В результате в мастерской Мадам скоро появилось множество пауков-ассистентов, управляемых силой её мысли. Правда, выглядели они как настоящие пауки — глазастые и мохнатые — а не просто как набор механизмов. Голая механика слишком сильно противоречила эстетическому чувству Элен. Райли была вынуждена пойти на уступки… впрочем, идея полуживых гомункулов ей и самой пришлась по нраву. Всё-таки её сила специализировалась на биологии. Однако по функциональности паучата новой модели ничуть не уступали её традиционным роботам. Производство кукол пошло раз так в десять быстрее.

Убедившись, что может контролировать процесс, Костепилка распечатала ещё один подарок от любящей «бабушки» — флакончик с мазью на основе «жёлтого света». Мадам Мэндилип использовала её, чтобы вытягивать «души» из своих жертв для помещения в кукол. Маленькая маньячка надрезала себе кожу и нанесла на рану мазь — тщательно следя как за процессом заживления, так и за процессом извлечения сущности.

Самая кошмарная смерть, какую мог вообразить житель Нью-Йорка начала века, была для лучшего нейрохирурга Солнечной просто интересным опытом. Она знала, из каких именно участков мозга Мадам вытягивает Эссенцию — и заранее модернизировала себя таким образом, чтобы эта потеря не была ни смертельной, ни даже опасной. Функции разрушенной нейросети перехватили другие отделы мозга — а погибшие клетки были лизированы и быстро заменились свежими. Зато часть Костепилки оказалась в кукле, изготовленной на Земле.

Теперь она могла управлять этой куклой, как собственным телом. Причём в каком-то смысле это и было её второе тело. Даже если кукла теряла связь с оригиналом (скажем, «ведьмину лестницу» кто-то сжёг), она становилась немножко тупее, теряла способность говорить — но всё равно во многом продолжала вести себя именно так, как повела бы настоящая Костепилка на её месте. При этом она не нуждалась в крови, как Прометейцы, или в прямом питании психосилой от ведьмы, как другие куклы. Портативный химический реактор в животе и комплекс сервомоторов в скелете позволяли ей сохранять подвижность, пожирая любую органику.

— Тебе это всё понадобится, — успокоенно сказал Джаффа, выслушав её. — Барьер вокруг кратера отрезает все виды псионики, кроме вампирского единства — подозреваю, связь через «ведьмину лестницу» он тоже отрежет. Осталось ответить на вопрос, как именно куколка с частью твоего характера поможет нам незаметно пробраться на эту охраняемую территорию?

Костепилка зловредно хихикнула.

— А что, по-вашему, я сюда на волшебных башмачках прилетела, что ли? Давайте за мной, увидите кое-что интересное.

Пока они болтали, сотня пауков и два десятка кукол ловко разделали убитых крылатых змей. Отдельные куски были погружены на механических стрекоз, которые их куда-то увезли по воздуху.

Подняв флаер, путешественники перелетели в долину примерно в пятидесяти километрах от кратера. Там у реки стоял… кукольный домик!

Нет, серьёзно. Небольшое здание около трёх метров в высоту и пяти в ширину, на первый взгляд красивое и уютное, но стоило приглядеться к нему получше и становилось ясно, что окна и дверь напоминают глаза и рот, а всё вместе — хмурое, недоброе лицо. Именно в дверь-пасть куклы сейчас и затаскивали фрагменты разделанных летучих убийц. Казалось, что дом их пожирает.

Домик стоял на огромном блюдце, а блюдце было прикреплено тросами к баллону дирижабля, стилизованному под чёрную тучу.

— Это что? — только и смог выдохнуть Джаффа. — Это зачем?!

— Это мой Убивающий Домик, — гордо сообщила Костепилка. — Именно на нём мы все сюда и прилетели. А сейчас он сделает для нас чудо!

«Домик» представлял собой машину ми-го, декорированную одним из художников Сатаны в соответствии с больной фантазией Костепилки и Мадам. Что-то вроде очень продвинутой рентгеновской установки, в сочетании с магнитно-резонансным томографом и ещё десятком устройств. Именно работу этого универсального диагноста воспроизводил в своей «конструкции» сканирующий блок шарда Костепилки, как выяснилось в ходе их совместного раследования.

Разумеется, производительность тут была несравнима. «Домику» требовалось около минуты, чтобы обработать килограмм биомассы. А больше в него за один раз не влезало. Шард Костепилки в рабочем состоянии за доли секунды анализировал анатомию любых монстров. Тем не менее, в сочетании с куклой-передатчиком и помощью Мадам Мэндилип её земная проекция получила, по оценке Александрии, «восемь процентов своей изначальной эффективности». То есть из сотни разных своих творений на Земле Бет и на Горе она смогла бы повторить восемь. А это было очень немало.

— На месте этих ребят из волшебной страны под куполом, — пробормотал Джаффа, — я бы уже прятался поглубже.

— Вы не преувеличиваете? — уточнил Валерка. — Мне лично эта девочка не кажется такой страшной…

— Парень, её Мадам боялась. А уж кто такая Мадам, и на что она способна — ты своими глазами видел, и еле ушёл живым… в смысле не-мёртвым.

Долго ждать демонстрации им не пришлось. Результаты сканирования фрагментов были уже получены, когда флаер подлетел, и куклы с пауками взялись за работу. Скальпели, иглы, крючки, насосы, шприцы, разбрызгиватели мелькали с нечеловеческой быстротой, кроя и соединяя плоть, недавно бывшую живой, словно платье на швейной фабрике. Клетки, ткани и органы ещё не успевали «осознать», что их носитель умер — а в них уже текла новая кровь и по нервным каналам поступали новые команды. Проживи Виктор Франкенштейн на полвека дольше, он молил бы Костепилку взять его в ученики.

Спустя примерно час работы Райли продемонстрировала своим спутникам результат работы. В буквальном смысле ничего — как только сердца бестии вновь забились, она снова стала невидимой. Джаффе пришлось временно «исчезнуть», чтобы визуализировать существо в глазах Прометейцев.