Колер пропустил последнее замечание Карла мимо ушей.

«Что ж», — подумал он. — «Даже если Ормонт способен прорываться сквозь защиту хаффрубов, надо думать, что хоть несколько секунд на концентрацию ему потребуется. Я только сегодня обучал молодых жрецов такой тактике. Нужно эти несколько секунд у Ормонта отнять. Действовать быстро. Если даже у меня будут эти мгновения, я сумею уничтожить этого монстра. Да, возможно, об экспериментах придется забыть, и тайны его сильного дара мне никогда не будет дано постичь, но это, пожалуй, будет меньшим из зол…»

— Бенедикт, — вновь позвал Карл — на этот раз несколько раздраженно. Из груди старика вырвался тяжкий вздох, он устало потер переносицу. — Послушай, я тебя не дезинформирую. Таких случаев и правда не было. Никогда, за всю историю Культа. На хаффрубов не может воздействовать никто и ничто. Ни один яд их не берет, ни один дар иного существа. Единственное, что может на них подействовать — это отсечение головы, будь они неладны! И именно в таком виде — с отрубленными головами — нашли одно из семейств хаффрубов Фрэнлина. Здесь поработала охотница, не иначе.

— Это неважно, — качнул головой Колер. — Я буду иметь этот случай в виду, только и всего. Но моих планов это не поменяет: идея остается прежней. Ланкарту придется создать зелье, которое поможет людям на время обрести защитные способности хаффрубов. И это зелье примут те, кто войдет со мной в Грат. Думаю, таковых будет не много — часть выделенных солдат останутся в Адесе, часть людей будет держать атаку в море. А передовой отряд пойдет со мной через Альбьир.

Карл округлил глаза, не поверив тому, что услышал.

— Что? — воскликнул он, и голос его предательски сорвался. — Бенедикт, ты в своем уме? Ты собрался идти в Грат через пустыню Альбьир?!

— С этой стороны Бэстифар шим Мала удара ожидать не будет. Слишком непознанный край и слишком опасная пустыня. Аркал весьма самоуверен, и он считает, что через Альбир к нему никто не сунется. А там есть весьма удобная бухта для высадки и до Грата всего четыре дня пути.

— Во-первых, это четыре дня под палящим малагорским солнцем! Во-вторых, ты слышал, что вообще происходит в этом краю?

— Байки и народные толки, — отмахнулся Бенедикт. — Пустыня — она пустыня и есть. Убийственные миражи, сводящие с ума? Песочные монстры? Я не исключаю, что ядовитые змеи и зыбучие пески там действительно есть, и они опасны, придется быть настороже. Но чтобы какие-то магические препятствия — сильно сомневаюсь. Малагорцы всегда любили определенный эпатаж, который годами создавали вокруг своего царства. Альбьир — местная диковинка, которую семейство Мала холило и лелеяло не одно столетие. Антураж они, надо сказать, создали соответствующий, но я находил несколько книг, в которых говорилось, что некоторым смельчакам удавалось пройти через этот проклятый край и остаться в живых. Стало быть, сможем и мы. Элемент внезапности в борьбе с Бэстифаром шимом Мала — один из основных ударных моментов.

Карл недовольно покачал головой.

— Ты безумец, Бенедикт, — сказал он. — Я понимаю, что вряд ли сумею отговорить тебя. Ты склонен поступать так, как задумал, не прислушиваясь ни к чьим приказам. Но предостеречь я тебя все же хочу: на мой взгляд, ты недооцениваешь Малагорию. Бэстифар не один правит своей страной, у него есть мудрые советники, которые такой твой ход могут предугадать.

— Их заботой будет как раз переполох в Адесе и морская блокада. Небольшую часть наших людей нужно будет послать и в Оруф, чтобы полностью отвлечь внимание малагорцев от пустыни Альбьир. Поверь, малагорцам придется обращаться к своим соседям за поддержкой, они будут ориентированы на свои портовые города, но никак не на опаснейшую пустыню на Арреде.

Бриггер поджал губы.

— Бенедикт, если твой план провалится, — холодно заявил он, — ответственность будет лично твоей. Я не поддерживаю твоего решения, ты должен знать.

— Мне достаточно того, что его поддерживает уже, как минимум, половина Совета Восемнадцати, — осклабился Колер.

— Я так и думал, — спокойно кивнул Бриггер. — Стало быть, мешать я тебе не стану.

