Солнце совсем уже низко. На путь легли длинные тени деревьев. Пересекли рельсы и лежат неподвижно. И лишь одна тень мечется беспокойно, то укорачиваясь, то удлиняясь вновь. Диверсантка спешит, диверсантка торопится. Скоро поезд.

Гешка вскинул винтовку:

— Хенде хох!

Она обернулась, разинула рот.

— Хенде хох! — заорал Гешка с визгом. — Я стрелять! Айн, цвай, драй!

Диверсантка медленно, словно раздумывая, потянула вверх руки.

— Лежать! Лежать! — Вот сейчас Гешка нажмет спусковой крючок.

Легла. Всхлипнула. Нет, миленькая, никого ты не разжалобишь! Раньше надо было думать, когда тебя в агенты фашистские вербовали.

Тут и Ленька храбро появился из-за укрытия, придвинулся мелкими шажками к поверженной диверсантке.

— Связать? — спросил у Гешки.

— А веревка?

— В ящике у нее, я видел.

Он нашел веревку, свернутую в клубок, посмотрел на Гешку нерешительно.

— Вяжи — не бойся! Пусть только шевельнется, я ей прямо в голову — трах!

Ленька быстренько связал диверсантке руки, обмотал веревкой сапоги и, смелея с каждой секундой, прикрикнул для чего-то:

— Шнель! Шнель!

Что по-немецки значит: «Быстро! Быстро!»

И тут к ней вернулся дар речи. Как завопит на весь лес:

— Ленка! Ленка-а!

— Швайген! — Гешка угрожающе шевельнул дулом винтовки. — На помощь зовет — тут их целая банда.

— А мы ей сейчас кляпом рот!

Вместо кляпа Ленька пустил в ход остаток веревки — ничего более подходящего не нашлось.

Женщина что-то мычала и мотала головой.

— Не нравится? — Гешка присел рядом с ней на корточки. — Скоро еще хуже будет. Капут, аллее капут, понятно?

— Как думаешь, она понимает? — Ленька тоже нагнулся над женщиной.

— А то нет! Ферштеен? Шпрехен зи дойч?.. Видишь, видишь, как задергалась. Все понимает, гад!

— Дай я теперь покараулю, — совсем расхрабрился Ленька.

Но все же принял винтовку из Гешкиных рук с некоторой опаской: как они, винтовки эти, — сами никогда не стреляют?

— Ну, Ленька, считай, звездочки у нас в кармане, — у Гешки голос вибрировал от счастья. — Приходим в школу, снимаем пальто в раздевалке, а на груди золото блестит. «Что это у вас, мальчики?». — «Да так, звездочки, Мария Эмильевна!» — «Господи, так это же…» — «Да, да, Мария Эмильевна!»

Выпятив грудь, Гешка важно прошелся вдоль рельсов. Ему виделись картины одна другой отраднее. Вот он является домой — что тут будет!.. Вот встречает на улице Шлепу… Вот идет на фильм «до шестнадцати» — кто посмеет не пустить Героя Советского Союза!

Глядя на него, размечтался и Ленька. И оба они совсем забыли на время о своей пленнице. А той только это и нужно было. Распутала незаметно веревку, высвободила руки.

Остальное было уже делом несложным. Не вставая, повернулась осторожно к мечтательно улыбавшемуся Леньке, схватила за ногу, рванула к себе. Он свалился с отчаянным визгом — и винтовка оказалась у нее.

— Руки вверх!

Все моментально преобразилось. Теперь уже женщина стояла, расставив ноги, целясь попеременно то в Леньку, то в Гешку, а ребята, испуганные и растерянные, старательно тянули к небу руки, словно выполняли какое-то гимнастическое упражнение.

— Ишь, гаденыши, что надумали!

Из леса, усиленный эхом, послышался голос:

— Мама! Ау!

— Сюда, сюда, Ленка! — крикнула женщина, не спуская глаз с ребят.

По шпалам неслась вприпрыжку девочка лет двенадцати. У нее были перебинтованы кисти рук.

Ребята слышали, как стучат ее башмачки, но повернуться и посмотреть не смели — неподвижное дуло винтовки селилось прямо в них.

— Что случилось, мам?

— Да вот… набросились… связали… — У женщины прерывалось дыхание, ей было трудно говорить. — На! — передала дочке винтовку. — Не спускай с них глаз… Вот-вот шестичасовой подойдет.

