— Я стригусь в «Модном салоне». Спросишь там Джуди, — сказала Сара, обняв одной рукой сестру за талию.

Десять

Хэрриет Сойер без передыху колотила по старенькой пишущей машинке. Она подняла глаза на Сару, потом на Джека. Любая другая женщина сначала бы посмотрела на Джека. На нем была черная мотоциклетная куртка и голубые джинсы. У него были черные вьющиеся волосы, изящные, тонкие в запястьях руки и стройные ноги. Он мог быть танцором или боксером, сгодился бы для сотни других дел.

Он присел на Сарин письменный стол и пальцем провел по ее щеке. Она отшатнулась от него. Было десять часов утра. Она вспомнила его жену на пороге ванной в мотеле и сказала:

— Уходи, пожалуйста.

Эстер Бибер из отдела рекламы глядела на него настороженно. Она ходила в церковь вместе с родителями Сары. Джек ответил ей ухмылкой.

— После работы встретимся, — сказал он Саре.

— Я не могу, — сказала она.

Он замер. Она подумала: «Сейчас наорет».

— Можем встретиться в баре у Мэрвина, — сказала она. — В пять.

— Надеюсь, я легко найду бар Мэрвина в этом городе? — сказал он.

— Я тоже надеюсь, — сказала она.

— Всего вам наилучшего, — бросил он Эстер Бибер, проходя мимо нее к двери.

Сара смотрела на него промеж букв «Дейли курьер», нарисованных на большом витринном стекле. На обочине тротуара он сплюнул на мостовую, в точности, как это делал ее отец, и деловито пересек улицу. Хотя дел у него в городе никаких, — подумала она. Он соскоблил грязь с подошвы о край тротуара и исчез из виду.

— Соблазнителен тот мужчина, который не пытается соблазнять женщину, — сказала Хэрриет. Она откусила от сэндвича.

— Ты в этом уверена? — сказала Сара.

Они сидели в кабинке закусочной недалеко от редакции «Курьера». Она полила кетчупом сыр, поджаренный на гриле. Сыр она заказывала, когда ей бывало грустно.

Хэрриет зажгла сигарету. Она выпустила дым и разглядывала его. Она отпила кофе и стряхнула пепел в объедки сэндвича.

— Я чувствую, что сделала ошибку, — сказала Сара. — Но теперь уж никуда не денешься. Что было, то было.

— Может быть, тебе как раз и нужно было сделать эту ошибку, — сказала Хэрриет.

Джек усаживался на ее тахту в бежевой комнате, в доме над озером и каждый вечер, неделю за неделей, смотрел в телевизор. Ничего не просил, даже стакана воды. Просто сидел мужчина на ее тахте и все. В конце концов Сара сама его спросила, не хочет ли он с ней переспать.

Хэрриет сделала длинную затяжку.

— А быть может, это вовсе даже и не ошибка, — сказала она.

Сара посмотрела на часы над грилем. Должно быть, все-таки ошибка, потому что любовь у них была какая-то непонятная.

— Мама сказала, что напрасно я поселилась на озере. Я жила в пансионате и работала официанткой, — сказала она.

— Ты влипла в какую-то неприятность? — спросила Хэрриет.

«Может, и влипла», — пронеслось у Сары в голове.

— Если бы я слушалась мать, этого бы никогда не случилось, — сказала она.

— Когда-нибудь должно было случиться.

Сара вздохнула.

— Хорошая ты, Хэрриет, — сказала она.

— Я тебе нравлюсь, потому что не поливаю тебя дерьмом, — сказала Хэрриет. Она встала и набросила плащ на плечи. — Что ты нашла в этом мужике?

— Он сказал мне, что я — особенная. Что я именно та, которую он искал.

Хэрриет загасила сигарету, потыкав ее в пепельницу.

— Он такой самоуверенный. Даже объявил мне, что я обязана изменить свою жизнь, — сказала Сара.

— И как ты ее должна изменить?

— Ты, говорит, не имеешь права проторчать всю жизнь в этом городишке.

— А сама ты этого не знала? — Хэрриет вытащила новую сигарету и зажгла ее. Помахала спичкой в воздухе.

— Бросила бы ты курить, Хэрриет.

Она прошла мимо молчащих колонок и барабанов. Потянуло запахом кислых яблок. Но яблок там не было. Это пахло пролитое пиво.

— Как поживаем? — спросил Мэрвин. Он ставил бутылки с пивом в холодильник.

