Она видела все. И как зажглись электрические лампочки в углу под досками, и как Гешка надевал свой космический костюм. А потом мальчишки убежали куда-то на другой конец чердака. Она не стала больше прятаться и примерила поочередно и бидон, и трубу, и даже аквариум.
А чемодан, самое главное, без чего нельзя полететь ни на Луну, ни на Марс, она никак не могла застегнуть. Вот и вытащила на улицу, чтобы помогли…
Не дослушав ее сбивчивый рассказ, мама быстро спросила:
— Гешка с Ленькой и теперь еще там?
— Не знаю. Сначала у них было громко-громко, а потом стало тихо-тихо… Мамочка, пусть Гешка возьмет меня с собой в космос. Скажи ему, ну, пожалуйста, ну, скажи!
— Скажу! — Мама стряхнула с Катьки чердачную пыль. — Я ему так скажу!.. Пойдем, покажешь, как чердак открывать.
И, взяв Катьку за руку, направилась с ней к подъезду.
— Погоди, Ленок, — засуетилась бабушка, — и я с вами.
Она знала, что ее дорогой внучок Гешенька через несколько минут будет нуждаться в бабушкином заступничестве больше, чем, может быть, когда бы то ни было прежде.
Возвращение домой
Как приятно после долгого и опасного путешествия по зыбкому прошлому вновь оказаться на своем чердаке, таком привычном и знакомом!
Ленька соскочил с машины времени первый; ему не терпелось ощутить под ногами надежную почву современности. Гешка, блаженно улыбаясь, остался сидеть в кресле.
— Чего разулыбался? — спросил Ленька.
— Они там, в лесу, нас, наверное, только теперь хватились.
Ленька сказал озабоченно:
— Там хватились, и здесь тоже хватились. Поздно уже. Баня будет!
Не хотелось Гешке думать о таких неприятных вещах. Будет так будет, зачем заранее себе настроение портить?
— Здо́рово, правда! — Он весь еще находился во власти путешествия в прошлое. — Здесь мама с папой ищут, там — Андрей с Леной. И ни здесь, ни там найти не могут — ха-ха!.. А знаешь, Андрей ведь твою конфету для Ленки той припрятал. Точно!
— Ну и что особенного? Может, нравится ему.
— Рыжая — ха-ха!
— Подумаешь, беда! Вон у тебя Катька тоже рыжая, и все равно симпатичная… Была бы, — торопливо поправился Ленька, — если бы так не вредничала. И потом, это ведь проходит. Помнишь, твоя мама рассказывала, что тоже рыжей была? А теперь вот каштановая.
Гешка пояснил:
— Ну, положим, это она — чтобы Катька не расстраивалась. Она даже говорила, что папа ее такой же рыжей полюбил, совсем еще девчонкой…
Он хотел добавить: «Такой, как Ленка», но неожиданно осекся. На ум пришла нелепейшая мысль. Вернее, она сначала показалась ему нелепой, а потом, когда он вдумался хорошенько…
— Слушай! — Гешка так стремительно сорвался с сиденья машины, что Ленька шарахнулся в испуге. — Мою маму ведь тоже Леной звать! А папу Андреем… Нет, ты понимаешь, что это значит!
— Ой!.. Не может быть!
— Точно! — доказывал Гешка с жаром. — Папа тоже в войну на железной дороге работал. Ему даже орден дали. Нет, ты скажи, такому пацану! И мама, точно, руки обморозила, до сих пор еще, как мороз — болят.
Вот теперь Ленька поверил окончательно и развеселился.
— Мама твоя, мама! — смеялся он. — Ты со с Катькой спутал. Совсем малышка, вот потеха!
— Потеха, да? — обиделся Гешка за маму. — А как она нас: «Не шевелись!»? А как ты испугался? Тоже потеха?
— А ты так не испугался? «Слушай, девочка…» — довольно похоже передразнил он.
Ребята стали хохотать, тыча друг в друга пальцами. Уж очень смешно было сознавать, что каких-нибудь десять минут назад они видели Гешкину маму совсем еще девочкой. Да и папа там, в прошлом, был не намного старше.
— А бабушка твоя! — пришло на ум Леньке. — Ее ведь Клавдией Семеновной звать.
— И ту… партизанку… Клашей!.. Ленька! — заорал Гешка на весь чердак. — Теперь я знаю, на кого Клаша похожа. Мы же бабушку выручили! Бабушку! Ты смотри, какая бедовая, — вот у нее еще откуда.
— А как она потом с нами расправилась? Меня за ноги — раз! Винтовку к себе — два! И «руки вверх» — три!
