Арсиноя пошатнулась.

— Так вот как это происходит? — спросила она. — А мне казалось, что это просто ты в угле вымазалась.

Катари засмеялась.

— Шути, если хочешь, но уже всё. И в этом я обязана вам. Благодаря вашему милосердию Совет и Храм поняли, что выбора у них нет. Ваш отказ раскрыл им глаза на то, что есть только одна истинная королева.

Арсиноя фыркнула. Вероятно, следовало бояться, но она была раздражена, почти сердита. Бедная Мирабелла словно заболела, увидев эту корону на лбу королевы.

— Единственная настоящая королева! — выплюнула Арсиноя. — Единственная убийца!

— Ты не всегда была ею, — промолвила Мирабелла. — Катари, ты была такой милой. Мы привыкли…

— Не вини меня, — прервала Катари. — Это должна быть одна из нас. Таковы правила. Таковы мы.

— Тогда иди сюда, — промолвила Арсиноя. — Выведи нас из этой камеры и вернись на арену. Посмотри, кто из нас победит.

Катарин облизнула губы.

— Я не боюсь, сестра. У вас было полно шансов.

— Ты пришла просто позлорадствовать? — спросила Мирабелла. — Где Верховная Жрица? Сара Вествуд? Где Милоны? Мы увидим из когда-нибудь?

— Да! — махнула рукой Арсиноя. — Пусть они придут и поделятся с нами этой новостью! А тебе надо уйти, королева Катарина. А уж когда ты вернёшься, — Арсиноя привстала на цыпочки, чтобы посмотреть мимо своей младшей сестрёнки. — Тогда возьми коробку, чтобы тебе было удобнее.

Во взгляде Катарины появилась такая темнота, что Арсиноя отшатнулась. С Катариной было что-то не так. В ней появилось что-то чужеродное. И она не знала, что это — сама Катари не знала.

— Открой дверь, — приказала Катарина. Дрогнули ключи, и королева вошла в камеру. — Вы неправильно поняли, — промолвила она, и Арсиноя и Мирабелла отступили, когда стража ввалилась в камеру. Они оттеснили Мирабеллу к стене и схватили Арсиною за руки, крепко держа её. — Я пришла к вам не для того, чтобы поделиться новостями. Я принесла с собой твою судьбу.

— О чём ты говоришь? — Арсиноя вывернулась в руках стражи.

— На острове только королевы убивают королев, — сладко протянула Катарина. — И это не изменится только потому, что двое предали свою кровь. Ты, Арсиноя, королева. А значит, ты не можешь быть казнена кем-то другим, — она протянула руку, показывая стеклянный флакон с янтарной жидкостью. — Стража, держите королеву Мирабеллу.

Мирабелла зарычала, и каждый факел в тюрьме взмыл к потолку.

— Скажи ей, чтобы она не двигалась, — обратилась Катарина к Арсиное. — Если ты не хочешь, чтобы я вернулась сюда с головой проклятой и её горной кошки.

Пламя чуть притихло, и жара тоже пропала, когда Мирабелла прекратила борьбу.

— Борьба ничего не изменит, — продолжила Катарина. — Но судьба ваших друзей всё ещё не решена.

— Ты хочешь нас отравить, — спокойно ответила Арсиноя.

— Да. Но пока что, впрочем, только тебя. Королеву Мирабеллу казнят завтра на площади, — подмигнула Катарина. — Потому что так пожелала Верховная Жрица

— Нет! — закричала Мирабелла. — Ты лжёшь!

Катарина не лгала, но была жестока. Арсиноя смотрела в открытую дверь. Джулс и Джозеф могли быть так далеко. Столько камер… И столько стражи. Сильной, вооружённой стражи. Она могла только надеяться на силу Мирабеллы. У них другого шанса не будет.

— И, продолжим, — промолвила Катарина. — Мне ещё вечером выходить замуж…

— Не сражайся, — сказала Арсиноя Мирабелле. — Ради Джулс и Джозефа.

— Нет, Арсиноя, нет… — запротестовала Мирабелла, но стража прижала её к стене.

Арсиноя посмотрела на яд в руке Катарины. Она заставила глаза расшириться, дышать сбивчиво, быстрее и быстрее. Нетрудно казаться испуганной. Она испугалась. Просто боялась не того, о чём думала её сестра.

