– Если ты врешь мне, то пеняй на себя. У меня есть, чем защищаться.

– Я вижу, – сказал незнакомец и кивнул на трость Джереми, – красивая штука. Я, правда, один. Теперь один...

– Что значит «теперь»?

– Не здесь, я расскажу в доме, суп остывает.

Как назло, желудок Джереми предательски заурчал. Парень усмехнулся.

– Вижу, мое предложение принято.

Он уже было развернулся к дому, но Джереми задал еще один вопрос.

– Как тебя зовут?

Развернувшись в сторону своих новых гостей, парень солнечно улыбнулся. Миладе он сразу не понравился. Ее не покидало ощущение, что она его откуда-то знает. Это чувство было похоже на зуд, ситуация ей совсем-совсем не нравилась. Когда зудит рука, ее можно с легкостью почесать, когда зудит в мозгу, это сводит с ума.

Парень чуть наклонил голову и расплылся в улыбке.

– Санни, меня зовут Санни.

В голове у Милады переключился невидимый тумблер. Своей маленькой ручкой она вцепилась в штанину Джереми, ее затрясло. Не успев сообразить, что происходит, Джереми удивленно уставился на нее. Девочка выглядела такой растерянной и даже еще более напуганной, чем когда он нашел ее прячущейся в шкафу в доме тети Сессиль.

– Что случилось, малыш?

Тихим дрожащим голосом она ответила:

– Это он! Это Страшила!

30(ПОСЛЕ) Губернатор

  

Алекс заправил машину из канистры и оставил ее на парковке. В этот раз они решили остановиться у придорожной закусочной. Губернатор больше всех радовался остановкам. Он мог размять лапы, пробежавшись так быстро, как только хотел, мог сделать все свои чрезвычайно важные собачьи дела и самое главное, мог поваляться на травке и почесать спинку. Ему было очень тяжело проводить столько времени в машине, к тому же, ему далеко не всегда позволяли свободно пробежаться, часто бывало, что Хозяин водил его на поводке, а потом опять сажал в машину. Но случались и счастливые деньки, как сегодня, когда можно было насладиться простыми собачьими радостями. В такие дни он еще больше любил Хозяина.

Губернатор выскочил из машины, чуть не сбив с ног его спутницу. Он плохо ее знал, но она ему нравилась. Она была хорошей, чесала ему уши и шею. Хозяин редко это делал, а вот спутница не скупилась на нежности. Сначала они друг другу не понравились, Губернатор почувствовал настороженность с ее стороны, переходившую порой в брезгливость, но это осталось в прошлом. Губернатор даже иногда думал, что может она не просто спутница, может она новый член стаи, но пока не находил этому достаточных подтверждений. Другая женщина, которая раньше была членом стаи, ушла. Куда, он не знал. Ее образ уже почти стерся из памяти, поэтому Губернатор был бы не против пополнения и при случае старался это показывать.

Хозяин окликнул пса, но тот был слишком возбужден пробежкой, поэтому подчинился не сразу. Хозяин хотел, чтобы Губернатор остановился и дожидался снаружи закусочной, но пес уже проскочил внутрь и сел между столиков, виляя хвостом. Хозяин со спутницей только начали продвигаться к закусочной. Живых людей в зале не было, Губернатор чувствовал это по запаху. Но были мертвые. Они пахли иначе. Раньше они наверняка были чьими-то Хозяевами, но теперь их питомцы остались одни. Такие мысли заставляли пса грустить.

У Губернатора были прекрасные нюх и слух. До его больших ушей-локаторов долетел какой-то звук. Ему это не понравилось, и он заскулил, а затем услышал какое-то шевеление за стойкой в дальнем конце закусочной. Это было странно. Пес принюхался. Живых людей не было, животных тоже. Неизвестность всегда вызывала в Губернаторе тревогу. Он издал предупреждающий лай. Хозяин со спутницей, услышав его, с шага перешли на бег. В руках у Хозяина что-то блеснуло.

