— У меня наверняка что-то там сломано…

Иоланда снова попыталась высвободиться, рванувшись к неподвижно лежащему Кристофу.

— Спокойно, красотка! — сказал Толстяк. — Твой приятель просто уснул. Я не хотел его обижать. А теперь в путь!

Кристоф Брюнуа открыл глаза.

Потолок над ним был какого-то желтого цвета.

Время было ночное, раз горела лампа. И было холодно, очень холодно. Где-то за стеной еле слышен был рев ветра и моря.

Кристоф попытался подняться. И сразу почувствовал резкую боль в затылке. Он хотел было дотянуться правой рукой до шеи. Все так затекло, растереть бы… Нет, невозможно!

Потолок был весь в трещинах.

Страшно хотелось пить. Он услышал, как звякнуло стекло, видимо соприкоснувшись с каким-то другим стеклом, и раздалось мелодичное бульканье.

Он попытался повернуться на звук, но в затылок вернулась прежняя боль.

И перед глазами замелькало… Гроза, море, черная дорога, пустынный сад, яркий белый свет фонаря, остановившегося на груде камней…

— Как дела, Кристоф? — услышал он ласковый голос Иоланды.

Он понял, что лежит на кровати в незнакомой комнате. Запястья и лодыжки его связаны веревкой… Незнакомая комната? Да нет.

Это была комната на втором этаже, где Толстяк читал его «Робинзонов с Ориноко».

Кристофу все-таки удалось повернуться на бок.

Он увидел Иоланду. Она сидела на стуле, с руками, связанными за спиной. Ее, значит, тоже связали.

— Ну что, просыпаемся? — насмешливо спросил грубый голос.

За столом, удобно устроившись, сидел Толстяк. Это он наливал себе в стакан виски.

— Ну, — сказал он, — все в порядке. Ждать пришлось недолго. Короткий лечебный сон.

Кристоф посмотрел на девушку.

— Мы здесь давно? — спросил он.

— Да нет, около четверти часа.

— А где остальные?

— Внизу. Дьевиль, наверное, оказывает помощь пострадавшему. Вы, кажется, сломали ему руку…

Толстяка явно раздражало, что они переговариваются, не обращая на него внимания.

— Заткнитесь! — рявкнул он. — Дайте почитать. Роман у мсье получился интересный.

— Что они собираются с нами делать? — спросил Кристоф, оставив без внимания заявление Толстяка.

— Очень скоро мы это узнаем.

— В любом случае далеко они не уйдут, — снова заговорил молодой человек. — Уже сейчас дом, должно быть, окружен. Полиция заняла посты вдоль стен…

Толстяк расхохотался:

— Ты пробуешь блефовать? И воображаешь, что из этого что-нибудь выйдет…

— Я ничего не воображаю, — невозмутимо отозвался Кристоф. — Полиция окружила дом… и я могу прикинуть, во что вам это обойдется. Вооруженное нападение, кража… Может, и на двадцать лет наберется…

— Полиция? Если бы ты был уверен в том, что говоришь, ты бы немедленно позвал их… — Он встал и пошел к двери. — Все в порядке, — закричал он. — Наш мальчуган проснулся! — Толстяк повернулся к Кристофу. — Мы с тобой все же немного поговорим, дитя мое. Нам хочется услышать, что ты обо всем этом знаешь.

— Вот это другой разговор, — ответил Кристоф. — Будь мсье Дьевиль получше образован, он бы знал, что в рукописи учителя Кентена никакого секрета нет. Пока что бриллианты тоннами производить не будут.

— А почему? — растерялся Толстяк.

И тут же нахмурился. Он понял, что выдал себя. Потому что сразу поверил в эту историю с бриллиантами, которые можно выпускать тоннами. Потому что он и сейчас в нее верил.

— Рукопись была изучена людьми компетентными, — снова заговорил Кристоф. — Они дали заключение. Учитель ошибся… Этот способ никуда не годится.

— Ну, это еще надо проверить! — процедил сквозь зубы Толстяк. — Даже очень серьезные люди интересовались исследованиями учи…

Тут он снова замолк, злясь на себя. Он опять проговорился. Этот молокосос подшутил над ним.

Толстяк сел за стол.

— О каких это людях вы говорите? — сладким голосом поинтересовался Кристоф.

— Хватит! Замолчи! Говорить будешь, когда тебя спросят.

