4(ПОСЛЕ) Консервная банка  

– Норт, ты не поможешь мне?

Она нависла над банкой с консервами, открыть ее никак не получалось.

– Или открывалка затупилась, или я слабак, – добавила Лиа.

Они прятались в просторном и надежном доме. Поначалу припасов здесь было достаточно, но сейчас – заканчивались последние. А они все никак не могли решиться на вылазку.

– Норт! Да иди же сюда! – у нее совсем не осталось сил ни физических, ни моральных. Две-три минуты безрезультатных боев с будущим обедом в конец измотали ее, а верхняя часть искореженной металлической банки тянула свои рваные щупальца вверх, чтобы ухватить и поранить.

– Норт, ну помоги мне!

Лиа бросила короткий взгляд на полку с припасами.

«Последняя банка… Что же мы будем делать?»

Появившийся в кухне Норт с тяжелым вздохом забрал из ее рук банку с открывалкой, сел рядом и склонился над ней. Длинные волосы упали на лицо. Норт выругался сквозь зубы - у него тоже не получалось. Да, силачом его уж точно назвать нельзя. Даже смешно, каким крутым он казался ей раньше. Стоило ему появиться на сцене в свете прожекторов с гитарой в руках, девушки сходили с ума. Но он выбрал не их – ее. Конечно, их отношения не были гладкими.

Это был вихрь, водоворот и экстремальные горки, хотя поначалу все напоминало ванильно-розовую помадку, которую затем приправили ревностью, алкоголем и ссорами. Один Бог ведал, почему они до сих пор не разошлись

Мысль уйти возникала у нее не раз, но улетучивалась, стоило ему выйти на сцену и посвятить ей очередную песню.

Лиа казалось, это волшебство. Она где-то слышала, конечно, что звуки, издаваемые в диапазоне человеческого крика, вызывают наибольший отклик у слушателя. Что крик человек слышит на максимально далеком расстоянии – дальше любых других таких же по громкости звуков. И что приятно это по тем же причинам, по каким люди с упоением читают и смотрят ужасы по ночам. «Я избежал опасности, но ее не избежал кто-то другой». Она даже помнила слово «дофамин». Но ей было плевать на все слова. Когда Норт пел, казалось, что душа его плачет, потому он кричит от невыносимой боли. И единственное, чего ей хотелось в тот момент – обнять его.

– Это последняя? – спросил он, кивнув на банку.

– Да. Нам придется отсюда выйти. Нам нужна еда, мы же...

– Завтра, – перебил он.

– Но...

– Завтра, Лини-бикини, завтра, – он поцеловал ее в лоб и вышел из кухни.

– Завтра никогда не наступит… – пробормотала она ему вслед.

«Завтра» – это слово-ловушка. Это день, которого нет, ведь стоит прийти новому дню, как завтра опять ускользает.

5(ДО) Хороший мальчик  

Томми был хорошим мальчиком. Он всегда знал, что он хороший. Правда, другим мальчишкам он почему-то не нравился. А вот девочки его даже любили. Томми мог их слушать, мог увлеченно что-то рассказывать, но самое главное, он всегда чувствовал, что надо сказать, чтобы заинтересовать их. Если мальчишки-забияки обижали Томми, то девочки сразу же бросались его защищать. Иногда он мог обидеть и кого-то из девочек, но они почти тут же его прощали и сами же оправдывали. Большинство из них...

Но Томми общался не только с девочками. У него был лучший друг. Он жил неподалеку и часто заходил к нему в гости. Сам Томми в гости не ходил. Да и зачем? У него дома были игрушки, самые разные, на любой вкус. А вот у Санни игрушек было мало, а может, и совсем не было, наверняка Томми не знал. Санни всегда приходил в гости после школы и уходил до возвращения мамы с работы. Сегодня они встретились после школы и решили пойти домой через пруд. Глупые утки всегда забавляли их.

