- Прошу прощения, сударыни… я не полагал соседей - и ретировался к своей постели.
Хлопнула дверь, появился служащий вагона и Балязин отвлёк его на решение своих бытовых вопросов. Вскоре появился расторопный парень, который помог ему привести себя в порядок. Нашлись и вычищенные сапоги и приведённый в порядок мундир. Поезд стоял ещё 10 минут и поручик вышел на перрон. Прошёлся вдоль вокзала и заглянул в открытые двери ресторана. Все три женщины из его вагона завтракали. Вольдемар прошёл к одному из столиков и прежде чем сесть коротко поклонился обратившим на него внимание дамам. Заказал чай, какие то пироги, взял предложенный пакет с продуктами в дорогу, купил газету и пошёл к своему входу в вагон. Старшая дама уже стояла на верхней ступеньке и подавала руку молодой женщине с сумочкой в руках. Скромно одетая девушка, скорее всего горничная, стояла на перроне с пакетами. Анна и Вольдемар одновременно поднялись в вагон, поглядывая друг на друга. Когда поезд тронулся и все разошлись по местам, поручик не развернул газету, а рассеяно глядя в окно мечтательно улыбался.
- Кто эта дама? Судя по спокойным, без особой застенчивости взглядам - молодая женщина, а не девица. Хороша… но надо посмотреть есть ли кольцо на руке - с замужними столько хлопот. Нужно придумать случай извиниться и познакомиться. Может на его счастье они едут на воды в Пятигорск? Узнаю у кондуктора… - и с этим решением всё-таки взялся за газету.
Кондуктор оказался словоохотливым и, получив некую монету, рассказал всё что знал. После некоторого колебания он согласился представить офицера дамам…
Все женщины уже стояли у тамбура с подготовленными на выход вещами - через несколько минут ожидалась конечная станция этого отрезка пути. Полина переставляла коробки и корзинки ближе к ступеням, Агафья пересчитывала сундуки, а Анна стояла в проходе купе и смотрела на все эти хлопоты. В их сторону шёл кондуктор, а за ним… этот господин военный...
- Имею честь представить вам господина офицера для извинений за утренний инцидент - почти по военному отрапортовал кондуктор и поспешил ретироваться к тамбурной двери.
- Поручик Вольдемар Никитич Балязин к вашим услугам. Прошу прощения за мой вид утром - в силу обстоятельств путешествую без денщика. Как порученец генерала следую в Пятигорск. Дамы!? — щелкнул шпорами, придерживая оружие Вольдемар.
Секундное замешательство… Кондуктор бряцал чем-то в дверях вагона, Полина застыла с корзинкой в руках, переводя смущённый взгляд с офицера на Анну. Агафья вся подобралась, приосанилась, но … посмотрела на Берсеневу. Та слегка кивнула утвердительно.
- Извинения приняты. Анна Андреевна Берсенева вдова, следует на лечение в… Пятигорск. По сему просим, поручик… - строго проговорила камеристка.
- Не стоит, Агафья Тихоновна… Я полагаю господин офицер войдёт в наше положение и… - слегка утомлённым, но достаточно приветливым тоном обозначила позиции Анна.
- Ещё раз, pardon... сударыня, Анна Андреевна мои соболезнования… Со всем почтением, смею лишь предложить посильную помощь, с Вашего позволения… Всё таки дорога, суета... - статная, но почтительная осанка, орлиный взгляд, полная готовность к услугам.
- Не хотелось утруждать сударь, но если не будет затруднительно…
- Могу позволить сударыня без ущерба для поручения сопроводить…
- полились стандартные фразы первого общения.
- Полина, поторопись с вещами - вывела горничную из праздного созерцания Агафья.
Поезд, гудя и шипя, подкатил к перрону. Полина и Агафья занялись багажом. Господа продолжали ни к чему не обязывающий разговор. Затем Балязин, ловко соскочив со ступенек, помог сойти Берсеневой. Анна Андреевна благосклонно оперлась на предложенную руку поручика и все чинно проследовали в вокзал. Оставили Полину у сундуков и коробок, подошли к кассам.
- Три билета в первый класс - полуутвердительно спросил Вольдемар Анну.