Катарина вынула пробку, и Арсиноя притворилась, что потеряла над собой контроль, извивалась, вырывалась, упиралась ногами в соломенный пол. В глазах Катарины застыло злобное веселье, и Арсиноя почти отказалась от своего плана. Оно почти стоило того, чтобы увидеть лицо Катарины, когда та выпьет яд и не умрёт.

— Опустите её на спину, — приказала Катаирна.

Арсиноя дёрнулась и закричала. Она сжала губы, когда Катарина склонилась, чтобы влить яд, но та только надавила на её щёки пальцами в перчатках.

Яд был маслянистым, таким горьким, пах растениями. Он обжёг его горло так, что она почти задохнулась и закашлялась в лицо Катарины, заставляя стражу отшатнуться. Она слышала крик Мирабеллы по другую сторону камеры и чувствовала, как трепетал под нею пол, когда молния ударилась в Волрой.

— Ты! — закричала Катарина. Она отскочила от Арсинои и рванулась к двери. — Ты! — она ткнула пальцем в Мирабеллу. — Тебя надо ослабить перед казнью. Никакие молнии не будут отвлекать внимание людей!

— Ты так боишься? — прокричала Мирабелла со слезами в голосе. Она прорвалась мимо стражи и пала на колени у Арсинои, а та закашлялась и забилась в судорогах.

Катарина смотрела, пока Арсиноя не застыла. Когда Мирабелла прижалась к её груди, Арсиноя позволила глазам закрыться.

— Я не боюсь, — промолвила Катарина. — И я не беспощадна, — она повернулась к страже. — Позвольте ей рыдать над мёртвой, прежде чем заберёте его. А потом заберёте, хочу показать во время казни. Потом они смогут возлечь рядом.

Мирабелла уткнулась носом в плечо Арсинои. Она рыдала так громко, что даже трудно было расслышать, пока уходила свита Катариы.

И даже тогда Арсиноя ждала, когда единственный звук, рыдание Мирабеллы, не притихнет хотя бы немного.

А потом она вновь открыла глаза.

Свадьба

Николас произнёс свои клятвы перед Верховной Жрицей, но мысли Катари были далеко. Дело не в том, что она была не рада выйти за него, нет. Но она была рассеянна после того, как корона коснулась её кожи. После того, как она влила яд в сестру. Она так долго этого ждала. Она почти прыгала от радости, вспоминая борьбу Арсинои и крик Мирабеллы.

Она отшатнулась, поймала взгляд Натали и выровнялась. Столько клятв. Николас не королева, ему долго придётся подтверждать свою верность.

На свадьбе были только Натали и Чёрный Совет, Лука и пара жриц. Маленькая тёмная комната в восточной башне была освещена множеством свеч. Кому-то следовало открыть окно — священное благовоние сдавливало её горло.

— Выпей, — промолвила Лука.

Они заставили выпить его из её коронационной чаше, выдержать кровь и масло. Бедный Николас. Он пытался казаться внимательным, но смотрел на неё, словно она могла подойти к нему. Никто не говорил, что свадьба больше для Богини, чем для королевы. Что она даже не прикоснётся к нему, не будет и поцелуя.

Катарина рассматривала его при свечах. Он красив, хорошая партия. Но он не Пьетр.

Что-то сжалось в животе. Пьетр пытался убить её. Да, спасая от жуткой смерти, от незнакомок, что растерзают её.

Конечно, он мог спрятать её. Но это не путь Аррона. Арроны побеждают или проигрывают. Всё или ничего, Катарина не могла ждать другого.

Николас закончил свои обеды, и ему позволили шагнуть к королеве. Жрицы поклонились ей. Даже луки. А потом они ушли, и совет. Натали ушла, не посмотрев на неё, сердясь за выбор. Но Натали ей как мама, и злоба не вечна.

Николас сжал её заключённые в перчатках руки.

— Это всё? — спросил он. — Мне казалось, что они пустят мне кровь или выжгут символ на груди. Что нас привяжут цепями.

— Так делают в твоей стране?

— Нет, там оба дают обеты, а невеста в белом.

— Она б не захотела того, будь она королевой, — ответила Катари.

Николас поднёс её руку к губам. Он целовал её так жадно, что зубы даже рванули ткань. Он был так почтителен, ни разу не коснулся её кожи, но теперь прижал к груди, и его пальцы скользнули в её волосы. Он не был нежен или застенчив.

Катарина оттолкнула его.

— Не сейчас.

— Что значит не сейчас? Ты жена. Моя.