Задержавшись там на время, они стали бегать вдоль берега, то и дело запуская камешки в воду. Кроссовки промокли, но веселью это не помешало. На улице было тепло, а он и с мокрыми ногами мог дойти до дома. Утомленные пробежкой, мальчишки остановились у скамейки, чтобы покормить уток. Томми знал, что его «послеучебная прогулка» маме не понравится. Она не любила, когда сын задерживался где-то после школы, но еще больше она не любила, когда «эти дрянные соседи совали свой нос не в свое дело и жаловались на ее мальчика». «Дрянные соседи», – вот кто враг Томми. Его мать тоже так считала, иначе, она не стала бы называть их «дрянными». Томми опасался, что кто-нибудь может их заметить и нажалуется, но им было весело, поэтому он отбросил все тревожные мысли. Они смеялись и кидались хлебом в проплывающих уток. Прохожие настороженно поглядывали в их сторону, но Томми было плевать. Утро в школе не задалось, зато теперь все налаживалось, ведь рядом был лучший друг, с которым можно от души веселиться.

– Жаль только, что ты учишься в другой школе, – сказал Томми, отламывая очередной кусок хлеба.

– Подумаешь, школа. Там нельзя кидаться в уток хлебом. Разве ты не понимаешь? – возразил ему Санни.

– Но у меня нет там друзей!

– У тебя там есть «мамочки», – скорчил рожу Санни и взмахнул руками, будто говорил о привидениях, оставалось только добавить устрашающее «бу-у-у».

– Девчонки это другое... – с грустью сказал Томми. Он прицелился в проплывающую мимо утку и кинул в нее кусочком хлеба. Та, быстро проглотив хлеб, не обиделась на его точное попадание.

– Конечно другое, – презрительно сказал Санни, – зато после школы мы можем делать, что хотим! Мы с тобой столько всего можем сделать! Сечешь?

– Наверное, – протянул Томми, посмотрев на часы, – ну вот, нам уже пора. Пойдем?

– Тебе решать, ты же у нас босс.

Томми недоверчиво посмотрел на него.

– Сворачивай манатки и бери курс на дом, капитан! – слово «капитан» Санни произнес уже без издевки. – Пора припарковаться в тихой уютной гавани.

***

Дом, в котором жил Томми не был большим, но им с матерью места хватало. Жили они не сказать, чтобы бедно, но мать находила способы получать различные пособия даже тогда, когда они им не полагались. Когда Томми только родился, они жили втроем, вместе с бабушкой. Но потом, благодаря природной изворотливости матери, им удалось добиться отдельного жилья для любимой бабули. Та вполне могла о себе позаботиться и съехала сразу после того, как Томми начал ходить в первый класс. Теперь бабушка навещала внука каждый выходной. Она могла бы и чаще это делать, но они с дочерью были слишком похожи друг на друга, чтобы уживаться вместе или видеться каждый день.

Из всего этого барахла, которым до отказа был заполнен их дом, Томми любил только старое скрипучее кресло. Вечерами он засиживался в нем, читая очередную интересную книгу. Он был очень начитанным мальчиком и учителя часто хвалили его, хотя он иногда и проказничал.

На часах было двенадцать минут седьмого, когда входная дверь хлопнула.

– Томми, ты дома?

– Да, мам.

Послышались шаркающие шаги.

– Знаешь, кого я видела? – тон ее хоть и был спокойным, но напряжение в голосе выдавало легкое раздражение.

– Нет, кого? – Томми вышел навстречу матери.

– Эту дрянную Виви. Мать твоей одноклассницы!

После слов «дрянную Виви» Томми понял, что вечер будет так себе.

– Знаешь, что она мне сказала?

Он молчал.

– Она сказала, что мой сын пугал людей в сквере у пруда. Что ты кидался камнями! – на последнем слове ее голос стал похожим на визг. – Я же сто раз говорила, делай, что хочешь, главное, чтобы у людей не было повода сплетничать!

– Но мам, мы просто играли. Санни предложил пускать лягушек.

Ее взгляд стал настороженно-изучающим.

– Какой Санни?

– Мой друг, – Томми потупился, – он живет неподалеку…

– Иди к себе в комнату.

– Но мам...

– Иди, я сказала, не вынуждай меня повторять! – руки у нее затряслись, а ноздри раздулись.

Когда Томми ушел, она сняла трубку и набрала номер. На другом конце послышался неприятный старушечий голос.

– Да, алло, говорите...

– Мам, это я.