— Чудесно, — сказала она.

Она подумала: «Может, повернуться и уйти?» Но не сделала этого, а пошла к Джеку. Он играл сам с собой на бильярде в конце зала. С треском положил шар в боковую лузу, потом поднял голову и увидел ее.

Сара расстегнула пальто.

— Зачем ты пришел? — спросила она.

Джек снова прицелился.

— Хочу, чтобы ты со мной ушла.

Она засмеялась.

— Ты не имеешь права опять вторгаться в мою жизнь, требовать, чтобы я с тобой встречалась после того, что случилось на озере, — сказала она и засунула руки в карманы пальто.

— Откуда я мог знать, что жена заявится на озеро? — сказал он. — За это меня винить нельзя. — Он послал красный шар к противоположному борту.

— Учти, я не из тех, кто бегает на свидания в рабочее время, — сказала она.

— Из тех, из тех, — сказал он. — Просто ты об этом еще не догадываешься.

— Напрасно ты думаешь, что видишь меня насквозь.

Он усмехнулся.

— Неужто ты еще не уразумела, что для тебя значит Джек Саммерс?

— Что же, интересно, он для меня значит?

— Он — твоя судьба. — Джек снова наклонился над бильярдным столом.

Сара наблюдала за его руками. Мужчина-судьба был ей нужен. Джек загнал в лузу последний шар и положил кий на стол.

— Поедем ко мне в мотель, — сказал он.

— Не могу я в своем родном городе шляться с тобой по мотелям.

— Ну и не надо, — сказал он.

Сара не смотрела в сторону Мэрвина, когда они выходили, но не сомневалась, что бармен наблюдает за ними.

— Он знаком с моим отцом, — сказала она на улице.

Она посмотрела на небо, на деревья.

— Повезло парню, — сказал Джек. Он сел на мотоцикл, запустил мотор и надел шлем. Она вспомнила, как они гоняли по шоссе в окрестностях озера. На них были из чистого хлопка майки с короткими рукавами, теплый ветер гладил их по коже.

Она знала, что делать этого не надо, но все-таки поехала за ним следом в «Твайлайт мото-корт». Какой-то мужчина, к счастью незнакомый, вышел из конторы мотеля. Она припарковалась рядом с мотоциклом и вошла в мотель. Холодноватая комната Джека была оклеена бежевыми обоями, как их номер на озере. Он включил телевизор, вырубил звук и принялся распаковывать дорожную сумку. Сара села на кровать.

Она никогда не бывала в Канаде. Джек ушел в ванную. Она услышала шум воды. Он вышел, держа стакан с водой, и запил таблетку.

— У меня брат живет в Канаде, — сказала она. — Он отказник по совести.

— Драпанул от призыва, это ты хочешь сказать?

Она посмотрела на окно, закрытое портьерой из золоченой ткани. Перевела глаза на экран, где метеоролог беззвучно шевелил губами.

— Если ты болен, зачем гоняешь на мотоцикле по холоду? — сказала она.

Он засмеялся.

— Почему женщины так любят обо мне заботиться?

— Вот уж не собираюсь о тебе заботиться, — сказала она.

— Позаботишься, — сказал он. Он вытащил из дорожной сумки скомканное исподнее. — На-ка, простирни тут кое-что.

Она посмотрела на обшарпанную мебель, прислушалась к комнате, к дзыканью застегиваемой «молнии» на сумке.

— Ладно, давай, — сказала она.

Она услышала, как подъехала и остановилась машина с работающим вхолостую мотором. Сара подошла к окну и выглянула из-за края портьеры.

— О, господи! — сказала она.

— Что еще? — сказал Джек.

— Мой отец, — сказала она. Она обхватила себя руками. — Ах, черт возьми… Бармен настучал.

— Ну, и что нам твой старик сделает? — сказал Джек.

— Ты не понимаешь, — сказала Сара. Ее отец был рядом — она чувствовала его биотоки.

— Твоя жизнь — не его дело. — Он сбросил сапоги, разомкнул пряжку на поясе.

Она прислушалась к звуку отъезжавшей отцовской машины.

Одиннадцать

Музыка была слишком громкой. Сара смотрела, как танцующие скользили в свете перемигивающихся лампочек музыкального автомата. Они с Джеком никогда не танцевали — не считали танцы стоящим делом. Она посмотрела в сторону двери в ожидании Джека и увидела Мэтью, пробирающегося сквозь толпу к стойке.