Ленька, борясь сам с собой, изображал в лицах, как все было. Получалось, что он оказал бешеное сопротивление.
Гешка переменился в лице.
— Как?! Эта тетка — тоже моя бабушка?
— А чья еще! Как ее Лена… как ее твоя мама звала — ну-ка, вспомни!
Мама — вот как она ее звала! Значит, бабушка — точно!.. Ну, тогда ему лучше домой не показываться. «Швайген»… «Капут»… Что еще там было?
— Знаешь что, я лучше к тебе ночевать пойду. — Объяснил: — Всяких там слов ей наговорили. Да еще и связали! — Гешка безнадежно махнул рукой.
Но Ленька не разделял его опасений:
— Помнит она очень!
— Ты что! И часу не прошло.
— Тридцать лет! — напомнил Ленька, улыбаясь. — Даже еще больше.
Гешка обрадовался.
— Ух ты, я совсем забыл! Эх, машинка, ну машинка! — Он ласково провел рукой по гнутой ручке кресла. — Знаешь что, давай сейчас по домам, — предложил Гешка. — А то я есть хочу — погибаю. А завтра после школы — полный вперед, в будущее! Нет, представляешь, что там нам будет? Всего полно, все бесплатно, бери сколько хочешь! — размечтался Гешка. — И любая работа — не работа, а сплошное удовольствие. Я так, например, в астронавты определюсь. А не понравится — в ученые по солнечной энергии перейду. Тоже неплохо: загорай себе на солнышке да ищи пятна. Как нашел, так тебе премия или орден… А ты?
— Думаешь, меня пустят? — Ленька почему-то погрустнел.
— А мы и не спросим. Просто прилетим — и все.
— Нет, я не о том. Из дому меня не пустят. Сегодняшнее просто так с рук не сойдет.
Да, Леньку дома держали в строгости. Если мама узнает, что он был не в школе на сборе активистов, а шатался бог знает где, никуда ему целую неделю не ходить, лишь прогуливать по двору огромного бесхвостого пса Аполлона с тупой бегемотовой мордой. А сестренка Симка будет бежать сзади и дразниться: «Собачья нянька! Собачья нянька!»
— Скажешь маме — у меня именины, тогда обязательно пустят, — осенило Гешку. — А я своим скажу — у тебя! Еще и деньги на подарки дадут. Ловко?.. Да и вообще, не мешает кое-что прихватить в дорогу, — объявил он, очень довольный, что додумался до этого прежде Леньки. — Я так, например, плавки возьму — вдруг там вечное лето?
— А я тетрадку возьму, дневник…
Гешка сразу обеспокоился:
— Дневник зачем?
— А если оценки спросят?
— Нет, нет! — Гешка энергично замотал головой. — Я дневник не возьму.
— Еще бы! — Ленька улыбался ехидно. — Такой дневник, как у тебя…
— И ты не бери! — Гешка смотрел на него строго. — Это не по дружбе.
«Еще возьмет и улетит без меня с утра пораньше, — с опаской подумал Ленька. — Машина-то у кого на чердаке: у него или у меня?» Сказал:
— Ага, напугался! Ладно, дневник не возьму, не бойся. Одну только тетрадку с сочинением: «Как мы будем жить при коммунизме». Послезавтра сдавать — сверить надо.
Они поспорили еще немного о том, что брать, а чего не брать в завтрашнее путешествие. Потом вылезли через дыру в стене на чердачный простор и, перешагивая через балки, двинулись к пульту управления — надо было еще перед уходом оттащить за дымоход чемодан с деталями космического снаряжения.
Первым пропажу обнаружил Гешка.
— Скафандра нет! — он ползал на коленках, обшаривая пол. — Нет, и все. Шлепина работа — точно! Ну, я ему дам! Так дам!
Тем временем Ленька обнаружил на полу что-то белое и плоское.
— Смотри!
Он держал в руке куколку, вырезанную из картона.
Гешка схватился за голову:
— Попухли, Ленька! Прорыв фронта! Катька здесь шарила — ее кукла. Она нас видела, рыжая кошка! И скафандр тоже она уволокла. Домой, наверное… Ну, будет теперь! — Помолчал немного. Потом сказал: — Послушай, Лень…
Ленька понял все по одному-единственному взгляду, брошенному Гешкой в сторону машины времени.
— Нет! Нет!
— Тогда я один.
— Нет!
Повторялась та же картина, что и перед полетом в прошлое, Ленька исступленно выкрикивал «Нет! Нет!», а сам уже знал, что да, да!