет.

— Нет! — Ленька удержал его. — Иди, иди! — сделал знак Кате. — Мы тебя здесь обождем…

Снова возник и исчез проход в воздушной стене. Ребята остались одни.

— Ну что тебе? Тоже время нашел! — накинулся Гешка на друга. — Радиолет из-за тебя не увижу!

— Успеется. Есть вещи поважнее.

Ленька явно что-то придумал.

— У нее сегодня последний день. — Он многозначительно поднял палец. — Последний!

Что он надумал? Гешка никак не мог уловить.

— А какая разница: последний — не последний?

— Как какая? Надо и о себе подумать! — И крикнул, обращаясь без всякой почтительности к не подававшему признаков жизни шкафу. — Эй ты, пуп Земли!

Теперь Ленька его нисколько не боялся.

Зажегся зеленый огонек:

— Слушаю, старший.

— Забронируй там на мое имя штук сто эскимо. Фамилия Мохов, звать Леня.

ППУП ничего не ответил. Лишь вместо зеленого огонька на нем вспыхнул красный.

— Зачем тебе столько? — удивился Гешка.

— Как зачем? Разберут все на подарки — останешься вот с таким носом… Слышал, пуп? — снова повернулся он к шкафу, тревожно мигавшему красным огоньком. — С тебя потом спрошу.

Гешка крикнул торопливо:

— И мне тоже, пуп! Двести штук.

— Ах так! — Ленька не мог этого перенести. — Тогда мне тысячу! Нет, ПЯТЬ ТЫСЯЧ!

Гешка оттеснил его от ППУПа.

— А мне ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ! ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ — во!

И отлетел в сторону — так сильно толкнул его обозленный Ленька.

— А мне… а мне…

1000000000000…

5000000000000000000000000000000…

В голове у Леньки извилистыми лентами пробегали цифры с длиннющими хвостами из нолей, но он не знал, как их называть. Биллион? Триллион? А если еще больше?

ППУП повел себя в высшей степени странно, Красные сигнализаторы на его голове накалились так, словно готовились вспыхнуть. Затем раздался громкий щелчок, похожий на выстрел из пугача, и все потухло.

— Пуп! Пуп! — взывал Гешка.

Тщетно. ППУП стоял замолкший, неживой.

Ребята сконфуженно переглянулись.

— Мы… мы же шутили, — пролепетал Ленька.

— Ну да. Пошутили! — сразу же ухватился Гешка за эту успокоительную мысль. — Ну и пуп — шуток не понимает!

Вбежала встревоженная Катя, Следом Борик, не отстававший от нее ни на шаг.

— Что случилось, мальчики? Почему сигнал тревоги? — Она подошла к ППУПу, потрогала рычажки. — Вы у него что-нибудь просили?

Гешка сказал неопределенно:

— Да так, мелочь… Мороженое… По одной порции.

— Тогда понятно. Самовыключение, — Катя нажала какие-то кнопки.

Значит, не сломался, только выключился. Беда небольшая.

— Почему это он?

— ППУП нельзя использовать в личных целях, — пояснила Катя. — Ничего нельзя просить для себя.

Гешка кивнул:

— Ясно!.. А для других?

— Для других — сколько угодно… Мальчики, встаньте, пожалуйста, в сторонку. Сейчас ППУП перенесут в радиолет.

«Для других сколько угодно»… Ленька комбинировал. Толкнул незаметно Гешку. Шепнул:

— Есть план. Следующий раз закажешь для меня.

— Ага! Умный!

— А я для тебя, — поторопился объяснить Ленька. — Для других ведь можно… Ой, смотри, смотри!

В комнате раздалось ровное гудение, и ППУП стал таять на глазах, делаясь все прозрачнее.

— Что это с ним? — поразился Гешка.

— Лучевая транспортировка. Борик, объясни, — попросила Катя.

Словоохотливый робот сразу заговорил:

— Новый… экспериментальный… способ… переноски… громоздких… неодушевленных… предметов… Предназначенная… к… переноске… вещь… раскладывается… на… атомы… Они… переносятся… лучом… Снова… собираются… на… новом… месте… Пока… еще… действует… лишь… на… небольших… расстояниях…

За время объяснения ППУП исчез совсем, как будто его здесь никогда и не было.

Мама! Папа!.. И бывшая Катька!

Катя показала Гешке и Леньке всю квартиру. Много здесь было разных чудес. Но больше всего ребятам понравилась мебель, бесшумно выезжавшая по первому требованию прямо из стенки — она хранилась там в сложенном виде.

Случались, правда, и загвоздки. Сколько Гешка ни кричал: «Стол! Стол! Ну, выезжай! Что ты там застрял!» — стол не появлялся.

А вот стоило попросить Кате, причем без всякого крика, ровным голосом, как стенка тотчас же раздалась, пропуская стол.

Гешка повторил те же слова, что и Катя, даже не очень кричал. Опять ничего!

— Ты забываешь сказать «пожалуйста»! — улыбнулась девочка.

И точно! Как только он добавил «пожалуйста», диван, к которому он до сих пор взывал безуспешно, послушно выехал из стены.

Гешка брякнулся на мягкое сиденье.

— Какая тут у вас мебель обидчивая…

Вечером из детской спортивной школы пришла Гешкина мама, а сразу вслед за ней и папа — с площадки для малышей.

Когда Борик известил об их приходе, у Гешки екнуло сердце. Узнает ли он маму и папу? Они ведь совсем уже старенькие — сколько лет прошло! И как еще примут его? Ведь он без их разрешения отправился в это путешествие. Для него с тех пор и часу не прошло, а для мамы с папой десятки лет. Переживали, наверное, особенно сначала, а потом позабыли. Вон у них теперь даже внучка чуть помоложе Гешки.

Но как только мама вошла в комнату, он сразу же с криком бросился ей на шею. Она — и папа тоже — нисколько не изменилась; ничего удивительного, в будущем ученые, конечно, придумали таблетки против старости.

— Гешенька! Сыночек!

Разумеется, не обошлось без слез. Когда мамы встречают ребят из пионерского лагеря, и то у них глаза на мокром месте. А тут — целая вечность.

— Дай я на тебя погляжу. — Она отошла на шаг. — Точно как был! Такой же маленький, такой же худенький, одни косточки торчат.

— А это? — Гешка, демонстрируя свои стальные мускулы, крепко сжал правую руку.

— Сынок! — Теперь им завладел папа. Он хоть и не плакал, даже наоборот, улыбался, но тоже был очень взволнован. — Как я рад, как рад!

Ленька, сначала настороженно следивший за встречей Гешки с родителями, вздохнул облегченно. Шепнул Борику, стоявшему рядом:

— Я думал — лупить будут. А они, наоборот, целуют.

— Что… такое… лупить?

Ленька не стал объяснять. Не знает — и не надо!

Раздалась стена, пропуская незнакомую женщину с нежно-голубыми волосами, скрученными в мелкие-мелкие спиральки, отчего казалось, что на голове у нее расцвела пышная хризантема. Видно и здесь, в будущем времени, капризы моды давали о себе знать. Женщина сначала уставилась недоуменно на Гешку, а потом как взвизгнет совсем не по-взрослому:

— Гешка! Братик! — И давай его целовать и тискать. — О, какой маленький! А помнишь, как ты таскал меня за косички?

Гешка отбивался из последних сил.