— Спасибо и на том, — искренне сказал Бенедикт, поднявшись со своего места.

— Твой ученик останется здесь? — небрежно поинтересовался старик. — Его здоровье, надо думать, недостаточно восстановилось для планируемой поездки.

— Сегодня он выглядел намного бодрее. Организм у него молодой, быть может, жрец Морн его и отпустит. Но если нет, то придется ему какое-то время побыть здесь. Если так… — Бенедикт чуть помедлил, поджав губы. — Карл, я могу попросить тебя об одолжении?

— Излагай, — кивнул старик.

— Если Киллиану действительно придется остаться, не отсылай его после выздоровления обратно в Олсад. Мальчик толковый. Ему нужно грамотное обучение, он налету схватывает. Не лишай Арреду хорошего жреца.

— Я тебя услышал, — бесстрастно отозвался Карл. — Без присмотра твой ученик не останется, что бы ни случилось. Даю тебе слово.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Бенедикт и спешно покинул кабинет старшего жреца головного отделения.

Когда наставник вошел в комнату, Киллиан решительно повернулся в его сторону и выпрямился, приготовившись выслушивать, каким недальновидным и глупым надо быть, чтобы на следующий день после приступа бреда на фоне болезни отправиться тренироваться.

Колер выглядел несколько встревоженным и напряженным. Ученика он оглядел оценивающим, немного досадливым взглядом, однако, сделав определенные выводы для себя, едва заметно просиял. Затем лицо его тут же сделалось непроницаемо серьезным, брови нахмурились.

Заперев за собой дверь, Бенедикт прислонился к стене и заложил руки за спиной.

— Как самочувствие? — поинтересовался он у ученика.

Киллиан сдержанно кивнул. На деле чувствовал он себя вполне сносно: настойка, которой жрец Морн лечил его, и впрямь была чудодейственной (пусть и дурной на вкус) — болезнь начала стремительно отступать. Возможно, если несколько дней соблюдать щадящий режим, от кашля вскоре не останется и следа.

— Прекрасное, — отозвался Харт. — Тренировка мне нисколько не повредила, если вы об этом.

— Не об этом, — качнул головой Колер. — Хотя твоему комментарию насчет тренировки я тоже, разумеется, рад. Ты ставишь меня в неловкое положение, Киллиан, когда проявляешь при толпе желторотиков такое своеволие.

— Как и вы ставите в неловкое положение меня, Бенедикт, — спокойно отозвался Харт, понимающе кивнув, — когда при толпе желторотиков, одним из которых, я, по сути, являюсь, говорите о моей болезни. Все молодые жрецы в Кроне уже знают, что я пришел сюда с вами. И все они стараются оценить, что же такого могло заставить знаменитого Бенедикта Колера взять в свою команду юнца вроде меня.

— Тебя все еще волнует, что о тебе будут думать эти юнцы?

— Эти юнцы такие же, как и я, Бенедикт, — качнул головой Киллиан, — и если они увидят во мне слабость тела или духа, запросто могут вообразить, что и сами способны попасть в вашу команду. Вы разве хотите, чтобы толпы восторженных последователей осаждали вас в каждом коридоре отделения — причем, не только Кронского — и упрашивали взять их с собой?

Колер оценивающе хмыкнул.

— Вот, как ты все вывернул! Хочешь сказать, что защищаешь меня своей рисовкой перед сверстниками?

— Не без этого, — Киллиан вернул наставнику ухмылку. — Ну и ваше имя налагает большую ответственность на всех, кто к вам близок. Поэтому я, как человек, имеющий потенциальную возможность стать членом вашей передвижной группы, не имею права ударить в грязь лицом.

— И ты не ударил, — улыбнулся Бенедикт. — Твоя речь на тренировке впечатлила многих, надо сказать. Идейно и деловито было сказано. Ты молодец.

— Спасибо, — передернул плечами Киллиан. Его взгляд упал на большую флягу с настойкой от жреца Морна, которую надлежало пить трижды в день по два глотка. Местный лекарь не сомневался, что Харт не выполнит полностью предписания, поэтому заранее выделил молодому человеку нужную порцию лекарства, которое тот должен был взять с собой. Сейчас как раз было самое время принять еще одну дозу. Киллиан вовсе не хотел делать этого при наставнике, однако понимал, что уходить Бенедикт сейчас не собирается, а посему следует соблюсти инструкции и позаботиться о своем здоровье.