Женщина заторопилась к рельсу, стала быстро орудовать гаечным ключом.

Гешка во все глаза смотрел на девочку. Сведя брови, та старательно метила ему в грудь. Платочек съехал с головы, волосы рассыпались по плечам. Светлые, с рыжеватым оттенком…

Рыжая кошка?!

— Катька! — завопил Гешка не своим голосом и сделал шаг по направлению к ней. — Ты?

Забинтованный и потому казавшийся непомерно толстым палец шевельнулся, чуть надавив спусковой крючок. Гешка замер на месте, поняв, что это не пустая угроза.

— Как… как ты здесь очутилась? — он не мог прийти в себя от изумления. — Вот погоди, Катька, я маме скажу!

И тут она заговорила:

— Ты что, головой о шпалу стукнулся? Какая я тебе Катька?

Голос совсем другой. Не такой писклявый, как у сестренки, уверенный, твердый!

Но похожа как! Как похожа!

Заговорил Ленька:

— Н-не Катька! — Он тоже сначала принял девочку за Гешкину младшую сестру. — Старше.

— Ага! И прическа другая… Слушай, девочка, — начал Гешка заискивающе, — я тебе сейчас все объясню…

— Не шевелись! И помалкивай!

На их счастье со стороны переезда появился Андрей. Самое время! Вышел из-за поворота, услышал возбужденные голоса, увидел ребят с задранными руками, девочку, целившуюся в них, и закричал на ходу:

— Эй, эй, обожди! — Подбежал, тяжело дыша. — Что тут у вас, тетя Клаша?

Женщина разогнулась, смахнула пот со лба.

— Да вот, поймала каких-то. Надо отвести куда следует, пусть разберутся.

— А что они сделали?

— Я тут накладку лопнувшую заменить хотела, а они хвать винтовку и — «Хенде хох!»… Ой, скорей помогай! — спохватилась она. — Вот-вот шестичасовой тут будет.

— Пусти! — Андрей взял винтовку у девочки. — Пусти, говорят, еще выстрелишь ненароком… Фантазеры они — и ничего больше. Увидели, тетя Клаша болт откручивает, и решили: диверсантка! Так я говорю?

— Так, так! — поспешно подтвердили Гешка и Ленька, с облегчением опуская затекшие руки.

Гешка, покусывая губы, избегал смотреть Андрею в глаза. А хихикающую Ленку он вообще старался не замечать, словно ее и не существовало. Что за ехидная девчонка — ну точь-в-точь Катька!

— Что стоите, что стоите без дела! — Андрей уже возился на рельсах рядом с тетей Клашей. — Тащите сюда болты новые — там они, в ящике.

Искупая вину, Гешка с Ленькой кинулись искать болты. Отталкивали друг друга, суетились без всякого толку.

Вдалеке послышался гудок паровоза, а затем и далекий перестук колес. Тетя Клаша заметалась по насыпи.

— Батюшки! Шестичасовой! Что делать-то?

Андрей сорвал с шеи Лены красный галстук:

— Давай навстречу, останови!

Размахивая галстуком, как флажком, Лена побежала к повороту, крича на ходу: «Стой! Стой!»

Гешка наконец разыскал два болта в куче металлических предметов. Подал тете Клаше, все еще не смея поднять на нее глаза.

— Налупить вас, чтобы знали! — проворчала она, принимая болт и ставя на место. — Поезд пропустим, покажу вам «Хенде хох!».

Перестук колес приблизился. Но теперь он уже не сыпался часто, как горох, а стал четким и редким. А затем и прекратился вовсе.

— Молодчина, Ленка, остановила!

Андрей с силой приналег на ключ, завинчивая последнюю гайку.

— Вот и все! Бегите, ребята, скажите, что путь свободен… Ребята!.. Где же они, тетя Клаша? Ведь только что и тот и другой здесь были!

Но и тетя Клаша не знала, лишь недоуменно пожала плечами.

— Как сквозь землю…

А в это время Гешка и Ленька вихрем неслись по лесу, только ветки трещали.

Скорее, скорее отсюда!

Скорей к спасительной машине времени!

А тем временем…

Пока Гешка с Ленькой носились на своей чудесной машине, то в гражданскую войну, то в Отечественную, на чердаке, в доме и городе медленно, но верно текло самое обыкновенное, привычное, неизменное время.

На кухонном столе в Гешкиной квартире размеренно тикал будильник, отсчитывая секунды. Секунды складывались в минуты, минуты в часы…