Кристоф прислушался. Буря за окном, похоже, стихала.

Толстяк опять погрузился в чтение романа.

Иоланда сидела не шевелясь. Она тоже прислушивалась.

На лестнице раздались шаги. Толстяк бросился к двери.

— А, это ты… — сказал он.

Это, вне всякого сомнения, относилось к Дьевилю.

Толстяк вышел на площадку, закрыв за собой дверь.

— Что они с нами сделают? — шепотом спросила Иоланда.

— Не знаю, — ответил Кристоф. — Хуже всего то, что мы для них ненужные свидетели.

— Завтра же нас бросятся спасать… простите, уже сегодня, в девять часов, — медленно сказала Иоланда.

— Каким образом?

— Я оставила мадам Лежербье записку. Написала, что вы позвонили и что мы едем в Шербур…

— И вы ей оставили адрес Дьевиля?

— Да.

— Молодчина. Только до девяти часов еще…

— Дьевиль этот явно что-то прикидывает, — тихо сказала Иоланда. — Этот человек следов оставлять не любит. Он давно задумал провернуть это дело и, должно быть, в ярости оттого, что все сорвалось, когда он был так близок к цели. И я… Я не знаю, что они теперь с нами сделают.

Дверь скрипнула. Дьевиль вошел в комнату. Кристоф с любопытством разглядывал его. Это был человек маленького роста, с каким-то лисьим лицом.

Он едва повел головой в сторону Толстяка.

— Ну-ка, ослабь веревки… Чтобы они могли идти!

Толстяк выполнил приказание.

— А теперь встать! — скомандовал Дьевиль. — Идите!

— Куда вы нас ведете? — громко спросила Иоланда.

— Сама увидишь! Давай вперед! — пробурчал Толстяк.

Они медленно спустились по лестнице.

В нижней комнате их ждал третий субъект. Рука его лежала на перевязи, сооруженной из шарфа, и он злобно посмотрел на Кристофа.

Молодых людей, грубо подталкивая в спину, вывели в коридор.

Толстяк отпер дверь.

Всех их поглотило огромное ледяное пространство.

Кристоф почувствовал, как кровь отливает у него от лица. Но не от холода и не от ветерка, хотя дрожь и пробирала его по спине.

Куда их вели? В ночь, в грохот бури, в «Старую бухточку» с нависшими над ней утесами…

Перед ними был сад, весь в ямах и буграх, заросший чахлыми кустами, которые ветер рвал на части.

— Шагайте, шагайте! — командовал своим трескучим голосом Дьевиль.

Они шли медленно, скованные путами.

Совсем внизу, среди камней старой бухты, волны бились, обрушивались вниз, разрываясь, превращаясь в тысячи ручьев и водопадов…

И вдруг в одну секунду темноту ночи прорезал яркий свет.

В нескольких сантиметрах от себя Иоланда увидела хмурое лицо Жана Луи Шассерио, коммерческого директора издательства «Бабилас»!

Такого потрясения тупая голова Толстяка еще не переживала.

Выходит, парень-то не блефовал, когда полушутя сказал ему: «Полиция уже окружает дом».

Полиция и в самом деле окружила домишко и заняла позиции вдоль всей ограды. Затаившись во тьме, они выжидали.

Группа полицейских подошла к гаражу и заняла узкий проход между домом и утесом.

Логово было окружено.

Ни один из бандитов не мог проскочить сквозь расставленную сеть.

Толстяк не знал только, что Кристоф сам об этом не догадывался!

Вскоре трое бандитов были обезврежены. Увидев полицейскую униформу и оружие, Дьевиль и его сообщники долго не сопротивлялись.

Всю операцию удалось провести почти бесшумно.

Кристоф понял, зачем лейтенанту понадобилось проделать это в тишине.

Он собирался осмотреть дом и проверить, не прячется ли там кто-нибудь еще.

— В этом нет необходимости, — сказал Кристоф. — Дом пуст.

Тут навстречу им из темноты выкатился кто-то похожий на шарик.

— Ну, мадемуазель Иоланда, и доставили же вы мне хлопот!

— Я… Ах, это вы, мсье Бабилас… Я — И вы, вы тоже здесь, мсье Шассерио…

— Да, мы здесь! К великому счастью! — протрубил звонким голосом коммерческий директор.

— Да… Но как же это получилось? — пролепетала Иоланда.