Любовь
Утешь меня. Скажи мне: все неправда.
И я поверю. Я хочу поверить.
Я
должен
верить
через не могу.
На отдаленном синем берегу
Моей реки, зовущейся Непрядва,
На камушке сидишь ты. Злая челядь —
На противоположном берегу.
Утешь меня. Скажи мне: все, что было,
Случайность, наважденье, не закон.
И я влюбленно, а не через силу
Тебе отвечу русским языком:
— Утешь меня. Чтоб впредь не попрекали.
Ведь я силен. Еще сильней — со зла.
…И я погибну на реке Каяле,
Чтоб ты, как Русь, как девочка, жила.
«Вспоминается первый ледок…»
Вспоминается первый ледок.
Вспоминается вечер без звезд.
Вспоминается колкий упрек
В том, что я удивительно прост.
Это может быть. Но почему
До того, как нашли вы меня,
Было так хорошо одному
На закате осеннего дня?
Я листву разменял на рубли.
Я капель разменял на гроши.
А всего-то хотелось любви
Да единственной в мире души.
«Однажды проснется она…»
Однажды проснется она
Со мной совершенно одна.
Рукой пустоту она тронет,
Разбудит ее и прогонит.
И на два запрется замка
От призрака и двойника.
Так что ж это все-таки было,
Какая нас сила сводила?
Я выйду. Пойму: не вернусь.
И все ж, уходя, оглянусь.
«Нет сил никаких улыбаться…»
Нет сил никаких улыбаться,
Как раньше с тобой говорить,
На доброе слово сдаваться,
Недоброе слово хулить.
Я все тебе отдал. И тело,
И душу — до крайнего дня.
Послушай, куда же ты дела,
Куда же ты дела меня.
На узкие листья рябины
Шумя налетает закат.
И тучи на нас, как руины
Воздушного замка, летят.
Венок
Вот мы с тобой и развенчаны.
Время писать о любви…
Русая девочка, женщина,
Плакали те соловьи.
Пахнет водою на острове
Возле одной из церквей.
Там не признал этой росстани
Юный один соловей.
Слушаю в зарослях, зарослях,
Не позабыв ничего,
Как удивительно в паузах
Воздух поет за него.
Как он ликует божественно
Там, где у розовых верб
Тень твоя, милая женщина,
Нежно идет на ущерб.
Истина ненаказуема.
Ты указала межу.
Я ни о чем не скажу ему.
Я ни о чем не скажу.
Видишь, за облак барашковый,
Тая, заплыл наконец
Твой васильковый, ромашковый
Неповторимый венец.
Звонок
Если смерть — это сон бесконечный,
Сновидения белой кости,
Да приснится и день этот млечный
В пятнах зелени, свежей почти.
Я хотел позвонить в прожитое,
В телефонную будку войдя,
Чтоб услышать, задумчиво стоя,
В трубке голос под шорох дождя.
Затвориться от нынешней шири
И спросить у того, что прошло:
«Что там нового в канувшем мире?»
Мертвый голос ответил «алло».
Если смерть — это сон бесконечный,
Сновидения белой кости,
Да приснится мне день этот млечный,
День, когда не сказал я «прости».
Я повесил холодную трубку
На ее металлический крюк,
Удивившись дурному поступку
Невзначай совершенному вдруг.
Почему не сказал я ни слова,
А погас, как потупленный взор, —
Может быть, с неживым у живого
Завязался б живой разговор.
«Как страшно с тобой расставаться…»
«Как страшно с тобой расставаться…»
Какие простые слова.
Зачем журавлю оставаться,
Когда улетает листва?
И, руки подняв от испуга,
Что неба опять не боюсь,
Кричу я: «Подруга, подруга» —
На всю поднебесную Русь.
Прощай.
Я в любви не прощаю.
Прощай, поминай обо мне.
Я помнить тебя обещаю,
Как в юности, как на войне.
«Ей снится крылатый стреноженный конь…»
Ей снится крылатый стреноженный конь
И нежная чья-то ладонь.
И от этого сна пробудиться она
Все не может, от этого сна.
Ей снится лежащий у ног богатырь.
И замок. И снег. И снегирь.
И от этого сна пробудиться она
Все не может, от этого сна.
Ей снится турнир и бряцание лат.
Перчатка, И брошенный взгляд.
Но от этого сна пробудиться она
Все не может, от этого сна.
Но — и рыцарь и мальчик — один человек
Улетел словно в будущий век,
Потому что она пробудиться от сна
Все не может, от этого сна.