Из-за стойки показалась рука. Она определенно была человеческой, но принадлежала явно мертвому. Губернатор уже не раз видел такое, но никак не мог к этому привыкнуть. Ему это совсем не нравилось. Все инстинкты говорили о том, что мертвый не должен шевелиться, а некоторые шевелились вопреки всему. При каждом таком случае пес чувствовал себя очень глупо, как тогда, когда Хозяин нарочно над ним подшучивал, заставляя маленькую коробочку разговаривать его голосом. Он всегда этому удивлялся, ведь Хозяин в любой момент мог взять его лай и носить с собой в кармане. Или эти шутки с открытой стеклянной дверью. Кто вообще понимает, открыта она или закрыта? Можно проходить в дом или нельзя? В такие моменты Губернатор чувствовал себя одураченным, как и сейчас, когда из-за стойки показалась взъерошенная голова. Пес вскочил на все четыре лапы и залаял. Голова уставилась на него одним своим глазом и тоже поприветствовала непонятным гортанным звуком. Губернатор пригнул переднюю часть корпуса и выше приподнял заднюю. Хвост развевался трепещущим флагом. Псу неприятно было чувствовать себя обманутым, поэтому он решил действовать так, как всегда поступал, когда Хозяин его разыгрывал. Он решил перевести все в игру. Его озорной призывный лай громом разнесся по залу.

Хозяин что-то выкрикнул. По его тону пес понял, что тот злится, но на всякий случай гавкнул еще раз. Из уст Хозяина вырвалось нечто определенно относящееся к ругательствам. Губернатор уже слышал такое, поэтому понял, что игр не будет. Из-за стойки теперь уже показалось все тело непонятного неживого человека. Судя по его виду, он не собирался играть с Губернатором, как и Хозяин. Пес заскулил. Его беспокоило происходящее в зале закусочной. Мертвый человек протянул руку к растерянному псу, и тот резво отпрыгнул, все еще сохраняя игривую позу. В этот момент внутрь закусочной влетел рассерженный Хозяин. Он за секунду оценил ситуацию и бросился на мертвого человека. Мгновение, и одноглазая голова, чавкнув, упала к лапам пса. Губернатор принюхался и, заскулив, сделал шаг назад.

Хозяин был в ярости. Он повернулся к Губернатору и начал очень эмоционально его ругать. В такие моменты пес радовался, что не понимает большую часть слов Хозяина.

В дверях показалась запыхавшаяся спутница. Она что-то сказала, и Хозяин начал кричать уже на нее. Губернатор очень любил Хозяина, но, когда тот ругался, ему всегда хотелось быть где-нибудь в другом месте. Из-за этой перепалки, Губернатор не услышал, как скрипнула, открываясь, старая дверь, ведущая в кухню. Лишь только когда подруга Хозяина, вскрикнув, указала пальцем на незнакомца, появившегося в приоткрытой двери, Губернатор залился предупреждающим лаем. Хозяин, уже не переживая, что наделает много шума, вскинул оружие, которое иногда так громко гремело, и направил его в проем двери. Парень, стоявший там, был очень худ и бледен, но на радость Губернатору был явно живой. Вероятно, он прятался в помещении за кухней и вышел на шум, устроенный пришельцами.

С парнем что-то было не так, но Губернатор не мог сообразить, что именно. Его отличала зловещая худоба и бледность, но было еще что-то, что не сразу бросалась в глаза. Доверившись инстинктам, первым делом пес оценил уровень агрессии незнакомца. Агрессией не пахло. Пахло страхом, потом и болезнью. Решив подойти поближе, чтобы выяснить, что так настораживает его в незнакомце, Губернатор сделал шаг и заметил деревянную палку. Она не была оружием, палка была из тех вещей, на которые опираются. Все это время она скрывалась за дверным косяком.

Губеранор понял, что нужно предупредить своих громким лаем, но не успел. Хозяин сделал несколько шагов навстречу парню и заговорил. Тот выставил палку вперед и что-то ответил. Голос парня, как показалось псу, был виноватым и заискивающим. Возможно, поэтому Хозяин позволил парню сесть вместе с ним за столик у барной стойки. Отправив подругу закрывать двери, Хозяин положил оружие на стол напротив парня и начал говорить. Пес сел возле столика и заскулил. Холодный тон, которым начал говорить Хозяин, пугал Губернатора больше, чем любые ругательства когда либо изливавшиеся на пса. Хозяин говорил как доминантный самец, отстаивающий территорию, а Губернатор знал, доминантный самец в деле – это не шутки.