- Нет, нет, сударь, что Вы… я могу себе позволить… Агафья Тихоновна? - и компаньонка отошла к кассе.
- Вдова не бедная, и молода, и хороша… а если за ней какое поместье есть, то пора тебе, Балязин в отставку проситься… - обворожительно улыбаясь, думал Вольдемар.
- Путешествие уже становится не скучным, полагаю этот месяц на водах будет занятным… - мило улыбаясь, думала Анна.
В Пятигорске Балязин сопроводил женщин до гостиницы «Централь», в которой Берсенева собиралась остановиться на первое время. После посещения докторов и нанесения визитов с рекомендательными письмами, вдова примет окончательное решение о проживании на время лечения. Поручик договорился о встрече с Анной и все расстались довольные друг другом и сложившейся обстановкой.
А вот у путешествующих в Санкт-Петербург положение дел и последствия обстоятельств не были такими радужными. Когда подковы коней зацокали по булыжнику, а за окном кареты стали слышны неясные шумы города, Мария Павловна объяснила Елене правила поведения в столичном обществе и в «присутственных местах».
- Людей особо не разглядывай, старайся даже головы не поднимать. Следуй за мной так, что бы никто меж нами не встрял, хоть за подол держись… Для получения бумаг, где твоё купеческое происхождение и поминаться не будет придётся в каких-то случаях лично представиться. В тебе, голубушка, видна порода, наши фамильные черты. Наберись терпения, милая, это очень важно…
И тётя с племянницей разработали целую систему знаков, жестов и фраз, на которые будет реагировать Елена. В каких случаях должен быть самый глубокий реверанс из всех возможных, после каких слов следует лишь полупоклон, а когда и почтительно склонённой головы достаточно. После каких слов Марии Павловны следует поговорить об этом, а после каких… о том. Для Татьяны половина из услышанного было как китайская грамота, но барышня сказала что всё поняла и всё сделает. Круговерть этого дня трудно было с чем либо сравнить. Разве что, если в 21 веке весной задаться целью обойти все музеи Питера за один день. Они входили в массивные двери громадных домов, снимали верхнюю одежду, поднимались по парадным лестницам, даже пили чай с кем-то разговаривая по-французски. И что странно, Татьяна понимала о чем они «чирикают». И ещё по интонации и оттенкам голоса Марии Павловны и Елены от почтительного до просительного можно было понять с какой персоной они беседуют. Пару-тройку раз Жуковские заходили в дома, где мимо сновали какие-то мужчины в штатских мундирах. Почему в штатских? Потому что без оружия, но с папками и бумагами. Елена с Лукерьей садились ждать, а Мария Павловна, спустя некоторое время, выходила с очередной бумагой и довольным лицом.
- Ну, почти всё, Елена. Сейчас заедем к важному чиновнику, подпишем и заверим наши бумаги и, даст Бог, отправимся в поместье.
Но… с важным чиновником случилось нечто неожиданное. Пока получали согласие на приём речь шла о титулах и званиях - «его превосходительство» «господин действительный статский советник» «их сиятельство»… имён и фамилий не звучало. Когда сударынь проводили в кабинет и Елена согласно договорённостям присела в глубоком реверансе… наступило тягостное молчание. Барышня слегка повернула голову в сторону тетушки, но лица Марии Павловны ей не было видно. Девушка выждала положенное время для такого приветствия и выпрямилась, боясь смотреть в лицо чиновнику. Теперь краем глаза Елена видела резко побледневшее лицо тёти, застывшей с гордой и прямой осанкой. Но вот наконец Мария Павловна вздохнула, склонила голову в глубоком поклоне и произнесла:
- Доброго дня, Ваше... превосходительство. Осмелились побеспокоить Ваше сиятельство для заверения бумаг моей племянницы Жуковской Елены Аркадьевны.
И слегка протянула руку, показывая чуть подрагивающие документы.
Чувствуя как начинает напрягаться тело барышни, Татьяна поспешила её успокоить:
- Не паникуй, дыши спокойнее… Ты должна выдержать, не подводи тётю… Жди что будет дальше, обещала же…
- Её дочь? Почему не родители, а Вы… - голос статского советника был глубоким, вкрадчивым… и опасным.